И сказано это было так…. Анна не выдержала. Развернулась, уткнулась в черную рясу – и разревелась, чувствуя, как теплая ладонь гладит ее по волосам. Никогда у нее не было бабушки. Вот и не знала она, как это… А сейчас – была. А матушка Афанасия гладила по волосам несчастную уставшую девчонку, и думала, что уши бы пообрывать ее родителям. Ребенок должен всегда прийти к тебе со своей бедой, как и ее дети приходили. И внуки. Иначе – какие же вы родители? * * * Кира честно достояла службу до конца. Хотя и было ей откровенно скучно. И примерно с половины действия она из храма выглянула. Анну не нашла, но решила не звонить – и вернулась в тепло. Устроилась за колонной в темном закутке, и активировала телефон. Поиграем! Квесты девочке нравились. И бродилки. А вот стрелялки не совсем то… на любителя. Не на нее… А еще ей нравились игры на логику. Собрать шарики, отгадать слова, судоку тоже – интересно… только эти игрушки она никому не показывала. Не круто! Засмеют! Но поиграть-то можно? Еще бы рекламой их не портили… * * * Анна сидела в маленькой келье и пила чай. Темно-коричневая жидкость приятно пахла чабрецом душицей и медом. – Варенье клюквенное, – посоветовала матушка Афанасия. Девушка отправила в рот ложку. – Благодарю вас. Очень вкусно. – Лучшая благодарность – съеденное варенье. И плюшки. – Я попытаюсь, – улыбнулась Анна. – Вы сами пекли? – Я, конечно. Я в миру поваром была… – А варенье? Анна не отказалась бы от рецепта. Нежнейшая сдоба таяла на языке, варенье растекалось пикантной кислинкой… – Внучка прислала. – Внучка? – Тебя это удивляет? – Ну…. Да, мне казалось, что в монастырь идут те, у кого семьи нет… – Не всегда. У меня семья есть, и детей своих я люблю, и внуков. Просто так было нужно. Чтобы я ушла и молилась за них. Чтобы они были счастливы. – Они вас любят? – Очень. И я их тоже. Но так было надо. Анна почувствовала определенное сродство с этой женщиной. – Это было… больно? – Рожать тоже больно. Но мы идем на это. И идем с радостью… у тебя введь тоже есть дети? Верно? – Сын. – Как его зовут? – Георгий. – Хорошее имя. Он крещенный? Анна подумала пару минут. Память Яны подсказала ответ. Да чтобы коммунисты внука крестили? – Нет… – Ну и пусть. Бог все видит. Я помолюсь за него. – Я не могу вас об этом просить. – А и не надо. И так все видно. И что тебе тяжело, и что не по доброй воле ты во всей этой ситуации оказалась, и что помощь тебе нужна. Чего тут удивительного? – Ничего. – Я не в миру сейчас. Но помолиться за тебя могу. И за твоего сына. Родители у тебя живы? – Отец. – А мать? – Я ее даже и не помню. Она нас бросила. – И такое бывает. Как их зовут? – Петр и… Алина. Анна плюнула, и решила назвать настоящие имена своих родителей, Вдруг да и поможет чем эта молитва? А вдруг? Если есть Хелла, то есть и все остальное. Анна теперь не сомневалась. – Петр и Алина. Георгий и Анна. Я помолюсь за вас. А отец есть у твоего сына? Анна хмыкнула. А вот об этой ситуации она рассказать могла. И рассказала честно. Монахиня молчала. Запрыгнула на колени Анне черная кошка, замурчала. Анна машинально погладила ее. – Красавица… у меня кот. – Багира, – подсказала имя монахиня, и опять ушла в свои мысли. Анна принялась чесать кошку под подбородочком. Наконец женщина обдумала мысль и кивнула. – Тебе сложно придется, Аннушка. Тут и пожалеть бы бабку несчастную, она ведь, считай, сына потеряла. Если внуков искать начала, да еще так – наверняка там все плохо. Да только и жалеть ее нельзя. Есть такие люди, привыкают людей гнуть, идут по судьбам, что комбайн по полю, а останется ли что вслед за ним – и неважно! Ты ее сейчас пожалеешь, а она тебя потом – нет. Потому как нет в таких людях жалости. – И что мне с ней делать? – Только одно. Показать, что ты не слабее. Анна хмыкнула.