— Чего ж ты молчал? Егоров развел руками: — Так он же не сказал ничего нового. Проехала, видать, уже после убийства. В марках автомобилей он не разбирается, сколько человек было внутри — не приметил. — А цвет? Цвет хотя бы заметил? — Темно, говорит, было, хоть глаз выколи. — Черт… Куда же Саня запропастился? — Придет, — успокоил Василий. И, тоскливо поглядев в сторону «столовки», поинтересовался: — Слушай, у нас есть что-нибудь пожрать, а? Кроме чая со вчерашнего вечера в животе ничего не было. — Оставалось грамм двести сухарей, да молодежь догрызла. Отправил их по коммерческим — может, повезет, прикупят чего съестного… * * * Кабинет № 16 находился на том же этаже, но в другом конце коридора. Постучав, Васильков приоткрыл дверь, спросил разрешения войти. — Да, пожалуйста, — проскрипел из дальнего угла пожилой худосочный мужчина с пышной и полностью седой шевелюрой. — Здравствуйте, — переступил порог Александр. — Мне нужен Гавриил Маркович Глазов. — Я — Глазов. А вы, простите, кто? — Майор Васильков. Оперативный уполномоченный из группы майора Старцева. — Новенький? Что-то я вас раньше не видел. — Так точно. И месяца еще не проработал. Вышедший из-за рабочего стола начальник технической экспертизы оказался невысок и сутул. Подошел, протянул руку: — Будем знакомы — Гавриил Маркович. Хранитель, так сказать, этого хозяйства… Хозяйство представляло собой довольно просторный и светлый кабинет, по стенам которого высились шкафы и стеллажи. Все пространство по периметру было заполнено конструкциями, способными вместить в себя техническую документацию. А те свободные места, куда эти конструкции не помещались, занимали висевшие красочные плакаты с изображениями оружия, мотоциклетов, автомобилей, велосипедов, железнодорожных вагонов и прочей техники. — Очень приятно. Васильков Александр Иванович, — гость пожал протянутую ладонь. — У меня к вам дело, Гавриил Маркович. — Слушаю вас. Вот сюда, пожалуйте. Майор присел на стул, стоявший рядом с письменным столом. Широкая столешница была завалена книгами, журналами, отдельными листками. В центре этого вороха торчала настольная лампа под стеклянным абажуром, окрашенным таинственным зеленым светом. Васильков коротко пояснил суть дела: — Сегодня ночью в Церковном проезде совершено преступление — убили семью служащего железнодорожной товарной станции Владыкино. Следов убийцы практически не оставили. Разве что вот это… Он протянул пяток фотографий. Глазов принял их, водрузил на нос очки с толстыми круглыми линзами и, повернувшись к свету, принялся внимательно изучать. Рассмотрев все снимки, он вооружился увеличительным стеклом и продолжил изучение. Васильков сидел, не шелохнувшись, боялся помешать. Наконец Глазов вернул снимки, снял очки и несколько секунд что-то вспоминал, наморщив переносицу. Затем энергично проследовал до ближайшего шкафа, распахнул дверцы и начал быстро перебирать длинными пальцами корешки стоявших на полках папок. — Вот, — торжественно произнес Глазов, выуживая одну из них. — Надеюсь, собранные здесь документы прольют свет на вашу непростую историю… * * * — …Чудная у вас кухня. Вкусная, но чудная, — улыбался Ефим Баранец. Настроение у него было отличное. Топая по краю тротуара, он глазел по сторонам, читал вывески и плакаты, болтал с товарищем. — Когда я первый раз попробовал, чуть не помер от остроты. — Ты про лапшу маминого приготовления? — Да, кажется. Лапша в остром красном соусе. Костя Ким рассмеялся. — Точно, брат, остроты в нашей кухне хватает. А красный соус особенно злющий! — Неужели на вашем столе каждый день такие острые блюда? — Каждый, Ефим. Мы привыкли к ним… Они побывали в двух коммерческих магазинах, теперь торопились в третий. Все, чем удалось разжиться, уместилось в одном кульке и одном кармане. Баранец тащил под мышкой кулек ржаных сухарей, а в кармане широких брюк Кима тюкались друг об дружку две банки кильки в томате. Конечно, консервов на такую толпу взрослых мужиков требовалось прикупить больше, но давали всего по одной баночке в руки. Пришлось взять хотя бы это. — Слушай, а ты заметил, что цены в коммерческих двинулись вниз? — вдруг сделался серьезным Ефим. — Разве? Сухари по старой цене купили, консервы тоже. И на молоко ценник стоял прежний — пятьдесят рублей за литр. — А сахар?! Колотый сахар-рафинад в последнем магазине?! — Его ж не было. — Так ценник остался! — Не заметил. И сколько он стоил? — Шестьсот, Костя! — радостно и торжественно объявил Ефим. — Ого! Неделю назад по семьсот пятьдесят покупали. Помнишь, четыреста грамм брали? — Конечно! Сразу на тридцать процентов цена опустилась! Потому народ и раскупил его. — Здорово. Вот что значит война кончилась! — Точно. Правда, до госцены еще ой как далеко… Так за разговорами молодые сыщики дошли до третьего коммерческого магазина, расположенного в относительной близости от Управления Московского уголовного розыска. Здесь им повезло. Только что разгрузилась продуктовая машина, а покупателей, на удивление, оказалось немного. Заняв очередь, Ким с Баранцом посчитали оставшиеся общественные деньги и принялись решать, на какие продукты их лучше потратить… * * * — Судя по твоей сияющей физиономии, Глазов совершил чудо? — поприветствовал Старцев вернувшегося в кабинет товарища. — Совершил. Он — бог в технических вопросах! — восторженно признался Васильков и шлепнул на стол фотоснимки, а также сложенный вдвое тетрадный лист. — Ты не представляешь, сколько он всего знает! И сколько данных хранится по его шкафам. — Представляю. Бывал у него в гостях, — засмеялся Иван. — Очень толковый мужик и много раз помогал в расследовании. Рассказывай. — Гавриил Маркович определил, что отпечатки в луже оставлены протектором немецкого автомобиля. Вот полюбуйся. Это я срисовал с одного из немецких журналов… Васильков развернул тетрадный лист и отдал Старцеву. Верхнюю половину листа занимал карандашный рисунок автомобильной покрышки, а нижняя была исписана мелким почерком. Положив рядом с рисунком фотоснимки отпечатков, Старцев удивленно поглядел на товарища: — А ведь похоже, черт возьми! Вася, Олесь, ну-ка гляньте. — Скорее, да, — через минуту оценил Егоров. Олесь Бойко, после того как лишился пальца от сработавшей немецкой мины-ловушки, всегда и во всем сомневался. Полезное, но иногда слишком раздражающее качество. Не изменил он себе и в этот раз: — Есть что-то общее. И все-таки хотелось бы взглянуть на оригинал. — Оригинал я тебе представлю, когда поймаем убийц, — заступился за друга Старцев. — А сейчас так скажу: у Сани отличный глаз опытного разведчика, и если уж он говорит, что похоже, то нужно верить. Егоров спросил: — А что с марками автомобилей? Глазов помог определить?