Индия наверняка обвинила бы его в смерти Молли. И была бы права. – Черт бы тебя побрал, женщина! Сгинь! – крикнул Сид. Он бросился чернильницей в стену. Расшвырял конторские книги, опрокинул лампу. Затем пинал стол до тех пор, пока тот не треснул. Выпустив пар, тяжело дыша, он сел на уцелевший стул, упер руки в колени и опустил голову. Только сейчас Сид заметил под столом коробку, обернутую в коричневую бумагу и перевязанную бечевкой. Коробка приплыла вчера из Амстердама, спрятанная в трюме корабля. Сид выругался и достал коробку. – Вот так. Последняя встреча, и больше у меня с тобой никаких дел. Никаких, – произнес он. Выйдя из «Таджа», Сид сел в экипаж и назвал кучеру адрес. Экипаж тронулся. Сид откинулся на сиденье и посмотрел на руки. Они тряслись. Такое было с ним впервые. Он не помнил, чтобы у него когда-нибудь тряслись руки. Более того, его не оставляло ощущение, что он разваливается на куски. Он выглянул в окно экипажа, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь другом. Мимо проходила припозднившаяся лондонская публика. Официанты закрывали двери ресторанов. Пошатываясь, брели пьяные. Гуляки из высших слоев прыгали в кебы. А рядом с ними – попрошайки. Проститутки. Кутящие моряки. Сид прижал ладони к глазам, поглубже вдохнул, затем снова посмотрел на руки. Они и сейчас дрожали. Выругавшись, он закурил сигарету, сделал несколько затяжек и выбросил в окно. Наконец экипаж добрался до Блумсбери и остановился возле нужного дома на Бедфорд-сквер. Сид не торопился вылезать. Какое-то время он просто смотрел на дом. В одном из окон он видел женщину, сидящую за письменным столом. Мягкий свет лампы освещал ее лицо. Последняя встреча, и больше у меня с тобой никаких дел. Так он говорил себе в «Тадже». Но ему хотелось противоположного. Хотелось оказаться в ее квартире, рядом с ней. Хотелось положить голову ей на колени, обнять за талию и чувствовать, как ее сильные, успокаивающие руки гладят ему лоб. Он был бы счастлив просто сидеть с ней в одной комнате. Говорить и слушать. Расспрашивать о работе и смотреть, как загораются ее глаза, когда она рассказывает о проведенном дне. Смотреть, как меняется выражение ее лица. Смешить ее. Он был бы рад даже спорить с ней о чем угодно. О пользе овсянки и брокколи. Или о чем-то еще. Индия читала. Сид посмотрел на часы. Время двигалось к полуночи, но она продолжала работать. Он уже хотел сказать кучеру, чтобы тот отвез его в «Альгамбру», когда взгляд упал на коробку. Подхватив ее, Сид вылез из экипажа. Джонс, квартира номер два, прочел он. Сид позвонил в звонок. Индия открыла через несколько минут. Она была в ночной сорочке, поверх которой набросила халат. Светлые локоны, не стянутые гребнем, разметались по плечам. – Сид? Боже мой, ну и сюрприз! – Прибыли вещи, которые ты заказывала. Прошу извинить за позднее появление. – Вещи? Он кашлянул. – Да, дорогуша. Вещи. До нее наконец дошло. – Да! Конечно. Вещи. Спасибо огромное. Как здорово, что ты привез их мне домой! – Индия нагнулась за коробкой. – Тяжелая, – предупредил Сид. – Я занесу в квартиру. Не беспокойся, я умею себя вести. – Спасибо, – слегка покраснев, ответила Индия. – За умение себя вести? – И за это тоже. Сид поднялся в ее квартиру. В прошлый раз ему было не до разглядывания жилища Индии, и потому он с любопытством вертел головой по сторонам. Помимо уже знакомой ему спальни, в квартире были кухонька и гостиная. Сида поразило обилие книг. Они занимали весь письменный стол, полку над камином и кухонный стол. Книжные башни громоздились на стульях и прямо на полу. Возле письменного стола лежала груда толстых медицинских журналов. Их венчал чайник и остатки сэндвича. А на письменном столе, на одной из шатких книжных горок, стояла потемневшая серебряная ваза с единственной роскошью докторской гостиной – дюжиной безупречно красивых белоснежных роз, только начинающих распускаться. – Куда поставить коробку? – спросил Сид. – В любое место. Он нашел свободный уголок пола возле камина и снова огляделся. – Это так ты проводишь субботние вечера? Индия обвела взглядом гостиную и словно впервые увидела царящий там хаос. – У одного из моих пациентов малярия. Он матрос. Во всяком случае, я предполагаю малярию. Хотя вполне может быть и лихорадка денге. Я мало знакома с тем и другим, чтобы утверждать наверняка. Вот и пришлось заняться чтением. Плохая замена клиническому опыту, но лучше, чем ничего. Возникла короткая пауза. – Тогда я… пойду, – сказал Сид. – Посиди немного. Я тебя хотя бы чаем угощу. Должна же я отблагодарить тебя за хлопоты. – Ну хорошо, – после недолгого колебания согласился он. Индия подхватила чайник и понесла на кухню. – Почему ты до сих пор стоишь? – удивилась она. – Пытаюсь найти место, куда присесть. – Извини, – засмеялась Индия. – Смахни книги с дивана и садись. Сид устроился на диване. Пока Индия грела воду, стоя к нему спиной, он еще раз посмотрел на свои руки. Они и сейчас дрожали. Сид сжал пальцы в кулаки, приказав дрожи уняться. – Даже не знаю, как тебя благодарить за эти сокровища, – бросила ему через плечо Индия. – Ничего особенного. Я только сейчас сообразил, что надо было привезти их прямо на Варден-стрит. И тебе не пришлось бы тащить их туда. – Ни в коем случае! Я буду раздавать их тайком. Попадись эта коробка Гиффорду на глаза, узнай он, чем я занимаюсь у него под носом, выгнал бы меня с треском. Индия принесла чайник, чашки с блюдцами и блюдо с имбирным печеньем. Все это она опустила на низенький столик, расчищенный Сидом от книг. Налила чай, добавила по его просьбе молока и предложила печенье. – Ты так мне и не сказал, чем сам занимаешься в столь поздний час. Явно не борьбой с малярией. – Нет, конечно. – Ты когда-нибудь спишь? – Удается, но редко. Индия с беспокойством смотрела на него, и Сид отвернулся. – Сид, что-то не так? Он невесело рассмеялся. – Угу. Всё, – сказал он, проведя дрожащей рукой по лицу. – Бок так и не зажил? – еще сильнее встревожилась Индия. – Боли сохраняются? Снова температура? – Индия, да я про этот чертов бок давно забыл. Дело в тебе. Лучше бы мы никогда не встречались. Ты мне все сломала. Всю мою долбаную жизнь. – (Ошеломленная Индия отставила чашку.) – Ты заставляешь меня ненавидеть то, чем я занимаюсь. То, кем являюсь. Что ты со мной делаешь? У меня отняли все: семью, дом, будущее. Единственным способом выжить было вернуть себе хоть что-то. Индия не ответила на его вопрос. Она молча смотрела на Сида, и выражение ее больших серых глаз было таким же раненым. – Когда я с тобой, то думаю о вещах, о которых давно перестал думать. Вспоминаю то, о чем запретил себе вспоминать. Хочу того, чего давно уже прекратил хотеть. – Ты о каких вещах говоришь? – едва слышно спросила Индия. – О разных безумствах. Хочу проснуться в доме у моря и чтобы в окна лился солнечный свет. Чтобы ветер пах солью. Я даже не знаю, где это место. Но я хочу проснуться там. С тобой. – Сид, пожалуйста… не надо об этом. – Почему?! – почти закричал он. – Потому что я недостаточно хорош? Потому что я не… – Потому что я помолвлена и выхожу замуж, – сердито перебила его она. Сид кивнул и встал, будто собираясь уйти, потом вдруг наклонился, обхватил ее лицо и поцеловал. – Свадебный подарок, – пояснил Сид. – Передай жениху мои наилучшие пожелания. – Ты очень жесток, – тихо произнесла Индия, Сид шагнул к двери. – Сид, я не хочу терять… терять твою дружбу. Для меня она много значит, – призналась она. – Дружбу? Ты это так называешь? – Давай поговорим в другой раз, когда ты не будешь таким рассерженным, – предложила Индия, глядя не на Сида, а вниз. – Нет, Индия. Разговоров у нас уже не будет, потому что больше я не хочу тебя видеть. Никогда. Иначе мне придет конец. Это ты знаешь? А ты знаешь, что́ я натворил за сегодняшний вечер? Оставил свою девчонку одну на большом торжестве, которое замутил для нее. В зале, где собрал злодеев со всего Ист-Энда. Людей, к которым опасно поворачиваться спиной даже на секунду, не то что на целый вечер. Я устроил дикий разгром в борделе, приносившем мне кучу денег. Распугал всех посетителей. Кто-то из них теперь туда ни ногой. Я наделал кучу совершенно непростительных глупостей, и все из-за тебя. Сид достал из кармана часы Индии, которыми она расплатилась за презервативы, и бросил ей. Индии удалось их поймать. Она растерянно посмотрела на часы, потом снова на него. – Почему ты возвращаешь мне часы? Это было частью нашей сделки. Платой. – (Сид молча открыл дверь.) – Сид, я хочу знать! Он остановился и повернулся к ней: – А черт его знает! Точнее, не знаю. Я уже ничего не знаю.