То-то же! Взяли моду – хозяев критиковать! Никакой демократии! И никаких освобождений! Иде уже Русины по уши хватило! Как-то там Анна? Нашла ли она сына? Впрочем, эти мысли быстро уступили место другим, более насущным. Требовалось срочно позаботиться о больном. * * * Жом Станислав просто горел в лихорадке. Даже жама Эльза плюнула на приличия, и помогала обтирать мужчину, переворачивать, сварила морс, и Ида аккуратно поила несчастного из специальной кружечки с носиком. Пил он жадно, хоть и не приходя в сознание. Больше Ида ничего толком не могла сделать. Ее знаний хватало, чтоб понять – приближается кризис. Но перенесет ли его несчастный? Сейчас, в тепле и с уходом, у него хотя бы есть шанс. Анна, Россия. – Давай, топай! А мы с Гошкой по развлекалке погуляем! – Кира, только пожалуйста… – не буду я покупать все подряд! – И мороженое… – Не больше шести порций на нос! – Кира!!! – Ладно! Трех! – Издеваешься? – торгуюсь. Аня, иди уже! Замучила всех своим неврозом! Анна покачала головой, но развернулась. Встреча с Ольгой Сергеевной была назначена на сегодня. И – да. С юристом. С бешено популярным, дорогим, хитрым и изворотливым собачьим сыном. Анна, отвечая на его вопросы, едва не поседела. И порадовалась за себя и за Яну. Повезло! Повезло, что Яна не вписала Сережу Цветаева ни в одну метрику, даже отчество малышу дала – Петрович. Георгий Петрович Воронов. Повезло, что была только одна встреча. А то бы наговорила она чего не надо. Повезло, что вовремя обратилась к специалисту. И вот – кафе "Рояль". Дорогое, жутко популярное, пафосное и претенциозное. Юрист, Яков Александрович, перехватил Анну неподалеку от входа. – Нервничаете? – Да, Яков Александрович. А… – Как я догадался? У вас платье не на ту пуговицу застегнуто. Анна посмотрела на платье. Замечательно. Пуговицы на нем есть, но декоративные. – Яков Александрович! Юрист расплылся в улыбке. Был он невысок, седоволос и больше всего напоминал "божий одуванчик". Этакий старичок, дунь-рассыплется. Но хватка у него была железная. И не только в делах – Анна оценила рукопожатие. Похоже, адвокат выбрал для себя образ и активно его эксплуатировал. Старый, седой, замученный жизнью еврей… А поди, тронь! Мигом узнаешь, почем на рынке гвозди! – Анна, вы помните. Вы поздоровались – и передали мне слово. Дальше разговаривать буду я. – Да, Яков Александрович. – Вот и отлично. Мужчина мило улыбнулся – и направился ко входу в кафе, поддерживая Анну под локоть. Ольга Сергеевна уже сидела за столиком в компании второй дамы. Анна смерила их обеих оценивающим взглядом. М-да. Кажется, ей решили сразу указать на ее место. Обычно на женщин такое действует сокрушительно. Две очаровательных леди, иначе и не скажешь, ухоженных, холеных до кончиков ногтей, отманикюренных, с укладкой, которая стоит больше, чем годовая зарплата бюджетника и в костюмах, которые явно приехали с подиумов. Обычно дамы, видя такое богатство, теряются, начинают мямлить, грустить – и сливаются. Анна едва не фыркнула. Если данный спектакль рассчитывался на нее…. Императорская семья вообще исповедовала подчеркнутую скромность. Нарочито простые платья, скромные украшения… Императорская семья. Другие ветви, тот же Гавриил с его сыном, могли ходить, как раззолоченные петухи. А вот Аделина Шеллес-Альденская отлично знала цену своей красоте. И понимала, что слишком вычурные наряды ее погубят. Так что Анна давно научилась не горевать. Она – дочь императора. Что еще надо добавлять? Вот и сейчас – насколько ж смешны попытки двух разбогатевших простолюдинок выставить себя королевами. – Дамы, добрый день, – поздоровался Яков Александрович. И для одной из дам его явление оказалось неприятной неожиданностью. – Дядя Соломон? Вы? Анна подняла брови. Яков Александрович расплылся в улыбке. – Машенька, вы так же очаровательны, как и лет пятнадцать назад, кажется? Я тогда вел у вас… – Семейное право, – понурилась красотка, отлично понимая, что это – игра. Имя он помнит, а предмет забыл? Забавно… – Анечка, я тогда был молод и согласился чуточку поработать в институте, – разулыбался адвокат. – Вот и прозвали меня, после одной истории – Соломоном. Но царь, это как-то не демократично, а вот дядя Соломон… Это оказалось последней фразой, сказанной на русском литературном, а не на русском юридическом. Последующая беседа состояла из столь высокопробной юридической фени, что Анна и трети не понимала. Законы, ссылки, параграфы, какие-то суды и судьи… Нет, непонятно… Забавно, что Ольга Сергеевна тоже не вмешивалась в диалог. И только, когда поняла, что ее юристка начинает проигрывать, разомкнула губы. – Я не отступлюсь. Это мой внук, и я имею все права… – Ольга Сергеевна, – мило улыбнулся Яков Александрович. – Вы забегаете вперед. Пока не установлено отцовство – вы для ребенка Анны Петровны – никто. И этот вопрос мы еще обсудим, если вы решите судиться. – Никаких – если. – Хорошо. Вы решили судиться? Так подавайте в суд. Но если до решения суда вы или ваши люди только попробуют приблизиться к Анне Петровне или к Георгию Петровичу, не обессудьте. Здесь вам не дикий Запад, здесь Россия, и законы работают.