Громкий крик, пролезающий во все щели в этом ветхом здании. Он раздался совсем близко. Волосы встали дыбом, и я вздрогнула, сжимая ладонью рот. Этот душераздирающий крик, заставил все мои внутренности перевернуться. Тело парализовало. В горле пересохло. Мои руки тряслись, а обкусанные губы дрожали. Кто мать вашу это может быть? Голос был женским. Это новая жертва? Люк скорее всего побежал на звук, а там где жертва, там и Птица. Всхлипнула, слыша звуки борьбы, глухой шлепок и громкий топот. Он слишком близко. Отбежала спиной к противоположной стене, роняя слезы. Мычу. В глазах мутнело и расплывалось, а сердце сжималось так, будто кто-то пробил мои ребра и сдавливал его в ладонях. По вискам стекал холодный пот. – Люк! – пискнула, давясь слезами. Фонарик трясся в руках, оставляя прыгающие тени на облезшей стене в коридоре. Шаги стали громче и в комнату зашел Люк, с дергающейся девушкой в руках. Грохот. Девушка упала на колени, расставив руки, чтобы не удариться лицом. – Не надо, – она дрожала, не поднимая взгляд. Провела ладонями по грязному полу, а голос такой, словно потеряла всякую надежду, – как ты… мог… Этот голос. Я узнала его. Навела фонарик на бледное и опухшее от слез лицо девушки. Она сморщилась, выставив руку перед глазами. На ладони ссадина с которой тонкой струйкой стекала густая кровь. Капли падали на бетонный пол. Всхлипы прекратились. Как мои, так и блондинки в розовых и пыльных штанах. – Что она тут делает?! – громкий голос Люка заставил меня подпрыгнуть и выронить фонарь из рук. Тот упал мне в ноги, откатываясь и унося за собой свет на другую стену. – Кристин? – прошептала, не веря своим глазам. Девушка опустила руку и, разглядев меня, кинулась в мою сторону. – Ты жива, – её голос дрожал, – я думала он… он убил… я думала всё. Цепкой хваткой Кристин обхватила мою шею, фактически запрыгивая на меня. Я в ступоре подняла глаза на Люка, у которого на щеке красовалась алая царапина, а под глазом уже наливался синяк. – Я так испугалась… Отстранилась от Кристин, заглядывая в её глаза: – Ты что тут делаешь?! Её зрачки забегали по моему лицу, будто убеждались, что я цела. Она молчала. – Так это не ты её позвала? – с сомнением начал Люк и сделал шаги в нашу сторону. Кристин тут же подскочила, словно испугалась шагов: – Не подходи! – прохрипела, выставляя вперед руку и немного наклоняясь, – не подходи… – Кристин, – накрыла её плечо, – ты чего? – Ты не понимаешь! Ты ведь ничего не знаешь! Это Эвем, – указала пальцем в сторону Люка, – он и есть Птица. – Ты чего несешь! – повысил голос Люк. – Хочешь сказать, что это не правда?! – крикнула Кристин, вновь смотря на Люка и ограждая меня от него. Я стояла позади всех, в полном шоке и до конца не понимала, что происходит. Крики моих близких людей превратились в гул, сбивая меня с мыслей, которые судорожно крутились в голове. Всё жужжало. А они все кричали и кричали, потому я сорвалась. Сжала уши, крича подобно им: – Хватит! Все замолчали, развернувшись ко мне. Я нервно сглотнула, смотря на Кристин: – С чего ты взяла, что Люк – это Птица? – Знаешь, как переводится фамилия твоего парня? Я отрицательно качнула, подняв глаза на Люка. Он стоял очень напряженный. – Эвем на латыни означает Птица. Люк удивленно вскинул брови. – Ты в своем уме? – Люк выставил руку, указав на Кристин, – Ты понимаешь, в чем ты меня сейчас обвиняешь? – Я говорю правду, – прохрипела она, – помнишь листок, который подкинули тебе под дверь? – заглянула в мои глаза, – Там было написано «Marcus», что переводится как Знак. Переводится оно тоже с латыни. Это не совпадение. Знак на латыни и «Птица» на том же языке. – Это п-правда? – заикнулась я, посмотрев на Люка. – Алекс, – начал, делая шаги в мою сторону. – Это правда?! – я выставила ладонь. На глазах опять появились слезы. Люк остановился, убирая руки от лица: – Конечно же, не правда! Я даже латынь не изучал никогда. Только Кристин её знает и по её логике, скорее всего Птица она, а не я. – Хочешь сказать, я сама себя сбила и оставила в лесу умирать? Люк замолчал, кусая губу. Из его взгляда тут же пропала злость и он, словно ищейка, задумался. Складки на его лбу стали видны отчетливее. – Ты был со мной, когда произошло нападение, – уперлась взглядом в затылок подруги, – он не может быть Птицей, Кристин. Что-то не сходится. Кристин развернулась ко мне, поджав губы: – Я не знаю, как он это сделал, но Люку нужна смерть именно в этом здании, именно сегодня, – с жалостью посмотрела в мои глаза, – никто не гуляет на окраине города в выходной день, поэтому он сказал, что идет сюда. Он знал, что ты пойдешь за ним. Ты должна была быть его жертвой. Качнула головой: – Нет-нет, он же предупредил отца об убийстве, он не мог… Посмотрела на Люка, лицо которого выражало такую безнадежность, что мне захотелось спрятаться в угол и биться головой об стену, лишь бы избавиться от роя мыслей в голове. – Думаешь, отец бы поверил ему? – голос подруги звучал как мой собственный, – Ты же знаешь их отношения. Люк сдавил глаза ладонями и вскинул руки, смотря на Кристин: – Я не Птица, я же рассказал о своем плане тебе, Алекс. Вам обоим, – обвел нас взглядом, – думаешь, будь я Птицей, я бы говорил о своих планах при свидетелях? Кристин мгновенно замялась, не зная, что ответить. Я опустилась на грязный пол, широко раскрывая рот и глотая пыльный воздух. Начала плакать: – Как меня всё это достало, все эти подозрения. Я устала. 5:36 Эфемерные лучи солнца проникали в комнату через окно. В воздухе витала пыль и оседала в моих легких, заставляя изредка кашлять. Я сидела, поджав ноги, на том самом кресле-качалке. Оно все было покрыто толстым слоем пыли, которая въелась в мою куртку. Сейчас рассвет. Повернула голову, зевая. Кристин стояла у окна, вырисовывая фигурки на стекле, что также покрыто пылью. Её розовые спальные штаны превратились в серый, местами разорванный, мешок. Единственное, что казалось чистым, так это её свитер, который, вряд ли спасал от холода. Люк предлагал ей взять свою куртку, но та отказалась, уверяя, что ей тепло.