– Ну, он давно был в моем списке предсмертных желаний, и я решила, что пора бы за него взяться. Джихун нахмурился. Было что-то неправильное в том, что у бессмертной кумихо был список предсмертных желаний. – Слушай, я тебя прощаю. – Она все еще стояла к парню спиной. – Можешь спокойно идти домой, твоя совесть чиста. Джихун не знал, что на это ответить. Он пришел извиниться – и она его простила. Больше ему ничего не было нужно. Только вот чувство вины, весь день сидевшее у него в груди, тяжелым грузом опустилось к желудку. Как будто он снова где-то накосячил. Но предлога остаться он найти не мог, и поэтому направился сквозь толпу к такси. По привычке достав из кармана телефон, Джихун на ходу его разблокировал. На экране все еще была открыта их с Миён фотография. Парень остановился как вкопанный. В него случайно врезалась парочка, и Джихун пробормотал извинения, но не оторвал глаз от изображения. На фотографии Миён смотрела на него ласковым взглядом, а ее рука сжимала край его куртки. А он и не заметил. Его собственное выражение лица казалось каким-то незнакомым. Джихун никак не мог понять, что за ним скрывается, но потом до него дошло: это было умиротворение. На одно краткое мгновение, очутившись в ее объятьях и в своих воспоминаниях, он был счастлив. И Джихун не знал, что теперь делать. Он вроде бы понимал, что должен сердиться на Миён. Девушка что-то от него скрывала, и он не мог беспрекословно ей доверять. Но злиться становилось все сложнее и сложнее. Миён же честно ему сказала, кто она. Она говорила, что сбегает, когда ситуация накаляется. Но на этот раз она вернулась, чтобы помочь хальмони. Что-то же это да значит, верно? Разве Джихун не заслуживал счастья после всего, что произошло? Он бросился обратно через толпу – через компании, стайками кружащие по площадке, через держащиеся за руки парочки, вопящих и бегающих детей. Мартовский воздух был по-весеннему холодным, и, похоже, весь город решил насладиться им именно на Намсане. Путь до Миён казался непреодолимо долгим. Наконец найдя лисицу, он за плечи повернул ее к себе. – Джихун-а?.. – При виде его лица Миён затихла, и горный ветер унес слетевшее с губ имя. – С меня хватит. – Джихун положил ладонь девушке на щеку, пропуская сквозь пальцы мягкие, как пух, волосы. – Хорошо… – осторожно произнесла Миён. – Чего хватит? – Всего. – И Джихун, обхватив ладонями ее лицо, отпустил весь накопившийся внутри гнев, напряжение, страх и вздохнул с облегчением. – Хорошо, – повторила Миён шепотом, который был слышен только ему. Он наклонился. Она замерла. Он выдохнул ее имя. Она вдохнула воздух. Сердце билось о ребра, тянулось к ней, и казалось, его не волновало, что будет с ними дальше. Парень провел пальцами по гладкой коже ее щек, и у Миён перехватило дыхание. На мгновение это вскружило ему голову. Он почувствовал себя всемогущим. Мальчишкой, от одного прикосновения которого трепетала кумихо. Их губы разделял какой-то сантиметр, и Джихун видел перед собой лишь темные океаны глаз Миён и свое отражение в них. Казалось, еще чуть-чуть – и он затеряется в этих глазах. Но он был не против. Что-то неведомое потянуло его вперед, и он медленно склонил голову, придерживая рукой затылок девушки. Он приник к ее губам – легче, чем дуновение ветра. Миён обвила руками его шею, притянула ближе. Нежный поначалу поцелуй тут же стал страстным. Он вдохнул ее выдох. Его руки запутались у нее в волосах. Ее зубы царапнули его по нижней губе. Теперь дыхание перехватило у него. Давление в груди нарастало, пока наконец Джихуна не поглотил ослепляющий жар. Перед глазами взорвались звезды. В этот раз дыхание перехватило уже от боли. Джихун попятился, ноги задрожали, и он осел на землю. Он слышал, как Миён кричит его имя, но звуки сливались со звоном в ушах. Он падал, и падал, и падал, пока не потерял сознание. 56 Джихун проснулся под прерывистый писк и шепот – и сразу узнал эти звуки. Он был в больнице. Он не стал открывать глаза, решив для начала прийти в себя. Пока Джихун собирался с мыслями, он вдруг осознал, что то, что он сперва принял за шепот, было тихими всхлипами. Словно кто-то сдерживал рыдания. Джихун открыл глаза и часто заморгал, привыкая к свету. У его койки, сложив на простыне руки и уткнувшись в них лицом, сидела Миён. – Миён? – Даже ее имя было больно произносить. – Джихун! – удивленно пискнула Миён. – Со мной все хорошо. – Парень отпихнул от себя ее суетливые пальцы. – Почему я в больнице? – У тебя начались судороги. Это было… – Она затихла. – Я испугалась. – Извини. – Не извиняйся. Это же не твоя вина. Джихун покачал головой, и от этого глухой стук в его голове только усилился. – Я не хотел, чтобы ты видела меня в таком состоянии. Миён, похоже, избегала смотреть ему в глаза. У нее на ресницах, грозя сорваться вниз, висели слезы. От этого зрелища у Джихуна к горлу подкатил ком. Он и правда не хотел, чтобы она увидела его приступ, только раньше он боялся, что девушка посчитает его слабаком, а теперь – что она будет за него волноваться. А Джихун ненавидел волновать тех, кого любит. Он нахмурился этой непрошеной мысли. Неужели он до сих пор любит Миён? Джихун вздохнул. Конечно, любит. Иначе бы он так на нее не злился. – Миён, иди сюда. – Джихун похлопал по одеялу. Девушка осторожно примостилась на самом краешке койки. Тяжело вздохнув, Джихун взял Миён за руку – та была холодной, влажной и очень сильно дрожала. – За меня не переживай. Я сильнее, чем кажется. – Он убрал прядь волос ей за ухо, открывая лицо. По бледным щекам Миён текли ручейки слез. – Не плачь. Со мной все будет хорошо. Обещаю тебе. Джихун потянулся стереть капли с ее кожи, но Миён перехватила его руку. Пальцы у нее больше не дрожали. – Это все из-за меня, – призналась она. – Из-за моей бусины. – С чего ты это взяла? – Потому что… – Лисица смолкла; она часто дышала, и Джихун испуганно подумал, не задыхается ли она. – Ну же, говори, – подтолкнул он ее. – А то ты меня пугаешь. – Моя бусина внутри тебя. – Что? Как? – Он и не заметил, как прижал руки к груди. – Ты чуть не умер после маминого нападения. Я думала, ты не выживешь. – Миён встала, отдаляясь от него. – А твоя хальмони сказала мне использовать бусину. – Хальмони? – Джихун недоуменно наморщил лоб. – Бусина начала исцелять тебя, но этого оказалось недостаточно. Ей нужна была ци. – Чья? – спросил Джихун, хотя уже подозревал, что девушка ответит. В животе образовался тяжелый комок. Миён молчала. И не смела взглянуть ему в глаза. – Говори, чью ци ты использовала? – Твоей хальмони. Отрицание захлестнуло Джихуна ледяной волной. Он не чувствовал рук, ног, биения собственного сердца. – Она хотела, чтобы ты жил. Это было ее последним желанием. – Миён сложила руки в умоляющем жесте, словно надеясь, что парень поймет. – Последним желанием? – выпалил Джихун. Внутренности скрутило от гнева. – Так вот почему она не выходит из комы. – Он вдруг все понял, и эта мысль обрушилась на него, как штормовая волна на скалы. – Так это не Йена виновата, а ты. – Прости меня! Но другого способа спасти тебя не было…