Первым делом разумные нашли коровье стадо. Пообщавшись, узнали много интересного, однако про меня – ничего. Не расстроились. Взяли под наблюдение два основных выхода из города и принялись терпеливо ждать, каждый вечер и под утро целенаправленно обходя защитную стену по периметру и выискивая мой запах. Так и жили – днём выглядывали из укрытий, ночью вынюхивали. Кушали мало – охотится в светлое время суток боялись из-за снующих по всей округе людей, разыскивая пропитание исключительно при лунном свете. Получалось плохо. Если бы не опытная Рося, ухитрявшаяся находить в темноте какую-никакую дичь – совсем было бы худо. – И сколько вы так прятаться собирались? – поинтересовался я для более полного понимания планов разумных по своему освобождению. – Мог ведь долго из города не выходить. Я клетке сидел. Или вообще, уехать ещё дальше. При упоминании о таком знакомом доберману обиталище она зарычала, вздыбив на холке шерсть. И я помню... – Машина больше никуда не ездила. Значит, ты за большой стеной… Мы хотели поймать человека оттуда и спросить... Я знаю, как спрашивать. Видела. – Где?! – Давно. Ты и худой высокий человек по имени Коля спрашивали. Там, где злые убили людей. – Пытать, Зюзя. Это называется пытать... – невольно вырвалось у меня уточнение. Был такой эпизод в нашей совместной биографии. Довелось нам обоим присутствовать при экспресс-допросе одной мрази, причастной к убийству целого поселения. Незабываемое зрелище со спорной моралью. Из здорового человека без анестезии фарш делали. Вроде и надо так было в тот момент, но... До сих пор себе простить не могу того, что участвовал. – Пусть, – недовольно согласилась Зюзя. – Я запомнила. Убивать нужно не быстро. По кусочку. И много спрашивать. Ужас какой... – И ты бы смогла? – Да. Ты моя семья. Он – нет. Я знаю, ты не хотел уезжать. Тебя заставили. Значит, он плохой. Нельзя никого заставлять делать то, что он не хочет. И мы хотели сначала не обижать. Только узнать. Напугать, если нужно. Люди нас боятся. Нам не нужна чужая боль просто так, мы не злые... Это, – она замялась, подбирая правильное определение для своих намерений. – Это... если совсем говорить не захочет. – А если бы человек не знал ничего? Разумная в два прыжка оказалась впереди, резко развернулась и уставилась на меня. – Нет! Мы хотели ловить человека из города! Тебя привезли туда! Значит – знает! Я знаю всех, кто живёт вокруг нашего дома. Она, – мордочка Роськи вспыхнула в голове и тут же пропала. – Всех знает. Ты говоришь не умно. Святая простота... Доберман действительно не понимает, как жить среди себе подобных и чего-то не знать. Она и фоминских по своему, собачьему разумению воспринимает как одну большую семью. Пришлось растолковать тонкости человеческих взаимоотношений и то, почему у нас так всё сложно. Сумбурно получилось. Действительно, вот умом вроде и понимаешь все эти режимы секретности, иерархию власти, социальные статусы, разделения ответственности... А при попытке разобраться поподробнее неожиданно осознаешь, сколько в этой запутанной мишуре наносного и ненужного. Точнее, нужного лишь избранным, а основной массе – и даром все эти секреты не сдались. Со скрипом довёл свою мысль до разумной. Для неё это был шок. Медленно, глядя перед собой в известную только ей точку, Зюзя легла на землю, положила морду на лапы. Острые уши повисли безвольными лопухами, обычно подвижный чёрный нос замер. К ней подошла Рося, легла рядом. Заскулила. Я остановился. – Мы могли обидеть того, кто ничего не знал? – грустно спросила моя спутница, переварив услышанное. – Могли. – Хорошо, что мы это не сделали. Иначе плохо. Нельзя... Присел рядом с разумными, потрепал их по головам. – Ты права. Я тоже рад, что всё обошлось. – И я. – И я! – колокольчиком высказала своё мнение собачка. Говорливой становится. Учится у подруги понемногу общаться с людьми. Ну и отлично. ...Мой побег из города подруги прошляпили. Ночная суета с поджогами, погоней и прочей суетой конечно привлекли их внимание, однако выйти на дорогу и поискать мои следы разумные побоялись. Слишком шумно было вокруг. Разобрались только под утро, еле вычленив нужный запах среди остальных. Не задумываясь, рванули следом за машинами преследователей и за ГАЗЕлькой, на которой я уехал. До фортика Фоменко добрались утром – когда уже вся возня с обстрелом и переговорами закончилась. Зюзя мне продемонстрировала, как перед шеренгой понурых, свесивших голову людей прохаживаются неизвестные с автоматами. Неподалёку лежало несколько тел. Не найдя среди оставшихся обожаемого Витю, ушастые принялись вновь искать мои следы. И снова им улыбнулась удача. В саду. Приободрившись, Рося с Зюзей предпочли поскорее убраться подальше от людей и что там было дальше – я так и не узнал. Пока догоняли – несколько раз останавливались на отдых. Собачьи возможности тоже имеют свои пределы, однако след не теряли. Сюда они добрались глубокой ночью. Услышали мой храп, посмотрели на ещё тёплого Петровича. Попытались позвать. Я не проснулся, а громким лаем сообщать о своём присутствии собаки сами не осмелились. Отложили радость встречи до утра. Нашли местечко поуютнее и завалились спать. Проснулись лишь единожды. К ним заходили разумные, обитающие в этих краях. К какому виду относились ночные гости, Зюзя пояснить не смогла. Показала картинку: две пары глаз с вертикальными зрачками, силуэты размером со среднюю собаку и уши с кисточками. Рыси! Я икнул от страха. Этим тварям мои ухищрения по безопасности до одного места. Прыжок – и мне конец. Доберман подтвердила мои опасения: – Они хотели нападать и думали, что мы тоже на тебя охотимся. Предлагали кушать всем вместе. Я сказала – ты наш друг и нам нужен. Пусть берут мёртвого человека, когда мы все уйдём, – и тут же добавила, отведя взгляд в сторону. – Еда нужна всем.Они сказали: «Нет». Они не кушают тех, кто умер сам. Тогда я сказала, что буду сражаться за тебя и ты мой друг. Им стало интересно. Они ходили посмотреть на тебя, обещали не трогать. Снова икнулось. Едва представил, как спящего меня разглядывают, точно ослика в контактном зоопарке для самых маленьких, два опаснейших хищника – стало нехорошо. Были бы волосы на остриженной голове – однозначно встали бы дыбом. – Зачем? – сознание находилось на грани паники. – А если бы они меня сожрали? – Нет. Они, – уже знакомые две пары глаз из темноты, – говорили честно. Не обманывали. Они хотели знать, чем ты отличаешься от других людей. – Коне-е-ечно, – нервное хихиканье сдержать не удалось. – Я – особенный. Или избранный. Сарказма, заложенного в мою реплику, доберман не поняла, совершенно серьёзно опровергая: – Нет. Ты – обычный. Как другие люди. Но ты – семья, друг. Это важно. Это главное. Те, кто приходил, меня спросили потом: «Зачем ты мне?» Я сказала: «Он моя семья. Когда плохо – он помогает. Когда плохо ему – мы помогаем. Всегда». Тогда они ушли. Все разумные понимают, что такое семья и насколько важно её иметь. – Куда?! – перспектива получить на собственный загривок голодную рысь никак не отпускала. – Не знаю. Далеко. Мы их не слышим. Немного отпустило... С рассветом Рося с Зюзей деликатно решили не мешать мне проститься с, как они считали, другом (в понимании разумных – вполне логично. Шли же вместе, а с врагами бок о бок не путешествуют) и терпеливо ждали, пока мне надоест горевать и можно будет показаться… Выслушав столь занимательную повесть о мытарствах двух собак со счастливым, по их мнению, концом, первым делом спросил о возможных преследователях. – Нет. Никого не видели, – честно ответила доберман и клятвенно пообещала. – Будем смотреть, стараться. Рассказал ей о своих приключениях. Без подробностей, сознательно опуская ночную беседу с Фоменко. Потом как-нибудь поделюсь... Зюзе идея о том, что за нами могут идти неизвестные с ружьями, пришлась не по вкусу. Недолго думая, разумная побежала обратно, в сторону асфальта, на ходу уведомив: – Я проверю. Не бойся, я осторожная. Вернулась разведчица быстро, никого не увидев и ничего не заметив. Подобрала где-то палку, и мы пошли веселее, развлекаясь простой, древней как мир, игрой человека с собаками. Да, палок у меня быстро стало целых две. Глава 11 Забор показался часа через полтора, прямо посреди приятной глазу берёзовой рощи. Не самый высокий, метра в два высотой и около семидесяти в ширину, из добротно подогнанных листов коричневого профнастила. По верху — егоза в один ряд. Дрянь, а не защита. И лопатой вскроешь. В глубине огороженной территории виднелся дом. Из белого, в тон пасторальному пейзажу, кирпича, с целыми окнами, с мансардным этажом. Красивенький такой. На крыше — солнечные панели. Богато люди жили! Перед нами же были глухие, изготовленные из того же профнастила, ворота с кнопкой звонка на стойке. Не дожидаясь просьб или предложений, Зюзя внимательно обнюхала поросший травой въезд, Рося растворилась в кустах. — Людей нет, — вынесла вердикт ушастая. Подошёл к воротам, подёргал. Закрыто на замок или засов. Огляделся — нет ни камня, ни иной приметной штуковины, куда ключ или какую другую отмычку удобно прятать. Заглянул в небольшую щель между створками: дом, нескошенная трава, панорамные окна на первом этаже, зашторены. В отдалении — не поймёшь – то ли гостевой домик, то ли банька. Дымом не пахнет, голосов не слышно. Очередная заброшка? Достал карту, припомнил, куда именно тыкал палец старика. По всему, получается – пришёл правильно. – Пойдём. Она зовёт. Вода, – напомнила о себе доберман. Последнее замечание победило рассуждения о том, стоит ли пытаться найти способ перемахнуть через забор здесь и сейчас или всё же для начала тщательнее поискать ключ? С водой у нас беда. Вчера пили и я, и Фоменко, сегодня с разумными делился. Пара глотков осталась. На троих никак не хватит. Недолго думая, пошёл вдоль забора, вслед за мелькающей в кустах Росей. Метров через сто пятьдесят, петляя между берёзками, вышли к упомянутой воде. Оказалось —небольшой пруд, примыкающий прямо к огороженной территории — запущенный, по краю сплошь поросший камышом и мелким кустарником. На берегу профнастил заканчивался, уступая место уходящей прямо в воду толстой металлической решётке, за которой хорошо просматривалась узкая полоса пляжа, тянущаяся от забора до забора, с явно нездешним, почти белоснежным песком; небольшим эллингом с рельсовым спуском и узкой рыбацкой пристанью. На противоположной стороне виднелась примыкающая к пруду банька. Зазоры между прутьями были относительно широкие, но нам с Зюзей всё равно было не протиснуться, а вертлявой, некрупной Росе — в самый раз. Пока разумные с наслаждением пили, пополнил и свои запасы. Сунул пустую бутылку в воду, полюбовался, как булькает выходящий на поверхность воздух. Холодная... Зато рвать штаны о заграждение, перебираясь внутрь, не нужно. Вот и вход... Быстро разделся, оставив на себе из одежды одни трусы, связал вещи в узел и перебросил его на пляж, следом отправился сидор. Ну а с автоматом я и не подумал расставаться.