6 Майю не покидало ощущение потери чего-то такого, что она до конца не ценила. Раньше она не думала, что мужчины могут иметь для нее большое значение. Но оказалось, что это не так, все-таки они важны. Сколько Майя себя помнила, она всегда обладала для мужчин притягательной силой, а потому воспринимала их внимание как должное. Они оказывались под рукой в те моменты, когда ей не хотелось быть одной, когда ей временно кто-то был нужен. Стоило только свистнуть. Разумеется, она неоднократно влюблялась, но никогда еще не встречала человека, который бы по прошествии некоторого времени не казался бы ей вполне заменимым. Однажды подруга полушутя спросила ее, как ей удается покорять сердца мужчин. — Ты ведь читала этого шотландца, Парланда? — ответила Майя. — Он написал: «в твоей любви не хватает немного охлаждающего безразличия». В моей любви такого недостатка никогда не наблюдалось. — Охлаждающего? — хмыкнула подруга. — Я бы сказала, что твоя любовь близка к точке замерзания. Теперь уже было не похоже, что она шутит. Майе вдруг вспомнился Эндрю, мужчина, с которым она состояла в самых долгих отношениях. Они познакомились, когда она только приехала в Нью-Йорк и жила в маленькой темной однушке на Манхэттене, на шестом этаже, с ванной на кухне. Незадолго до этого на биеннале в Венеции состоялся ее прорыв как фотохудожника, но в США она еще не успела заявить о себе. Он был концертирующим пианистом, а в свободное время подрабатывал, играя в баре отеля, расположенного недалеко от Майиного дома. Ей нравилась его чувственность, его красивые длинные белые пальцы и то, как он внимательно слушал ее, склонив голову на бок. По вечерам, чтобы не сидеть дома, Майя частенько брала с собой книгу или газету и сидела в уголке бара, пока он играл. Потом они ужинали на кухне для персонала отеля и ехали к ней домой, где занимались любовью так страстно, что соседи стучали в потолок и тонкие стены. Эндрю жил далеко за городом и часто оставался у Майи ночевать. Постепенно у Майи расширился круг знакомых, появились друзья как в богемных кругах, так и в полиции, где она подрабатывала фотографом, и времени на Эндрю оставалось все меньше. Появились более интересные места, где можно провести вечер, а также более привлекательные мужчины вокруг, поэтому Майя только и ждала удачного момента, чтобы порвать с Эндрю. Такая возможность представилась, когда Эндрю в один прекрасный день позвонил ей и с гордостью сообщил, что забронировал на ближайший уикенд путешествие на двоих. У Майи на выходные были другие планы, и она решила заодно сообщить о своем намерении расстаться. Реакция Эндрю оказалась неожиданной, он плакал и умолял ее остаться. Всхлипывая, он объяснил, что никогда никого больше не любил и надеялся, что они будут вместе всегда. Майя не знала, что сказать, вся ситуация казалась какой-то неприятно липкой, он совсем не слушал ее доводы. В конце концов она буркнула «я перезвоню» и бросила трубку. Лучше поговорить, когда он немного успокоится, когда эмоции не будут бить через край. Но Майя так и не перезвонила Эндрю, она все отодвигала этот разговор, на его звонки не отвечала, а вскоре переехала в более просторную квартиру и сменила номер телефона. Пару месяцев спустя Майе позвонил хороший друг и рассказал, что Эндрю лежит в больнице после попытки суицида. Она купила цветочек и пошла его навестить. Он был хорошим человеком, и у Майи сохранились самые светлые воспоминания о первом времени в Нью-Йорке. Майю страшно удивило, что Эндрю демонстративно отвернулся к стене, заметив ее в дверях больничной палаты. Ей казалось, что с момента их расставания прошла целая вечность и он мог бы уже смириться. — Что случилось? — спросила она. — Ты просто ушла, — ответил он. — Я любил тебя, а ты просто ушла. — Прости, — пробормотала она в замешательстве. — Я не поняла. Только теперь, по прошествии многих лет, она поняла по-настоящему. * * * Майя выехала сразу после девяти утра. Ей предстоял путь до Лидчёпинга, полтора часа езды вглубь Швеции. Улоф Меландер жил в пансионате для пожилых. Он не спрашивал, почему она так настаивает на личной встрече и не хочет говорить по телефону, и за это она была ему благодарна: Майя не чувствовала уверенности в том, что смогла бы убедительно все ему объяснить. Она хотела не просто получить ответ на свои вопросы, но и встретиться с ним вживую, посмотреть, что он за человек. К тому же, всегда проще беседовать, сидя лицом к лицу. А может быть, ей просто хотелось уехать. Всю дорогу воспоминания о Бекке сверлили ее большим тяжелым гвоздем. Майя не гнала их, воспоминания следовали за ней из одной деревни в другую, мимо больших городов, а она надеялась, что они потихоньку отступят, выйдут из нее, исчезнут. Позволят ей быть такой, как прежде. Если она, конечно, сможет. Как все было просто раньше. Нельзя просто вернуться, отменить ввод? Нажать на «удалить»? Когда она добралась до места, небо затянули легкие облака, в мягком свете поблескивали вчерашние лужи. Вокруг пансионата росли лиственные деревья, летом тут, должно быть, все утопает в зелени, защищающей этот дом от внешнего мира. Майя представилась сотрудникам, и ее провели в отделение, напоминающее обычный многоквартирный дом. На одной из дверей было написано Меландер. Майя позвонила. Дверь открыл пожилой мужчина крепкого телосложения, в коричневом костюме и пестром вязаном жилете. На шее висели очки для чтения на цепочке. Он улыбнулся и жестом пригласил войти. — Я полагаю, вы Майя. Проходите. — Спасибо, — поблагодарила Майя. — Спасибо, что разрешили приехать. — Позвольте, я возьму вашу куртку, — Улоф взял у Майи куртку и повесил в шкаф. — Проходите, пожалуйста. Майя сразу же оказалась на кухне, где на столе уже стояли две чашки и блюдо с печеньем. Большие окна выходили во двор, позади которого простирался парк. — Хорошо у вас тут, — констатировала Майя. — Да, неплохо. Мы с женой не жалуемся. — Понимаю. Она сейчас тоже здесь? — Да, сидит в гостиной. Элси? — мягко позвал Улоф и заглянул в гостиную. — К нам тут пришла одна женщина. Мы с ней немного поговорим. Майя последовала за ним. В кресле у окна сидела дама в тонком платье с крупным рисунком с седыми убранными наверх волосами. Она повернулась к Майе. Взгляд женщины казался одновременно заговорщическим и углубленным в себя, как будто она хранила какую-то тайну. — Добрый день. Меня зовут Майя, — сказала Майя и протянула руку. Элси кивнула, продолжая разглядывать ее. — У нее деменция, — пояснил Улоф и вернулся на кухню. — Можно сказать, она живет в своем отдельном мире. Элси поманила Майю пальцем, словно хотела сообщить ей что-то по секрету. Майя нагнулась к ней. — Он скоро вернется, — прошептала женщина ей на ухо. — Скоро Юхан снова будет здесь. Майя посмотрела прямо в ее светло-серые в крапинку глаза, обрамленные неровной черной линией. Зрачки расширялись и сужались, словно пульсировали, дышали. — Правда? — прошептала Майя в ответ. Элси кивнула и отвернулась к окну. Неужели она сидит тут и ждет, — подумала Майя, ждет, когда Юхан вернется? Как же по-разному оплакивают люди своих детей. Постепенно, шаг за шагом принимая тот факт, что ребенок исчез навсегда, как Александра. Или пытаясь воссоединиться с ребенком путем собственной смерти, как Мартин. Или как Элси, сидя в ожидании, что все наладится и станет как прежде. Майя не знала, как бы реагировала она сама. Она села на стул рядом с Элси, они вместе смотрели в окно. Время от времени Элси бросала на нее взгляд и загадочно улыбалась, потом кивала и снова переводила взгляд на парк. — Скоро, — шептала она. — Скоро он вернется. Через некоторое время Майя вернулась на кухню и села за стол. — Она уже несколько лет так, — сказал Улоф. — Понимаю. — Вначале было очень тяжело, но человек ко всему привыкает. Посмотрим, как долго это продлится. По крайней мере, мне не кажется, что она так уж несчастлива. Пожалуйста, угощайтесь. Он обвел рукой стол. — Спасибо, — сказала Майя. — Ну, — произнес Улоф. — Что у вас за дело? Майя понизила голос, чтобы не вынуждать Элси слушать разговор, если ей это покажется неприятным. — Как я уже сказала по телефону, мой друг Мартин живет в том доме на Урусте, который в семидесятые годы принадлежал вам. У вас его купили родители Мартина, если верить бумагам, которые мы нашли. Улоф не сводил с Майи глаз, ожидая продолжения. — В начале года пропал трехлетний сын Мартина, Адам, когда находился у воды. Тело так и не нашли, однако в воде обнаружили его ботинок и ведерко. К сожалению, все указывает на то, что мальчик утонул. Улоф смотрел на нее глубоким серьезным взглядом, однако была в лице его и определенная мягкость, которую, как догадалась Майя, он сознательно натренировал, как делают люди, которым приходится защищаться и выживать, когда жизнь по-настоящему бросает им вызов. Майя поймала себя на том, что надеется увидеть когда-нибудь такую же мягкость на лицах Мартина и Александры. — Да, я слышал, об этом говорили по радио. До последнего надеялись, что мальчик найдется. — Простите, если тревожу старые раны… Улоф спокойно покачал головой: — Все в порядке.