54 – Йена вернулась? – спросил Джихун, заходя в комнату. Миён резко обернулась и спрятала за спиной телефон, точно это была улика. Потом вздернула подбородок, возвращая себе самообладание. – Моя мать тебя не касается. – Касается, раз она навредила хальмони. Может, с ее помощью мы сумеем найти решение? Почему ты не хочешь говорить, вернулась ли она? – Все не так просто. – Миён поникла, уголки ее губ опустились. – Ты же сказала, что поможешь. – Скажу я, где Йена, или нет – тебе это ничем не поможет. Джихун видел, что лисица что-то скрывает, и это его злило. Как она может что-то утаивать, когда на кону стоит жизнь его хальмони? – Но она может сказать, что сделала с хальмони! – Джихун очень старался держать себя в руках, но каждый произнесенный им слог был полон раздражения. Миён яростно покачала головой: – Не вини мою мать в том, что произошло с хальмони. Джихун не мог поверить собственным ушам. Как Миён может настолько неистово защищать свою мать? Она что, вправду считает, что Йена ничего плохого не сделала? Хальмони третий месяц в коме лежит, а она говорит, что мать винить не за что! – Кроме хальмони, у меня никого больше нет. Но твоей матери было плевать на это, когда она на нее напала! Его слова переломили что-то в душе Миён. Она крепко сжала кулаки. К лицу прилила краска. – Твоя хальмони в больнице не из-за моей матери, а потому что стара и смертна. А смертные умирают. На то вы и смертные! У Джихуна все расплылось перед глазами. Говорят, что ярость – красного цвета, но на самом деле она белая. Белизна застила собой мир и заполнила разум юноши. Еще чуть-чуть – и его захлестнула бы вспышка света. – Ну конечно! – прокричал Джихун. – Ты же понятия не имеешь, что такое семья. Твоя мать – чудовище, а отцу ты и вовсе не нужна! Он тут же пожалел о сказанном, но слова уже слетели с языка. Ладонь Миён взметнулась вверх и со звоном соприкоснулась с его щекой. Кумихо пулей вылетела из палаты, и Джихун ее не остановил. 55 На следующий день Джихун попытался дозвониться до Миён, однако она не отвечала. Или, как он подозревал, сбрасывала его звонки. Смена в минимаркете CU[101] стала для него маленьким адом. Джихун был вынужден стоять за прилавком, хотя на деле он горел нетерпением найти Миён и все ей объяснить. Легкие сдавливало виной, будто в груди засел язвительный демон, и Джихуну хотелось поскорее избавиться от этого чувства. – Если тебя это так напрягает, то иди к ней домой. – На прилавок, потягивая жидкий йогурт, облокотилась Сомин. – Я бы пошел, да только не знаю, где она живет. – Джихун бил по кнопкам кассы, все больше и больше погружаясь в себя. Он не виноват, повторял себе парень в двадцатый раз за день. Просто она его очень разозлила. – А я говорила, что не стоит пускать эту девицу обратно в свою жизнь. – Сомин как будто специально подбрасывала дров в огонь. – Только лекции читать мне не надо. От отчаяния Джихун уронил голову на прилавок. Он знал, что для Миён это больная тема, он специально задел ее за живое. В тот момент он хотел лишь причинить девушке такую же боль, что испытывал сам. А ведь хальмони совсем не так его воспитывала. Она хотела, чтобы он был лучше. Дверь в магазинчик открылась, и он подскочил на месте – но тут же сполз обратно, увидев Чуну. – Что тебе надо? – проворчал Джихун. – Почти уверен, что продавцов не так учат общаться с покупателями. – Почти уверен, что ты сюда не за раменом[102] пришел, – парировал Джихун. Чуну рассмеялся и только потом заметил перед Джихуном Сомин – стоявшую в стойке и готовую броситься в бой. – А как зовут твою сногсшибательную подругу? – сострил Чуну. – Ли Сомин, это Чуну, – Джихун махнул рукой в сторону токкэби, словно отгоняя назойливого комара. – А фамилия? – поинтересовалась Сомин. – Или ты себя айдолом возомнил, как Рейн[103] или T.O.P?[104] – Нет, я выгляжу куда лучше. – Чуну со смехом ей подмигнул. Сомин насупилась, и улыбка токкэби слегка померкла. Похоже, впервые в жизни его чары не сработали, подумал Джихун. Чуну заинтересованно склонился к девушке. – Я опаздываю на курсы. До завтра, Джихун-а. – Сомин схватила с прилавка пачку острых «Читос» и ушла, не удостоив Чуну даже взглядом. – Суровая у тебя подружка. – Чуну умолк, а потом улыбнулся Джихуну. – Мне нравится. – Не трожь моих друзей, – огрызнулся парень. Чуну невинно поднял руки. – Я пришел сюда не за этим. Джихун закатил глаза: – Что тебе надо? – Вопрос скорее в том, что надо тебе. – Ты говоришь загадками, потому что ты токкэби или просто хочешь меня побесить? – Я пришел помочь тебе, – ответил Чуну. – У меня в квартире сейчас очень сердитая девушка. Топает целый день. У меня голова уже болит. – Я пытался ей дозвониться, – вздохнул Джихун. Пусть и этому чертовому Чуну, но ему надо было выплакаться. – Как я могу извиниться, если она ни на звонки мои не отвечает, ни на сообщения? – Какая жалость, что ты не знаком ни с одним сверхъестественным существом, созданным специально для обольщения женщин. Ни одного чхонгак токкэби вокруг, к ногам которого девушки так и валятся. Джихун нахмурился. Неужели он всерьез раздумывает принять совет от того, кого ненавидел? – Ладно. – Телефон, – протянул руку Чуну. Джихун передал ему смартфон, и Чуну начал быстро печатать. – Что ты там пишешь? Джихун перегнулся через прилавок, пытаясь заглянуть в экран, но токкэби отскочил. – Не боись. Покажу перед тем, как отправить. Джихун старался сохранять спокойствие, но чем дольше Чуну печатал, думал, удалял, перепечатывал, тем больше парень начинал терять терпение. Наконец токкэби показал сообщение – сплошной поток цветочков, сердечек и полужирных надписей. – Нет, – Джихун решительно покачал головой, – я это отсылать не буду. Он стер сообщение. – Эй! – запротестовал Чуну. – Да я так в жизни не напишу. Она сразу поймет, что это был ты. – Ладно, и что бы написал ты? Джихун коротко напечатал: «Нам нужно поговорить».