Алекс демонстративно сжимает кулачки, оставшись за резными воротами, и улыбается мне. Выдыхаю, отворачиваясь, и с уверенностью останавливаюсь у дверей. Надавливаю на них всем своим весом, чтобы точно не было возможности сбежать, и они поддаются, почти без скрипа раскрываясь. Я вхожу в особняк, вдыхая родной, но притом такой чужой, аромат хвои. Большая гостиная, что больше похожа на зал ожиданий высокопоставленных чиновников, встречает меня своим холодным сиянием. Здесь же вверх, на второй этаж, уходит мраморная лестница, уставленная растениями в горшках. Все блестит и сверкает. Но выглядит холодно и одиноко. – Извините, здесь есть кто-нибудь? Дилан? – зову. Прохожу вперед, с замиранием сердца боясь встретить кого-нибудь кроме парня. Миную дверной проем, и стук моих каблуков звучит как раскат грома. – Простите? – это не мой голос. Вздрагиваю, оборачиваясь. Мужчина в черных штанах и заправленной рубахе с интересом разглядывает меня. Он стоит рядом с большим столом, рядом расположена и барная стойка. Видимо это кухня. В руках он сжимает документы, и я узнаю его, расслабленно выдыхая. – Мистер О’Коннелл, – с облегчением произношу я, сжав ткань платья, – извините. Что вторглась к вам. Вы скорее всего не помните меня, но мы встречались в школьном коридоре, когда с Диланом собирались подготовиться к тесту и он отказался от вашего предложения поужинать. На лице мужчины тут же вырисовываются еле заметные морщинки и плотно сжатые губы смягчаются. Он улыбается: – Помню, как же не помнить, – манит пальцем, произнося, – девушка моего сына, такую как вы не забыть. Слабо улыбаюсь, пытаясь скрыть смущение. – Дилана пока нет, – продолжает мистер О’Коннелл, опустив руку с документами, – но ты можешь присоединиться к обеду, и мы вместе его подождем. – Я не знаю, – подхожу ближе, ведь он продолжает подзывать, уже махая ладонью, – не хочу казать не вежливой, просто так врываясь в ваш дом, но у меня важное… – Ты покажешься не вежливой, если уйдешь, поэтому пройдем за стол, – уверяет, ставя меня в неловкое положение, а затем произносит, – Ко всему прочему, я тебя ждал. Ничего не отвечаю, но делаю шаги к отцу Дилана. Как бы мне не хотелось избежать в своем состоянии общения с чужими людьми, но я пришла сюда ради Дилана, и поэтому дождусь его. Прохожу на середину огромной кухни, обращая внимание на пустой стол. – Присаживайся, – просит отец Дилан, галантно отодвигая для меня стул. Я хмурюсь, но опускаюсь на предложенное место, и меня пододвигают к столу. – Так вы… – начинаю, наблюдая за тем, как размеренно и уверенно движется Мистер О’Коннелл к своем месту, что прямо напротив меня. Он садится, внимательно посмотрев в мою сторону, – так… вы сказали, что ждали меня. – Ждал, – кивает он, упираясь локтями о стол, – Расскажи, как ты относишься к Дилану? – Эм, хорошо, он очень добрый человек, – мой голос слабнет, а в голове всплывают отдельные картинки, отрезки недавнего прошлого, от которых кожа покрывается гуськом: Дилан. Раздевалка. Страх. Разговоры. Чувства. Прикосновения. Прикосновения. Прикосновения. Чувства. Я опускаю глаза, смотря на свои пальцы: – Знаете, сейчас в школе произошел один инцидент… – Ты ему очень нравишься, – перебивает Мистер О’Коннел, – он не говорит о тебе, но я рад, что его впервые кто-то зацепил. Это видно. Улыбка сама появляется на лице, но спустя пару секунд сбрасываю её, серьёзно начиная: – В школе включили запись и…– но меня вновь перебивают. – Да-да, – пародирует Мистер О’Коннелл, – в которой Дилан рассказал тебе обо всех своих грехах. Поднимаю глаза, раскрывая рот: – Так вы знаете?! – Знаю. А еще в интернете выложено то самое видео, где Дилан разбивает стекла в машине, – кивает, сплетая пальцы в замок. Ставит их на стол. – Н-но… разве вы его не выкупили? – выдыхаю, не веря словам мужчины, – Как оно могла попасть в сеть, это же сломает Дилану всю репутацию. – Кристин, – отмахивается он, переходя вновь к своему, – на что ты готова ради моего сына? А я не знаю, что ответить. Поэтому признаюсь: – Я-я не знаю… – Ты готова помочь ему? – спрашивает, а лицо искривляется в совершенной и такой удивительно противной ухмылке. На мгновение забываю, что передо мной отец Дилана, ведь они неожиданно становятся совсем не похожими. Особенно сейчас. В голосе О’Коннелла старшего сквозит яд, ехидство, а вот голос Дилана. Он всегда искренний. И тут я замираю. Не могу понять почему, но этот голос заставляет меня задуматься. – Почему вы так спокойны? – спрашиваю, едва шевеля языком, – Вашего сына могут исключить. – Я этого и добивался, – кивает. – Ч-что?! – задыхаюсь я от возмущения. Он цокает языком: – Кристин, РПВ нужно лечить. Это достаточно серьезная болезнь, а хуже всего, что больной может нанести вред не только окружающим, но и себе. Понимаешь? Я нашел хороший центр, в котором Дилану помогут, – вздыхает, отталкиваясь от стола, – но мой сын упрямый, ты это, скорее всего, заметила. Он отказался ехать туда и настоял на вашей школе, ведь в ней хорошая баскетбольная команда и там его могут заметить. Стипендия и место в колледже будет обеспеченно, так еще и его единственный друг учится там. Ну не прискорбно ли это? В общем, я не смог отказать. Я цепляюсь за стол пальцами, кожа на костяшках белеет. Мои глаза щурятся. Скрип. Мистер О’Коннелл выходит из-за стола, и направляется в мою сторону, сложив руки за спиной: – В какой-то момент я понял. Если Дилану здесь не понравится, он согласится на реабилитационный центр, – подходит совсем близко, останавливаясь за моей спиной, а я смотрю в широкое окно, где за стеклом расстилается зеленая полянка и светит солнышко, – Поэтому я, долго думая, все-таки решил выложить видео и передал нужному человеку запись с вашим разговором. Надеюсь, ты не злишься, что я подслушивал вас? Но с болезнью Дилана я должен всегда контролировать его мир и окружение, потому в каждой комнате, квартире, есть камеры и подслушивающие устройства, – его руки опускаются мне на плечи и я вздрагиваю, прикусив язык. Не дышу, ощущая противные мурашки, когда Мистер О’Коннелл наклоняется ближе. В нос ударяет его резкий парфюм. Он шепчет: – Вот только мир Дилана рухнет, если он узнает о моем волнении. Для него мои действия, станут предательством, понимаешь? – Нет, – пищу, когда горячее дыхание обжигает мое ухо. – Я у него один остался, а девушек ещё миллион будет, твоё предательство он быстро забудет. Замираю. Больше не ощущаю касаний, резкого запаха. Все сознание занимают его слова. «Твое предательство». Так вот к ему он ведет. Меня обдает жар. Ладони потеют. Мышцы сводит от напряжения. Тяжело дышу через нос, отведя взгляд от окна. Во мне бурлит злость. Скидываю с себя руки, выходя из-за стола, и поворачиваясь лицом к О’Коннеллу старшему. Он выгибает брови, словно впечатлен моей решительности. – Вы хотите, – практически шиплю я, – чтобы я соврала Дилану ради вашего благополучия? – Я могу заплатить, сколько хочешь, – отвечает, а я замираю, сдерживая нервную усмешку, – я лишь не хочу, чтобы мой сын считал меня предателем. Я один у него, понимаешь? Это все ради его блага и… И отец Дилана замолкает, а позади наш слышится звон двери. Я кусаю язык, сжимая ладони в кулаки Мистер О’Коннелл хмурит брови, смотря на дверь позади меня. Я следую за его взглядом. Сглатываю. – Что ты тут делаешь? – Дилан появляется в дверном проеме, опираясь о него плечом. Он выглядит подавленным. – Не думал, что ты так рано вернешься, – это мистер О’Коннелл. Дилан не обращает на него внимания, подходя ближе ко мне. Не смотрю на него. Я не могу. Я не знаю что делать. Дилан останавливается слишком близко. Стоит слишком близко. Я могу слышать его дыхание над ухом. Он не отводит от меня испытывающего взгляда, словно чего-то ждет. Я вздыхаю, все-таки поднимая глаза, но стоит это сделать… Стоит мне взглянуть на него, как сердце быстрее бьется, а дыхание сбивается. Весь мир сужается до его глаз. – Это, – опускаю лицо, – знаешь, я ведь… Я хочу поговорить с тобой кое о чем. – Я тоже хочу, – заверяет он меня, – но сначала я должен кое с чем разобраться, – и голос его заполоняет ненависть. Он знает о том, что произошло в школе! Выдыхаю, приоткрывая дрожащие губы, но О’Коннел старший первым подает голос, обеспокоенный, словно ни о чем не знает: – Дилан, что случилось? – Кто-то выложил то видео в интернет. Теперь все знают, что у меня РПВ! – Д-дилан, – шепчу, и он направляет все внимание на меня так… так, словно готов всегда выслушать, наплевав на свои проблемы. И я больше не могу. Он готов выслушать меня даже сейчас, и если выслушает, потеряет единственного члена семьи. Я не могу причинить ему такую боль. Всхлипываю, медленно задыхаясь, когда хрипло произношу самую большую ложь в моей жизни, – это я. – Что ты? – он не понимает, а меня словно разрывает на части.