Благие намерения Кивы мгновенно испарились под натиском пассивной агрессии сестры. – Чего ты на меня кидаешься? Мы на одной стороне. Можно как-то попроще? – Не понимаю, о чем ты, – ответила Зулика, потягивая чай. – Я так счастлива тебя видеть. Главная радость недели. Торелл устало вздохнул и пробормотал что-то, но Кива не расслышала. Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Кива напомнила себе: она не знает, что пришлось пережить Зулике за последние десять лет. Ей было сложно представить что-нибудь хуже, чем пожизненное заключение в тюрьме, однако ад у каждого свой. Отбросив посторонние мысли, Кива вспомнила, зачем приехала, и обдумала, как и с чего начать. Нужно было так много всего рассказать, но она больше ни секунды не могла бороться с любопытством. – Я хотела спросить про маму, – начала Кива. – Как она оказалась в Залиндове? Как вы оказались среди мятежников? Что случилось потом… После той ночи? Зулика фыркнула: – Посмотрите-ка, рискует головой ради сказочки. Ясненько. – Я ничем не рискую. – Ничем, кроме наших голов, – Зулика так резко посерьезнела, что Кива поняла: ей и не было весело. – Ты хоть подумала об этом, прежде чем рвануть из Валлении? Тебе вообще есть клятое дело до кого-нибудь, кроме себя? Раньше ты не была такой эгоисткой, но, наверное, десять лет потакания лишь своим прихотям меняют человека! – Зулика! – отрезал Торрел. – Хватит! Кива пыталась не выдать, как задели ее слова сестры, как это несправедливо. В горле встал комок, но она смогла проговорить: – Я пришла, потому что у меня не получается контролировать дар и мне нужна помощь, пока меня не поймали, – она сглотнула. – Но я не собираюсь уходить, пока вы не расскажете мне про маму. Я имею право знать правду. Про Королевский Совет она не упомянула, не желая выкладывать все карты, не получив ничего взамен. – Что с твоим даром? – с обеспокоенным лицом спросил Торелл. Кива качнула головой: – Ты первый. Увидев, как она серьезна, он сдался. – В ту ночь, когда пришли солдаты, мы бежали в дом в горах. Там нас ждали. Мятежники. – Но мятежники ничего не знали о нашей семье, – возразила Кива. – Мама с папой так старались… – Они ничего толком не знали, но годами собирали слухи, и один слух наконец привел их в Риверфелл. Их тогдашний вожак, человек по имени Голдрик, уже говорил с родителями на рынке, но мама с папой его высмеяли. – Мышцы, увивающие руки Тора, напряглись. – В ту ночь, когда… все произошло… мама повела нас прямо к Голдрику и предложила сделку: она присоединяется к восстанию в обмен на одну вещь. – На что? – прошептала Кива. Ответила Зулика, промолвив лишь одно слово: – Месть. Нахлынули непрошеные воспоминания: как закололи Керрина, как королевская стража тащила прочь Фарана. Кива гнала эти мысли прочь, хоть и знала, что они никогда не покинут ее насовсем. – Следующие несколько лет мы провели с Голдриком и его ближайшими соратниками, переезжали от убежища к убежищу. Они с мамой все планировали, рассчитывали и раздумывали, – продолжал Тор. – Мы учились драться, защитаться. А мама… – голос сорвался. – Мама начала прилюдно использовать дар, больше не заботясь о том, кто может о нас узнать. – Переходи к делу, Тор, – сказала Зулика, все потягивая чай. – Ей не урок истории нужен. – Можешь сама рассказать, – парировал Торелл. Зулика приторно улыбнулась ему: – Но у тебя так славно получается. Кива, внимательно глядя на брата и сестру, поняла, что между ними, очевидно, не все гладко. Десять лет назад они были близки – не так, как Кива с Тором, но все равно нежно друг друга любили. Этот надрыв в их отношениях, эта злость… Кива не представляла, что послужило тому причиной. – Однажды они решили, что пришла пора маме возглавить сопротивление вместо Голдрика, – рассказывал Киве Торелл. – Корентин по крови, она была их законной правительницей. Нашей, – поправился он. – Голдрик остался при ней ближайшим советником, но последнее слово во всех шагах повстанцев оставалось за ней. До сих пор наши ряды медленно пополнялись по мере того, как распространялись слухи о появлении наследницы Торвина, но мама не находила себе покоя и желала, чтобы события развивались быстрее. Заполучив власть, она начала активно вербовать сторонников: повстанцы ходили по деревням и убеждали людей присоединиться к ним. К нам, – вновь торопливо поправился он. Кива зацепилась за слово, которое он выбрал, и уточнила: – Когда ты сказал «убеждали»?.. Торелл смотрел в сторону, не встречаясь с ней глазами. – Она делала, что должна. Мы делали, что должны. «Они нападали все яростнее, уже не сдерживались, жгли деревни и убивали тех, кто выступал против». Кива сглотнула, вспомнив слова Джарена, сказанные позавчера. – Вы нападали на людей, – прошептала она. – Убивали их. – Только если они нападали первыми, – ответила Зулика, рассматривая ногти. – На что напрашивались, то и получили. – Ее холодный взгляд встретился с потрясенным взглядом Кивы. – Войну без жертв не выиграть, сестренка. Кто не с нами, тот против нас, а противники пощады не заслуживают. С чего нам заботиться о них, если им до нас дела нет? Но Зулика ошибалась. Кива знала по меньшей мере одного человека, которому было дело до всех его подданных, включая мятежников. – Мама хоть задумывалась, что может найтись другой способ? – хрипло спросила Кива. – Что невинным людям необязательно страдать во имя ее мести? – Невинным? – хохотнула Зулика. – Ты слишком много времени проводишь со своим смазливым принцем. Тебе много не надо, да? Голубенькие глазки да золотые лохмы – и вот ты уже готова предать все, ради чего мы старались. – Вы старались, – сдавленно поправила Кива. – Все, ради чего вы старались. Если ты вдруг забыла, все это время я сидела в тюрьме и не представляла, что творится. – О, я не забыла, – мрачно откликнулась Зулика. – Ты сидела и прохлаждалась, пока мы все отдавали на благо дела. Кровь, пот, слезы – все для тебя. Кива задохнулась: – Прохлаж… – она оборвала себя. – «Все для меня»? Что ты имеешь в виду? – Ой, да ладно, ты будто не понимаешь, – презрительно фыркнула Зулика. – Что не понимаю? – Что мама умерла из-за тебя. Киве будто врезали под дых. – Что? – выдохнула она. – Зу… – Нет, Тор, – прервала Зулика, полоснув его взглядом. – Если ей так уж нужны ответы, пусть мирится и с последствиями. Повернувшись обратно к побелевшей Киве, Зулика сказала: – Мама болела. Какая-то гнилостная болезнь, и лекарства мы найти не смогли. Других она исцеляла вмиг, но на ней самой ее дар не работал. Заражение распространялось медленно, годами, и мы не поняли, пока не стало слишком поздно. Кива закрыла глаза, вспоминая, какой Тильда прибыла в Залиндов – тень, а не человек. – Ближе к кончине она стала одержима идеей освободить тебя. Думала, это ты станешь следующей Мятежной королевой, – с мрачным лицом продолжала Зулика. – Но Голдрик и остальные понимали, что Залиндов слишком укреплен, что риск слишком велик. Рано или поздно они, может, и возглавили бы нападение самостоятельно, потому что мама годами рассказывала, какой сильной ты была даже в детстве. По плану она заняла бы престол, а ты бы стала ее наследницей: в твоих жилах, несомненно, течет кровь Корентинов. Но когда Тор стал генералом, а я заслужила уважение Голдрика и его соратников, они решили, что для наследования хватит и нас, даже без твоих предположительно необъятных сил. Главы восстания знали, что мы потомки Торвина, и больше им ничего не нужно было, чтобы возвести нас на трон. Но мама… – Зулика отвела взгляд. – Чем хуже ей становилось, тем сильнее она желала увидеть тебя напоследок. Киве было трудно дышать. – Я слышала, ее схватили в Мирравене. – Так и было, – глухо ответил Тор. – Но лишь потому, что она пришла прямо в Задрию и постучала в ворота замка, – сказала Зулика. – Король Навок оказался более чем счастлив заключить соглашение с Мятежной королевой, понимая, как это взбесит семью Валлентис и как отчаянно они захотят получить ее себе. Ему же лишь надо было устроить так, чтобы по соглашению между странами ее отправили в Залиндов. К тебе. Кива сипло ответила: – Но я даже не поговорила с ней толком. Она приехала совсем больная. И… и слепая. Ты говоришь, она хотела меня увидеть, но она… – Кива торопливо болезненно вздохнула и уставилась на стол. – Но она так меня и не увидела. – Нет, не увидела, – сказала Зулика. – А ты не спасла ее. Кива бросила на нее резкий взгляд: – Я… – …вылечила вместо этого какого-то пацана, – едко договорила Зулика. – Отличная работа, сестренка. Семья важнее всего. – Нет, – Кива качнула головой. – Нет, я… Типп не… Было слишком поздно. Меня не было рядом, когда она умерла. Я ничего не могла поделать. Я не умею… Не умею воскрешать мертвых.