Кива и Ресс вместе въехали в деревню, минуя маленькие деревянные домики с цветами в окнах. Здесь обнаружились кузница, маленькая аптека, портняжная мастерская, булочная и лавка с продуктами. В центре стояло здание побольше, над дверью которого висела табличка. На ней округлыми буквами было написано: «Пьяный боров», – а под надписью имелась картинка с пляшущей свиньей, которая каким-то образом казалась совершенно нетрезвой. – С другой стороны есть стойла, – сказала Ресс, когда они остановились у входа. Не успела она договорить, как к ним подбежала девочка: к неопрятной одежде прилипло сено, и от нее крепко несло навозом, что прямо указывало на ее род занятий. Рессинда бросила ей серебряную монетку и жестом велела Киве спешиться. Та со стоном спустилась на землю: ноги затекли, а зад болел, несмотря на лекарственный порошок, который она приняла утром. – То ли будет вечером, – рассмеялась Ресс. Девочка поспешила прочь с Пролеской, и Киве осталось лишь спросить: – Встретимся тут через несколько часов? – Давай где-то в середине дня, – согласилась Ресс, разбирая поводья. – Тебе лучше вернуться в город задолго до темноты. Кива согласилась: не хватало только, чтобы из дворца послали искать ее в Серебряном Шипе. – Если понадобится помощь с кем-то из пациентов… – Кива замолкла, не зная, чем закончить предложение: не может же она просто сказать «разыщи меня». Но к счастью, Ресс не заметила заминки и просто ответила: – Спасибо, но лучше проведи время с семьей в свое удовольствие. Кива и сама на то надеялась, но, учитывая последнюю встречу, сердце у нее от предвкушения не замирало. Рессинда помахала ей и направила лошадь прочь. Кива смотрела ей вслед, пока та не скрылась в деревне, а потом обернулась к нарисованной свинье. Заходя внутрь, она постаралась стереть с лица отвращение. Внутри «Пьяный боров» был очень похож на все прочие таверны, которые Кива видела как в детстве, путешествуя с родителями, так и потом, когда они ехали из зимнего дворца в Валлению. Слабые люминиевые светильники разгоняли тьму, но низкая комната все равно выглядела темной и мрачной – не помогал даже солнечный свет, сочащийся сквозь грязные окна, каждое из которых окружали многочисленные кабаньи головы на стенах. Всепроникающий пивной дух щекотал ноздри. Кива подошла к деревянным столам, за которыми уже пошатывались на стульях завсегдатаи, хоть и стояло утро. Не поднимая головы, она направилась мимо них прямо к дубовой стойке в глубине помещения. За ней стоял трактирщик, среднего возраста мужчина. Он протирал столешницу замызганной тряпкой. – Здравствуйте, – сказала Кива. Мужчина глянул на нее темными глазами и ничего не ответил. – Я… эм… Не могли бы вы помочь мне кое-кого найти? – спросила она. – Пить будешь? – грубовато спросил он сиплым голосом. – Я… ну… – замялась Кива, но потом натянула дружелюбную улыбку. – Для меня немного равновато. Может, позже – после того как я найду тех, кого ищу. Трактирщик снова ничего не сказал. Восприняв это как приглашение продолжать, Кива спросила: – Вы знакомы с Зуликой и Тореллом Мериданами? – Она не рискнула назвать фамилию Корентин, поскольку надеялась, что брат с сестрой не такие дураки, чтобы болтать про их род. – Они чуть старше, но похожи на меня. – А ты кто? – спросил трактирщик. – Я их сестра, – ответила Кива. – Кива Меридан. Рядом что-то бухнуло: о барную стойку грохнула полная кружка эля, плеснув на стойку, а на соседний табурет уселся старик, шатко покосившись в сторону Кивы. – Киииииива, – промямлил он. – Г’дное иммчко. А я Грам… Грамд… Грамидон, – он икал между слогами, щерясь на Киву бурыми зубами. Выговорив наконец собственное имя, он, кажется, остался вполне доволен. – Может, хочешь хлеба, Грам? – спросил трактирщик. На старика он смотрел куда мягче. – Или рагу? За счет заведения? Грамидон хлебнул эля. – Рано ищо жрать. Но т’ не з’будь птом, – он помахал кружкой, выплеснув еще эля. Часть попала Киве на ботинки. – Грам… – начал трактирщик, но пьяница его перебил. – Че ткая милая местечка заб’ла в ткой милой двчонке? – спросил Грамидон у Кивы. – Я ищу семью, – ответила Кива на его перековерканный вопрос. – Торелла и Зулику Меридан. – Ха! – Грам грохнул кружкой, выплеснув волну пены. – Так и знай! Он ничего больше не добавил, так что Кива переспросила: – Вы знай… знали что? Грамидон ткнул в нее кривым пальцем: – Глазы у тбя мамкины. Не успела Кива прийти в себя после такого заявления, как он обмяк, уронил голову на стойку и из его широко распахнутого рта раздался громкий пьяный храп. Трактирщик вздохнул, убрал кружку и вытер пролитое. – Каждый день одно и то же. Только через несколько часов очнется, – заметив выражение лица Кивы, он добавил: – У Грама была непростая жизнь, но с ним все нормально. За ним есть, кому присмотреть, они скоро придут его забрать и удостоверятся, что он в тепле и покое. Не переживай, с ним все будет хорошо. Не в силах удержаться, Кива хрипло спросила: – Моя мама тоже за ним присматривала? Трактирщик, как обычно, ничего не ответил. Но, к удивлению Кивы, вынул из-за стойки кусок жесткого пергамента и перо. – Напиши записку. Посмотрим, что получится, – предложил он, пусть и грубовато. Кива преисполнилась надежды, но уточнила: – Мне надо повидаться с ними сегодня. Как можно скорее. Это важно. Трактирщик ничего не стал обещать, только повторил: – Посмотрим, что получится. Осознав, что большего ей не добиться, Кива торопливо написала записку: «Я в Пьяном борове. Надо поговорить. Сегодня». В записке не было ничего секретного, но она все равно по старой привычке использовала шифр, который поймут только родные. – Это что еще такое? – спросил трактирщик, поднося записку к свету и хмурясь. – Зулика и Торелл Меридан, – напомнила Кива. – Они смогут прочесть. Хмыкнув, он спрятал записку в задний карман, но больше ничего не предпринял. – Когда я сказала, что это важно, я имела в виду, что это вопрос жизни и смерти, – сказала Кива. Ее жизни и смерти, если магию не получится обуздать. – Пожалуйста, у меня всего несколько часов. Он поднял на нее взгляд. – Пить будешь? Кива скрипнула зубами и покачала головой. Он ткнул пальцем себе за спину, в дверь в дальнем краю таверны. – Тогда жди снаружи. – Пожалуйста, – вновь попросила Кива, на этот раз шепотом. Он лишь ткнул пальцем еще раз, развернулся и ушел в комнату за стойкой. Его место заняла девушка. Скривившись, она подобрала его грязную тряпку и заменила на чистую. Киве не оставалось ничего, кроме как положиться на трактирщика, так что она вздохнула и пошла, куда было велено – на маленький дворик. Тут никого не было, и она, сняв плащ, села за один из деревянных столов. Через несколько секунд появилась трактирщица; она поставила перед Кивой исходящую паром кружку, улыбнулась, подмигнула и исчезла в таверне, бросив через плечо: – Передавай привет Тору. Не желая задумываться над тем, что стояло за этими словами, Кива отпила из кружки – в ней оказалось пряное молоко с медом, – и подставила лицо солнышку, пытаясь расслабиться и настроиться на ожидание.