— Точно. Или… работал. Уже не работаю. — И это ведь твой… этот мальчик? Который пропал? — Да, — ответил Мартин, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. — Жуткая история, — прошептал Элиас и посмотрел Мартину в глаза. — Ужасная. — Отчасти поэтому я и здесь, точнее, не совсем поэтому, но у меня… есть несколько вопросов, на которые, я надеюсь, вы сможете мне ответить. По поводу других… которые… По лицу Элиаса пробежала тень. Он кивнул Мартину. — Ты имеешь в виду, на том же самом месте? — спросил он. Мартин кивнул. — Заходи, — Элиас распахнул дверь и махнул в сторону прихожей. — Раздевайся и проходи. Хочешь кофе? — Нет, спасибо, я только что пил. Обедал у Барбру. В домике Элиаса горел камин. Похоже, хозяин сидел в кресле с видом на море и разгадывал кроссворд. — Надеюсь, я не помешал, — сказал Мартин. — Вовсе нет. Присаживайся, — Элиас показал на второе кресло. — Если бы ты знал, сколько я об этом размышлял. Мартин серьезно посмотрел на него. — Ну, рассказывай, чем я могу тебе помочь, — сказал Элиас. Мартин рассказал о находке на чердаке. О повторяющейся дате. О несчастных случаях. — Просто мне хотелось бы знать больше, — добавил он. — А еще я, наверное, хотел бы встретиться с выжившей тогда девочкой. И узнать, что вы помните о том происшествии. Все, что помните. Элиас повернулся к окну, посмотрел на море и глубоко вздохнул, а потом заговорил: — Я очень хорошо помню. Был выходной, мне тогда только исполнилось двадцать пять. Отец работал в пожарной бригаде, около полудня им поступил звонок: несчастный случай на льду. Когда отец вернулся домой, он выглядел совершенно изможденным. Бледным. Как будто стал жертвой катастрофы. Да так оно, собственно, и было. В дом, где сейчас живет Мартин, только что переехала семья из других мест. На заливе встал лед, и они решили добраться до близлежащего островка. Совсем небольшое расстояние, метров сто. Когда они возвращались домой, лед треснул. С ними была подруга дочери, которой удалось удержаться и не провалиться под лед. — По-моему, им было лет по восемь, девочкам. — Я знаю, что фамилия семьи была Свенссон. А вы не знаете, как ее звали? Ту девочку, что осталась жива? Элиас покачал головой. — Но, вероятно, я смогу это выяснить. Возможно, имена записаны в журнале пожарной бригады, который вели в то время. — Он у вас здесь? — спросил Мартин. Элиас поднялся. — Пожарную станцию не раз грабили. Мне спокойнее, когда журнал хранится тут. В последние тридцать лет я занимаюсь всей документацией, и журнал мне дорог, как ребенок, которого у меня так никогда и не было, — сказал Элиас, криво улыбнувшись. Он вернулся с большой толстой книгой в потертом переплете из серо-голубой ткани. — Так какая, говоришь, дата? — 11 января 1965 года, — ответил Мартин. Элиас начал осторожно перелистывать страницы. — А, вот. Он прочел вслух: «В 11:27 поступило сообщение о несчастном случае рядом с Тюхольменом недалеко от Экевика. Компания из четырех человек, трое из них провалились под лед. Все трое скончались. Выжила восьмилетняя девочка». — Имен, к сожалению, нет, — добавил он. — Но я знаю одного человека, который был знаком с этой семьей. Подожди, я позвоню ему. Пока Элиас доставал свой допотопный мобильный телефон, большой и тяжелый, и делал звонки, Мартин листал журнал. Не так много вызовов за год. В одном месте запись о возгорании газона рядом с вышкой для прыжков в воду в Каттевике, в другом — о пожаре в лодочном сарае на Моллёне. Интересно, была ли задействована пожарная бригада в поисках его сына. Мартин решил было поискать соответствующие записи в журнале, но не решился. Сейчас нельзя растерять ни капли с таким трудом собранной в кулак силы воли. — Он скоро перезвонит, — сообщил Элиас, откидываясь в кресле. Они сидели и смотрели в окно, на море, видневшееся между ухоженными садами и оштукатуренными фасадами соседских домов. Над диваном отсчитывали время часы с кукушкой, секунда за секундой, как зловещее предзнаменование приближающейся катастрофы. — Они не первые, кого поглотило это море, — задумчиво произнес Элиас, глядя вдаль. — Море всегда подпитывалось людьми. Мы часто забываем об этом в наше время, когда купание и катание на лодке воспринимаются как невинное развлечение. Он понизил голос: — Раньше любой выход рыбаков в море был сопряжен с риском. Лодки использовались открытые, если повезет — закрытые наполовину. Мой дед был одним из шестерых жителей Моллёна, погибших во время крушения рыболовной шхуны «Андромеда» в Северном море. Мартин подождал, пока слова Элиаса улягутся, прежде чем спросить почти шепотом: — Когда это было? — В 1924 году. Бабушка так и не смогла оправиться от горя. В конце концов она сама туда отправилась. — Куда отправилась? — Утопилась. По ночам она слышала дедушкин голос, он звал ее. Мартин сглотнул. — И она не единственная, — продолжал Элиас. — Я слышал множество подобных историй. Это настоящее проклятие, преследовавшее местных жителей. Он помолчал, не отрывая взгляда от моря. — Люди просто сходили с ума. Многое раньше было лучше, но только не это. О таком папа точно должен знать, подумал Мартин, наверняка такое случалось и с его родными. Почему он никогда об этом не рассказывал? — Не то чтобы это уникальная особенность нашего побережья, конечно, — добавил Элиас, точно желая смягчить сказанное. — Это касается всех поселений у воды. Море и в наше время сохраняет власть над людьми, взять хотя бы крушение «Эстонии» или цунами в Таиланде. Тут зазвонил телефон. Элиас взял трубку, задал свой вопрос, выслушал ответ, хмыкнул несколько раз, прежде чем попрощаться и завершить разговор. — Ева Левин, — произнес он после минутного молчания. — Подружка, которая осталась в живых после того несчастного случая. Ей сейчас под шестьдесят. И тебе повезло, она живет совсем недалеко отсюда. На острове Черинген. * * * Звук захлопывающихся автомобильных дверей. Голоса. Это говорят братья. Их шаги по гравию, позвякивание ключей, открывающаяся и закрывающаяся входная дверь. Сейчас еще можно выйти через подвал. Если они ее заметят, она скажет, что стучалась к ним, или искала сбежавшую собаку, что угодно, она наверняка что-нибудь придумает. Во всяком случае, это лучше, чем если ее обнаружат в доме. Можно вообще попытаться ускользнуть. Выбраться на дорогу через живую изгородь, добежать до машины, избежать вопросов. А вот теперь уже поздно. Она услышала, как открывается дверь в подвал, ведущая из прихожей. Потом шаги и скрип лестницы. Майя молниеносно заскочила в каморку и закрыла за собой дверь. Ему надо просто что-нибудь забрать или положить, думала она. А потом он уйдет. Она стояла неподвижно, слушая, как приближаются шаги. У двери он остановился. Только бы не заметил, что тут горит свет.