– Ради нас она пойдет на все, – продолжала принцесса. – Она сметет с лица земли целые державы, если что-то случится с Джареном, Ори или мной, я точно знаю. Ее ничто не остановит, если речь идет о нашей безопасности. И я знаю, что это касается и тебя. Кива тяжело дышала, не понимая, зачем Миррин все это рассказывает. Принцесса еще раз сжала пальцы Кивы, выпустила ее руки и закончила: – Я понимаю, что это непросто, но если ты сможешь простить ее, вспомнить, что она поступила так под действием наркотика, а не по своей воле… – она умолкла, будто не в силах договорить. Но Киве и не требовалось продолжение: она прекрасно понимала, как работает зависимость, и встречалась с ангельской пылью куда чаще, чем ей хотелось бы. В Залиндове слишком многие употребляли этот наркотик, особенно среди тех, кто работал на самых тяжелых участках, в тоннелях и на каменоломне. Но в долгой перспективе зависимость лишь усложняла их жизнь, потому что ее было сложно перебороть, а ломка убивала почти с гарантией, особенно в тюремных условиях. А еще риск передозировки… Многие выбирали наркотическую смерть вместо мучительной жизни, и это решение всегда, каждый раз наполняло Киву отчаянием. – Ладно, – сказала Миррин, потому что Кива надолго замолчала. – Хватит серьезных тем. Просто хотела рассказать, что она ни о чем не помнит, и лучше пусть оно так и остается. Кива задумалась, сколько случаев нападений на Джарена скрывают от королевы и знает ли она вообще, что творила с ним, пока он не научился защищаться. Кива готова была поклясться, что Ариана понятия об этом не имеет, как готова была поклясться в том, что все жестокие наркотические выходки королевы Джарен принимал на себя, чтобы спасти брата и сестру. «Я думал, она прекратила, – сказал он после нападения. – Она сказала, что прекратила». Остановилась бы Ариана на самом деле, если бы знала, какой вред наносит сыну? Или зависимость зашла слишком далеко и бросить не получилось бы? Точно не сказать – и может, именно поэтому дети скрывают от нее правду. Кива сомневалась, что сама поступила бы так же – особенно если бы страдал дорогой ей человек, – но она в любом случае очень сочувствовала тем, кто оказался в такой невыносимой ситуации. – Выберу тебе идеальную маску под платье, – продолжила Миррин так, будто не было всего этого трудного разговора. – Будешь выглядеть потрясающе, жду не дождусь реакции Джарена! Кива густо покраснела и торопливо перевела тему: – Ну, а ты? Уже выбрала платье? – Да, – подтвердила принцесса, но ее глаза вместо радости тронула печаль. – Это подарок от моей девушки, она подарила мне его еще до того, как… – Миррин оборвала себя, отвернулась и тихо поправилась: – Теперь – бывшей девушки. – Мне жаль, Мирри, – тихонько сказала Кива. Принцесса так же ответила: – Я правда думала, что она – та самая, понимаешь? Она сказала это с такой болью, что Кива едва не обняла ее, но не стала – сомневалась, понравится ли это Миррин. – Она хотя бы написала и объяснила, почему хочет расстаться? Принцесса кивнула: – Дело в ее семье. Они решили, что мы друг другу не пара. Кива уставилась на нее: – Они что, не знают, кто ты такая? – Знают, и именно поэтому не одобряют, – сказала Миррин. – Очевидно, принцесса в семье им не нужна. Представь себе! Не успела Кива выразить свое искреннее потрясение, как Миррин продолжила наигранно-бодрым голосом: – Тут ничего не поделать, зато у меня хотя бы есть великолепное платье на бал. У моей бывшей отличный вкус – вот увидишь, Кива! У тебя прекрасное платье, но мое – просто невероятное. Миррин с отчаянием глядела на Киву, будто умоляя ничего больше не спрашивать и не расстраивать ее. Но Кива и не собиралась, особенно сегодня, когда принцесса вела себя с такой нехарактерной добротой. Так что она ничего не стала говорить, а Миррин, расписав, какое у нее будет платье, распрощалась. Оказавшись в одиночестве, Кива облегченно вздохнула, посмотрела на время и удрученно обнаружила, что день перевалил далеко за полдень. Она немедленно переполошилась, вспомнив, сколько еще нужно сделать, но потом поняла, что беспокоиться не о чем. Дорога до Чернотопья и обратно не займет много времени – если только у бабули нет встречи книжного клуба еще и посреди недели, – так что можно не торопиться и расслабиться. Но, когда ушла Миррин, к Киве вернулась тревога. Она поняла, что ей очень не хватает обыденности. В последнее время она проводила слишком много времени с особами королевской крови и теперь ей отчаянно хотелось пообщаться с кем-нибудь, кто живет не во дворце. В голове быстро созрел план: поискать в Серебряном Шипе Рессинду и, если она свободна, пообедать с ней, а потом взять лошадей академии и съездить в Чернолесье. Если все пойдет по плану, она вернется задолго до темноты, и никто даже не заметит, что она уезжала из города. Довольная самой собой, Кива спрятала амулет под свитер и вышла из комнаты. Она поспешила к главным воротам, торопясь покинуть маскарадную суматоху, и чуть не сломала шею, столкнувшись с одним из многочисленных садовников, который развешивал к празднику люминиевые фонарики-капельки на живых изгородях. Кива прогулялась вдоль реки и почти успокоилась, пока дошла до Серебряного Шипа. В саду Рессинды не оказалось, так что Кива вошла в самую большую лечебницу, где принимали больных и раненых, и подошла к регистратуре. – Извините, – обратилась Кива к работнику, молодому человеку в квадратных очках. – Я ищу Рессинду Лорин. – Что с ней? – Простите? – Она больна? Ранена? Объясните, с чем она прибыла, и я направлю вас в нужное отделение. А там вам подскажут номер палаты. Кива покачала головой: – Нет, это лекарь. – Ой, – работник поправил очки. – Простите, я недавно здесь. Он ничего больше не добавил, так что Кива спросила: – Можете подсказать, где ее искать? Он равнодушно посмотрел на нее: – Вы представляете, сколько здесь лекарей? Затем он опустил голову и вернулся к работе. Кива, не зная, смеяться или поражаться такой невежливости, развернулась и вышла из здания. Заметив, что несколько студентов вместе обедают на траве, она подошла к ним. – Извините за беспокойство, – сказала она, – но не могли бы вы сказать, где найти лекаря Рессинду? В ответ она получила лишь непонимающие взгляды и отрицательные жесты, а один из студентов пояснил: – Мы новички. Знаем только преподавателей. Кива вздохнула, поблагодарила и вернулась на дорожку. Раздумывая, куда двинуться дальше, она прошла мимо трех лекарей постарше, но никто не смог подсказать, где искать подругу. Она как раз собралась попытать счастья в остальных корпусах, но запоздало вспомнила: Ресс говорила, что работает по утрам, а утро уже прошло. Хоть планы пообедать рухнули, Кива решила смягчить горечь и все равно побаловать себя, так что покинула академию и побрела обратно к реке, где угостилась шокобулочкой – или тремя – и порцией поджаренных овощей в соусе. Оставшись совершенно довольна, она вернулась в Серебряный Шип и пошла к конюшням, где, к ее радости, ее встретил тот же конюх, что и в прошлый раз. Улыбнувшись ему, Кива вежливо попросила оседлать коня. Он с прищуром взглянул на ее одежду, очевидно, обратив внимание, что она не в лекарском халате – и что в этот раз ее не сопровождает Ресс, – но, кажется, узнал ее, пожал плечами и ушел внутрь. Через несколько минут он вернулся, ведя в поводу Пролеску. – У вас отличная память, – сказала Кива, вручив ему серебряную монетку за беспокойство – спасибо Джарену и королевской казне. – Вы ей понравились, – робко ответил мальчик. – Подумал, вам понравится снова прокатиться на ней. – Она тоже мне нравится. – Кива погладила кобылу по шее в яблоках. – Скоро верну ее. Ее планы будто вовсе его не волновали: он крутанул монету в пальцах и с огромным удовольствием убрал ее в карман, а Кива села на лошадь и покинула академию. Как-то слишком просто, размышляла Кива на ходу. Но, когда она повернула на север и отправилась в Чернотопье, по лицу ее расплывалась улыбка, потому что наконец-то хоть что-то пошло по плану. Глава двадцать девятая До Чернолесья Кива доехала без затруднений: погода была отличная, дорога хорошая, лошадь шла спокойно, и когда Кива спешилась у бабушкиного крыльца, вся ее прежняя тревога уже совершенно рассеялась. И немедленно охватила снова, когда на порог, ковыляя, вышла Делора с палкой в руке и хмурым выражением на лице. – Вернулась. – Вы сами велели, – медленно произнесла Кива, пытаясь угадать, в каком расположении духа бабка. – Три дня прошло. Лекарство работает отлично, спасибо. Я совсем не чувствую магию. – Пфф, – фыркнула Делора. – И теперь ты собралась убедить меня, что приехала за еще одной порцией, а не за кинжалом, которым я его приготовила? Кива настороженно смотрела на старуху. В прошлый раз ей показалось, что их отношения сдвинулись с мертвой точки, но теперь она склонялась к тому, что нет. – Я в самом деле приехала за новой порцией. – Она помедлила, вспомнив, что пообещала Зулике, и признала: – Впрочем, если хотите, давайте поговорим о кинжале, раз уж я здесь. Делора подняла палку и ткнула в сторону Кивы, как и в первую их встречу: – Так и знала! Ты такая же, как и вся твоя гнилая семейка! Зуб даю, эта дьяволица послала тебя сюда сделать за нее всю грязную работу, так? Так ведь? Кива продела руку в повод лошади и скрестила руки на груди. Самым ледяным тоном она ответила: