Кэлдон без промедления ответил: – Потому что я собирался использовать тебя. Кива вздрогнула. – У нас все не получалось внедрить информаторов в ближний круг мятежников, и я подумал, что ты сможешь помочь. Нужно было только держать тебя поближе и завоевать твое доверие. А если бы не вышло, можно было тебя шантажировать – мне определенно есть чем. Пусть виновата была Кива, но ее все равно задело его признание. – Но потом я узнал тебя получше, – продолжал Кэлдон, – и понял, что ты не та мелкая злобная бунтарка, какой я тебя представлял. Когда мы покинули зимний дворец, я уже знал: Джарен тебе так дорог, что ты не сумеешь воплотить в жизнь свои планы, какими бы они ни были. Так что я решил выждать и посмотреть, что ты станешь делать – кого выберешь. «Кива, надо выбирать. Или он, или мы. Они или мы. Не получится сесть на оба стула». Кива отмахнулась от слов сестры и спросила пересохшими губами: – Кого выберу? Кэлдон не купился на ее напускную неуверенность: – Признаю, поддельное похищение застало меня врасплох – впрочем, я полагаю, благодарить за это надо твою сестру. – Он нахмурился и добавил: – Все еще не понимаю, почему после того, как я разобрался с твоими дружками-мятежниками, на нас напал Мирравен. В тот день, когда ты меня опоила, я в самом деле беспокоился, как бы они тебя не схватили – мирравенцы, не мятежники. Эти-то тебе не навредили бы. – Он закатил глаза. – Ты позволил мне себя опоить, – охнула Кива. – Ничего я не позволял! – возразил Кэлдон. – Я все еще злюсь на тебя за это. Стыдоба какая – меня вырубили травяным чайком! – А Торелл? – продолжила перебирать Кива. – Ты сказал, что он тебе понравился. Если ты уже знал, кто он… – Ты его вообще видела? – прервал ее Кэлдон. – Корентин он или кто, но он только слепому не понравится! Кива потерла виски, но вдруг остановилась, резко кое-что осознав. – Ты не рассказал Джарену. – Боги, помогите – ну конечно, тебя только это и беспокоит! – буркнул Кэлдон, возводя глаза в небо. – Нет, не только, – возразила Кива. – Но это, знаешь ли, весьма важно. – С чего бы? – безжалостно спросил Кэлдон. – Потому что ты понимаешь, что правда разобьет ему сердце? Кива отвела взгляд. – Я такого не планировала. Ничего такого. – Да ладно, то есть ты не собиралась очаровать нас всех, чтобы мы не заметили удара в спину? Это в план не входило? – Нет… Я не… Это не… Но это была правда. Покидая Залиндов, Кива именно так и планировала поступить: проникнуть во дворец, поближе узнать семью Валлентис, найти их слабые места и использовать против них. С самого начала именно это и было ее задачей. Ее выбором. Но больше нет. Хватит. Нельзя больше жить болью, которые причинили ей последние десять лет, нельзя оправдывать захват власти в королевстве, наследник которого с готовностью пожертвует жизнью ради народа. Эвалону нужен именно такой король. Кива наконец поняла. Мести жаждала ее мать, но не она сама. Она может выбрать простить, забыть старые обиды и древние предательства и просто… И просто стать Кивой Меридан. Дочерью своей матери – но и своего отца. Фарана Меридана, лекаря, который подарил ей мечту. Мечту, за которой можно идти, только отпустив прошлое. Перестав быть Кивой Корентин. Она осознала это, и с плеч свалилась такая гора, что она пошатнулась. – Все в порядке, – прошептала она, когда Кэлдон подхватил ее. – Ты так глубоко задумалась, – сказал он. – О чем размышляешь? Кива подняла на него глаза, увидела его печальный взор, вспомнила все его слова – что он знал о ней и хранил это в тайне, толкуя сомнения в ее пользу. Самый внезапный союзник – и самый неожиданный друг. – Прости, – прошептала она. – Ты прав, я в самом деле помогала семье. Но… Больше не буду. Даже сегодня я рассказала им лишь бесполезные сведения, которые сейчас им никак не помогут. Им придется придумать что-то другое, а это займет время. Недели, месяцы, годы – не знаю. Знаю только, что я… – Кива сглотнула. – Что я все. – И добавила быстро: – Я все равно люблю их, конечно, люблю. Но еще я люблю… – Она подавилась именем и перефразировала: – Еще мне дорога твоя семья. И если быть честной с самой собой, я уже давно знаю, что не хочу быть причастна к планам, способным вам навредить. Всем вам. Больше не хочу. Прошло какое-то время. И еще. Кива не отрывала взгляда от земли, прекрасно понимая, что только что призналась в величайшей измене. Кэлдон мог одним движением вонзить кинжал Наари ей в сердце и был бы оправдан. Сейчас ее жизнь была в его руках. Как и, оказывается, многие месяцы. Эта невыносимая тишина все висела, пока наконец – наконец! – он не спас ее из пучин отчаяния. – Не так уж сложно, правда? Услышав веселье в его голосе, Кива вскинула взгляд, и глаза ее стали как блюдца, когда Кэлдон стиснул ее в грубоватых объятиях. – Какая ж ты заноза в заднице, солнышко, – прохрипел он. – Зато с тобой не соскучишься. Кива то ли всхлипнула, то ли хохотнула, и крепко прижалась к нему. – Ты не злишься? – Смеешься? – он отстранился. – Ты замышляла свергнуть всю мою семью. Захватить королевство. То, что я все знал, еще не означает, что я не злюсь. Кива закусила губу, но тут он признал: – Однако я лучше кого бы то ни было понимаю, как важна семья. Сестра у тебя та еще, а вот брат… – Пожалуйста, только не начинай снова про то, как он хорош! – А вот брат, – повторил Кэлдон, – не верит в заговор всем сердцем, верно? Кива пораженно качнулась назад: – С чего ты взял? Кэлдон пожал плечами: – Несмотря на мое вчерашнее поведение, я видел его не впервые. Кива охнула: – Вы раньше встречались? Принц покачал головой: – Мы не встречались. Когда моя сестра в последний раз приезжала в Валлению отчитаться по армии, я уехал и… – Он оборвал себя и нахмурился. – Я знаю, что Джарен рассказал тебе о моем трагическом прошлом: по тебе вчера все видно было, так что хорош притворяться, будто ничего не понимаешь. Кива попыталась взять выражение лица под контроль. – Для меня загадка, как ты ухитрилась так долго водить всех за нос, – удивленно пробормотал Кэлдон. Но потом продолжил: – Когда приехала Эшлин, я отправился в глубь материка и остановился в деревне, куда как раз недавно стали наведываться мятежники. Когда местная стража устала слушать их агитацию, дело пошло к драке. Кива поморщилась и отвела взгляд на воду. – Началась свалка, – сказал Кэлдон. – Подключились деревенские – кто-то на стороне стражи, кто-то на стороне мятежников; мужчины, женщины, дети – все ринулись в бой. – Он продолжил изменившимся тоном: – И тут я заметил твоего брата. Он был словно бог мщения среди смертных, люди дрожали при виде его маски. Но чего я никогда не забуду, так это того, что он ни на кого не нападал. Он защищал. Всех. Даже стражников. – Что? – выдохнула Кива. – Он старался, чтобы никто не заметил, – сказал Кэлдон, – но я сидел на крыше и смотрел на все сверху, так что видел, как он шмыгнул за дом и снял маску. Будучи уже не Шакалом, он принялся защищать тех самых людей, которых пытались убить его товарищи: вырубал самых опасных нападающих с обеих сторон, но не причинял никакого более серьезного вреда. Все это было столь невероятно, что я так никому и не рассказал потом, не выдал, кто он такой. Твой брат очень умелый воин, солнышко. Серьезно, очень впечатляюще… – Погоди, – прервала Кива. – Ты сказал, что сидел на крыше? Он почесал щеку и уставился куда-то мимо ее плеча.