Но девушке не повезло. Как только ноги соприкоснулись с асфальтом, она услышала знакомый голос. К ней, слегка задыхаясь, подбежала Нара. – Сонбэ! – Что ты тут делаешь? – Ты не отвечала на мои звонки. – Нам с тобой не о чем говорить. – Миён отвернулась и пошла вдоль улицы. – Зачем ты от меня отгораживаешься? – нахмурилась Нара. – Я могу тебе помочь. Все так же молча Миён зашла в первую попавшуюся дверь, за которой скрывались узкая лестница и помятый лифт. Рядом с дверями лифта висела табличка с указателями: магазин мобильных телефонов, норэбан[80] и маленькое кафе на крыше. – Куда мы идем? – спросила Нара. – Куда-нибудь, где можно будет поговорить без свидетелей. – Миён вошла в лифт и нажала кнопку третьего этажа. – Норэбан? – растерялась шаманка. Миён не ответила. Двери лифта открылись, и девушки вышли в тесный коридор. На зеркальных стенах мигали яркие неоновые огни. В небольшом баре продавали различные закуски, газировку, алкоголь. На висящей тут же табличке от руки было написано, что у них есть самые новые кей-поп песни. Миён подошла к мужчине, сидящему за липкой стойкой, и поинтересовалась: – Можно забронировать комнату на час? Он взглянул на школьные формы девушек, потом пожал плечами и лениво озвучил цены за комнату. Похоже, прогулы его не волновали – лишь бы клиенты платили. В комнате стоял запах несвежего пива и соджу, но хотя бы не было посторонних. Миён взяла гигантский квадратный джойстик и выбрала первую попавшуюся песню. Из колонок загремел трот[81]. Музыка времен их родителей. Ну или, по крайней мере, родителей Нары. Миён сомневалась, что Йена хоть когда-нибудь слушала музыку. На экране мелькали слова песни «Love Battery»[82] на фоне цветов и природы. Миён повернулась к шаманке: – Говори. – Эти духи… – Нара оглянулась, но Миён заставила себя не смотреть. Она отказывалась признавать, что привидения ее преследуют. – Ты же их видишь, да? – Ты сделала это специально? – озвучила Миён вопрос, глодавший ее все это время. – Я с рождения вижу призраков, зачем бы мне обрекать на это проклятье других? – На глаза девушки набежали слезы. Миён выдохнула. Ответ шаманки развеял ее сомнения. Действительно, с чего бы Нара стала желать ей зла? – Что тогда произошло? Нара покачала головой. – Извини, сонбэ. Я не сумела перенаправить энергию талисмана, не хватило навыков. Не стоило и пытаться. Но я так хотела помочь… – Девушка сложила ладони, точно выпрашивая прощения. Моля о нем. Миён знала, что надо пойти ей навстречу, что прощение утешит шаманку. Но она не могла. – Ты можешь избавиться от них? – поинтересовалась кумихо. – Можно, наверное, провести обряд для защиты. Кажется, был кут…[83] – Нара, по-моему, шаманских плясок тут не хватит. – Вот увидишь! А если ты мне дашь свой еву… – Нет, бусину я тебе не отдам. Я расскажу о ней маме. Надо было сделать это с самого начала. Нара побледнела от страха и прошептала: – Ты скажешь ей о том, что мы сделали? – Нет, о тебе я матери никогда не рассказывала и не расскажу. Не бойся. – Хорошо, – кивнула Нара. – Только помни, я всегда рядом. Шаманка будто требовала, молила Миён поверить в нее. Громкая мелодия стихла. В комнате воцарилась тишина, и призраки снова начали шептать. Миён потянулась за пультом, чтобы поставить новую песню и заглушить их. – Они и до этого были, – вдруг подала голос Нара. Миён с удивлением воззрилась на шаманку. – Что? – Призраки. Они всегда тебя преследовали. Они до того озлоблены, что не могут уйти. Ты – их незавершенное дело. Извини, я никогда тебе об этом не говорила. Думала, для тебя это будет слишком тяжелая ноша. У Миён затряслась рука, и она сжала пальцы в кулак. Она знала, что Нара не врет. Шаманка скрывала это от кумихо, чтобы защитить ее. – Эти призраки – моя проблема, – ощетинилась Миён. – И моя ноша. – Но необязательно же делать все самой! – Нет, обязательно. – Интересно, – произнесла Нара, – почему ты никому не доверяешь? Из-за матери? – Моя мать заботится обо мне. Кроме меня, у нее никого нет. – Из-за того, что твоя мать не доверяет миру, ты вечно одна. Однако у нее, чтобы сделать этот выбор, были сотни лет. А был ли выбор у тебя? – В глазах Нары читалась мольба. Но если бы Миён признала правоту шаманки, то вся та видимость контроля, которую кумихо так долго выстраивала, мигом бы рухнула. – Мне нравится быть одной, – ответила Миён. Но в собственном голосе она слышала ложь. Неважно, насколько умело лисица врала остальным, самой себе она врать так и не научилась. 23 Джихун был практически уверен, что на следующий день лисица снова не придет в школу, и поэтому не удержался от облегченной улыбки, когда все-таки увидел Миён, с ее темными волосами, занавесью покрывающими ссутуленные плечи. Его одноклассники сидели маленькими группками и шептались, посматривая на Миён. Джихун вздохнул: он надеялся, что слухи об их «проблемах в отношениях» уже развеялись. Слишком долго все обмусоливали эти сплетни. У двери в конце кабинета раздался какой-то шум, и все обернулись на звук. В кабинет, сгорбившись под весом чего-то тяжелого в руках, зашла Пэк Хана. К ней мигом подскочили ее друзья. Раздался оживленный шепот. Потом одна из девочек достала из кармана телефон и встала в углу кабинета, откуда обзор лучше всего. Хана со злобной ухмылкой прицелилась. Миён сидела низко опустив голову и полностью погрузившись в тетрадь. Джихун бросился через парты; из огромной банки в руках Ханы уже капало что-то липкое. Парень схватил Миён и успел накрыть ее своим телом как раз в тот момент, когда мунговая паста[84] вылилась из банки. Холодный водопад обрушился ему на спину, за шиворот, под рубашку. – Эй! – закричала Хана. – Ты спятил, что ли, Ан Джихун?! Все затихли, наблюдая за разворачивающимся зрелищем. В руках Хана все еще держала банку, по стенкам которой скользили остатки мунговой пасты. Джихун отобрал у нее тару – на случай, если одноклассница еще что-нибудь замыслит. – Убирайся отсюда, пока я учителя не позвал. – Зачем ты ее защищаешь? – набросилась на юношу Хана. – Она что, и правда твоя е-чхин? – Да, мы с ней встречаемся. Так что отвали. Все в классе замерли, словно не зная, как на это реагировать. Джихун впервые объявил об этом во всеуслышание. Миён рывком встала, опрокинув стул на стоящую за ней парту. Джихун посмотрел ей в глаза – темные, непроницаемые. А потом лисица проскользнула мимо него и выбежала из кабинета. 24 Миён дрожала: первый зимний ветерок насквозь продувал пиджак. Она сидела на ступеньках перед спортивной площадкой и наблюдала за ребятами, которые, наплевав на холод, играли в футбол. Удивительно, но, судя по всему, призракам, все еще крутившимся на периферии зрения, такая погода была не по нраву: она как будто бы их замедляла. Девушка сунула руку в карман и сжала в кулаке талисман, купленный у Чуну. Это помогало унять бесконечное жужжание в ушах.