Женщина повернулась к лестнице и зычно крикнула: – Эй! Элли! Тут тебя спрашивают. Индия услышала скрип открывшейся двери, детский плач и торопливые шаги. Едва взглянув на бледную, изнуренную женщину, Индия сразу узнала в ней свою пациентку. Женщина тоже узнала ее и замерла, готовая убежать обратно. В этот момент хозяйка дома, сердито глянув на Индию, спросила: – Я вам что, швейцар? Входите или проваливайте! Индия взбежала по лестнице и схватила Элис за руку, не дав скрыться. – Мисс, прошу вас. Я не хочу неприятностей, – прошептала Элис и вздрогнула. – Я тоже не хочу. Мне нужно поговорить с вами. Из квартиры снова донесся детский плач. – Вы позволите зайти? Элис кивнула. Ее жилище состояло из одной грязной комнатки. Индию встретил тошнотворный запах – смесь баранины, лука и мокрых пеленок. Комната освещалась единственной керосиновой лампой, бросавшей скудный круг света на стол, два стула, узкую железную кровать и детскую кроватку у стены. Там, держась за прутья, стояла кривоногая девочка лет полутора и печально смотрела в сумрак. Рядом лежал вопящий младенец. Элис подхватила младенца на руки и принялась качать. Крики перешли в хныканье. Элис пододвинула миску с похлебкой из хлеба, воды и сахара. По краю миски ползала муха. – Вы не кормите ребенка грудью? – спросила Индия. Элис угрюмо посмотрела на нее: – Это вредит моей работе. – А какой работой вы занимаетесь? Элис перевела взгляд в пол и не ответила. Индия вздохнула. Разговор не клеился, а у нее была масса вопросов. Ей требовались ответы. Во что бы то ни стало. Она попробовала зайти с другого конца. – Ваша мать говорила, что вы живете с ней. Как вижу, это не так? – Если видите, нечего спрашивать. – Элис, через три дня после вашего визита ко мне приходила ваша мать. Она говорила с доктором Гиффордом, моим начальником. Ему она сказала, что у вас душевное заболевание. Это правда? Элис горько засмеялась: – От клиентов и детей свихнешься. – Ваша мать заявила на меня за то, что я снабдила вас презервативами. Доктор Гиффорд запрещает нам распространять противозачаточные средства. Помогая вам, я сильно рисковала. После прихода вашей матери он меня уволил. Элис в ужасе посмотрела на Индию: – Боже! Мисс, я так виновата. Я ведь не хотела вам зла. Я даже не думала… Он говорил нам, что́ надо делать и какие слова говорить. А зачем – про то ни слова. Ни мне, ни Норе. Мне бы сразу догадаться, что он зло замышляет. Он злодей. – Погодите. Давайте по порядку. Я ничего не поняла. Нора – это кто? Ваша мать? Зачем она пошла к доктору Гиффорду? – Не мать она мне, – покачала головой Элис. – Работаю я у нее. Родная ма со мной говорить не желает. Пару лет назад обрюхатил меня парень. Так я родила Мэри, свою старшую. Парень обещал жениться, а как узнал, что я с пузом, слинял. Па выгнал меня из дому. Нора меня подобрала. Определила на работу… Заведение она содержит, Нора. Думаю, догадаетесь, на чем я зарабатываю. – Можно присесть? – спросила Индия, у которой вдруг закружилась голова. Элис пододвинула ей стул. – Чаю могу согреть. – Нет, спасибо, – не своим голосом ответила Индия. Элис смотрела на Индию, сидящую напротив, и кусала губы. – Простите меня, мисс. Я виновата. Мне деньги были нужны. Он хорошо заплатил. По пять фунтов мне и Норе. Но знай я, что вас уволят, то этого не сделала бы. Клянусь! – Элис… – начала и тут же осеклась Индия. – Что, мисс? – Вы говорили про того, кто вам заплатил. Кто он? – Клиент. – А имя у него есть? – Какой-то Фредди. Они ж нам фамилий не называют. Индию затошнило. Она закрыла глаза. – Мисс, вам нехорошо? – Похоже, что да. Когда позывы на рвоту улеглись, Индия открыла глаза и спросила: – Этот Фредди – он блондин? Высокий? – Угу. – Вы его постоянно… принимаете? – Я? Нет. Он только один раз меня выбрал. Это когда Уинни, его всегдашняя девушка, не работала. Не нравится он мне. Жестокий. И грубый. После него все болит. Так оно и есть, подумала Индия. – И он заплатил вам с Норой? Вам – за приход ко мне на Варден-стрит, а Норе – за ее спектакль перед доктором Гиффордом, где она сыграла роль вашей матери? – Да. Тошнотворное ощущение сменилось пустотой. Все куски головоломки сложились. Фредди, знающий имя ее пациентки. Бингэм, говорящий о приданом. Дом на Беркли-сквер. Причастность ее матери. Простое и логичное объяснение… если не добавлять эмоций. – Спасибо вам за помощь, Элис, – сказала Индия и встала. – Вы ведь ему не скажете? – насторожилась Элис. – Этому Фредди. – Элис, я должна ему сказать. Я помолвлена с этим человеком. – Мисс, вам нельзя ему рассказывать. Он быстро расчухает, от кого вы узнали. Норе пожалуется. Она вышвырнет меня. А мне нужна работа. – Мне тоже, – сказала Индия. Элис стыдливо отвела глаза. Ее утихший младенец снова поднял рев. Индия открыла сумочку, достала десять фунтов. Это были ее последние деньги. Дома, в жестянке из-под чая, лежала еще пара фунтов и какая-то мелочь в вазе. И все. Она положила деньги на стол. – Элис, не возвращайтесь к Норе. Найдите себе другую работу. Что угодно, только не это. Сифилис кончается долгой, мучительной смертью. А вы нужны своим детям. – Ой, мисс, спасибо вам пребольшое! – Элис поспешно спрятала деньги. – Вы-то что теперь делать будете? В смысле работы? – Не знаю. – Можно попробовать другую работу, – с наигранным энтузиазмом сказала Элис. – Такая красивая женщина, как вы, зарабатывала бы достаточно. Индия подумала о месяцах, проведенных у Гиффорда. Как часто она шла на компромисс со своими идеями и убеждениями, только бы сохранить работу. Дорого же пришлось заплатить за эти компромиссы. Вспомнилось, как Фредди неделями давил на нее, требуя определиться с датой свадьбы. Все его слова о любви, о желании постоянно видеть ее рядом. О совместной работе, которая пойдет на благо Лондону и Англии в целом. Она встала: – Спасибо, Элис. Другую работу я уже попробовала. Думаю, я достаточно побыла в положении шлюхи. Глава 42 – Литтон, открой дверь!