Парень фыркнул: — Губа не дура. А деньги-то есть? — Найдутся, — кивнул Паша. — Покажи! — Нашел дурака! Ты мне товар сначала покажи, а потом поговорим. — Ладно, давай чуток обойдем в сторону… Отошли, встали возле какого-то дерева (чтобы не у всех на виду), и парень достал из сумки коробочку с духами. Паша посмотрел — вроде бы всё в порядке, фирменная упаковка не нарушена. Хотя кто их знает, этих спекулянтов, есть такие умельцы… Бывали случаи, когда вместо фирменных вещей наивным гражданам ловко подсовывали всякую фигню. Сначала показывали хороший товар, покупатель смотрел — вроде бы все, как надо, доставал деньги, и тут его кто-то хлопал сзади по плечу. Оборачивался — а там стоит незнакомый человек и улыбается с растерянным, виноватым видом. «Извините, — говорит, — я случайно ошибся, принял вас за своего знакомого!» А в это время хитрый продавец быстро подменял фирменный товар на подделку (или же вообще на муляж). Ловко всовывал его в руки доверчивому покупателю, хватал деньги и исчезал в толпе. И поди потом что докажи! С рук ведь покупал, не в государственном магазине… Даже в милицию не пожалуешься — просто посмеются над тобой, таким лохом и растяпой. Сам же виноват, нечего было связываться неизвестно с кем! А станешь выступать, права качать — так еще и привлекут к ответственности за участие в спекуляции… — Не боись, всё норм! — правильно понял его действия парень. — Туфту не гоним и фальшак не впариваем. Мы же не цыгане какие-нибудь, не у вокзалов промышляем, постоянно здесь работаем. Неприятности и проблемы нам ни к чему. Паша понимающе кивнул — верный подход. Лучше быть с клиентом честным. Если уж продаешь товар втридорога, то гарантируй, что это именно то, что нужно. А не флакончик с водой в фирменной упаковке… Иначе можно серьезно огрести от недовольных людей — если вдруг нарвешься на слишком обиженного покупателя. Спросил только: — Сколько? — Пятера! — нагло заявил парень. — Ну, ты и загнул! — хмыкнул Паша. — Даю трешку. Он хорошо знал, что духи официально стоят всего рубль двадцать. Но тут же добавил: — И еще куплю у тебя польский косметический набор, но только большой, «двухэтажный». Есть такой? Так в народе называли коробки с двумя расположенными друг над другом палетками-«этажами» и овальным зеркалом внутри. Они считались лучшими из того, что делали в братской Польше. — Найдется! — в тон ему ответил парень. — Два червонца! — Двадцатка за всё! Парень помялся, посмотрел по сторонам. Ему очень хотелось продать товар подороже, но больше покупателей у «Ванды» не было, а дело уже шло к вечеру, скоро магазин закроется, и тогда всем придется расходиться. — Ладно, — махнул рукой. — Давай деньги! — Сначала товар, — упрямо повторил Паша. — Жди, — кивнул парень. Отбежал к своим коллегам по бизнесу, поговорил с ними, но скоро вернулся. И в руках держал прямоугольную черную коробку с надписью «Pollena» на крышке. Открыл, показал — смотри, проверяй, всё честно. Паша кивнул и извлек из кошелька две красные бумажки — специально положил отдельно, пока «толкач» бегал за товаром. Ни к чему показывать, что у тебя есть деньги. Произвели куплю-продажу духов и косметики, и парень, весьма довольный операцией, спросил: — Может, тебе еще что-то надо? — Магнитофон «Весна-202», — тут же ответил Паша, — и кассеты с хорошими записями: «боньки», «чингизы», Джо Дассен. Но только не наши, а импортные, на девяносто или сто двадцать минут. — У меня этого товара нет, — честно ответил парень, — но узнать могу. Приходи сюда на неделе, поговорим. Если меня сразу не найдешь, спроси у наших, где Колян, тогда позовут. Ладно, бывай! И быстро скрылся в наступающих сумерках. Дело сделано, товар продан, можно тратить честно заработанные деньги: есть, пить, гулять, веселиться… Паша пошел к остановке троллейбуса — пора ехать домой, а то родители опять будут задавать ненужные вопросы: где так долго болтался да что делал? А как им объяснить, что занимался бизнесом? Они ведь даже слова такого не знают… Купленные для Майи подарки он спрятал под курткой — чтобы никто дома не увидел. Ни к чему папе-маме знать, что он приобрел очень дорогие (по их меркам) духи и косметику. Они бы крайне удивились, узнав, сколько он отдел за коробочку с «Быть может» и набор с разноцветными тенями, пудрой, тушью, помадой и всем таким прочим. Что очень ценно для любой настоящей женщины… Переплатил как минимум в три — три с половиной раза, но нисколько не жалел об этом. В конце концов, деньги всегда можно заработать, а вот внимание и любовь молодой, красивой девушки… Это поистине бесценно. Особенно когда тебе шестнадцать-семнадцать лет и порой так хочется внимания противоположного пола! Аж до зубовного скрежета! * * * Дома незаметно убрал подарки в свой ящик письменного стола и закрыл его на ключ. У них с Васькой стол был поделен на две половины: левая сторона и два ящика — его, правая и остальные ящики — Васькины. Спрятал ключ в учебнике по алгебре — туда брат точно не полезет. После чего встретился во дворе с Сашкой и Володькой, чтобы узнать, как обстоят у них дела. Те отчитались о собранных и сданных килограммах макулатуры — обошли все квартиры в соседней пятиэтажке, набралось около тридцати пяти кило. А он, в свою очередь, обрадовал их приятной информацией о новых доходах фирмы «Три товарища»: две с лишним сотни рублей от проданных Марку Абрамовичу книжек и абонементов. И предложил купить все на вырученные деньги магнитофон «Весна» и кассеты к нему. Он будет как бы общим имуществом, а пользоваться станем по очереди — когда кому понадобится. — А где хранить его будем? — спросил рассудительный Володька. — У меня нельзя, родители сразу же пристанут — где взял да какие деньги купил? И вообще — не украл ли? Они у меня бдительные — следят за мной. Боятся, что свяжусь с не той компанией, займусь плохими делами, вылечу из школы и не попаду в институт. А они спят и видят, чтобы я пошел по следам дедушки — тоже отучился в вузе и занялся потом наукой. А со временем защитился и стал профессором. Может быть, даже академиком… — У меня та же история, — понимающе кивнул Паша, — в смысле — за мной с Васькой тоже бдят. Поэтому хранить будем у Сашки. Это, как мне кажется, единственный вариант. У Сашки, как было известно, имелась своя собственная комната, в которой он целиком всем распоряжался. Сам убирал постель и наводил порядок, потому туда никто не совался. Это считалась как бы его личная территория. Сашкин отец, Лев Борисович, был очень важным человеком — занимал какую-то чрезвычайно ответственную должности в Министерстве тяжелой промышленности СССР, а потому был всегда занят и приходил домой, как правило, очень поздно. Воспитанием сына главным образом занималась мать, Лариса Леонидовна. Но и она тоже часто задерживалась на работе — преподавала термодинамику в одном из московских технических вузов и готовилась к защите кандидатской диссертации. Таким образом, Сашка по большей части был предоставлен сам себе. Обеды и ужины ему готовила бабушка, Софья Михайловна: приходила к ним раз в два-три дня и варила чрезвычайно аппетитные супы и борщи, жарила мясо и рыбу, делала необыкновенно вкусные солянки и картофельное пюре. А потом уходила к себе обратно— у нее тоже были какие-то свои важные дела и сидеть с внуком не желала. Поэтому Сашка с малых лет был приучен к полной самостоятельности, сам разогревал себе обеды (а часто — и ужины), сам следил за тем, чтобы одежда всегда была чистой, опрятной и аккуратно выглаженной. И даже сам пришивал к рубашкам и школьной одежде отлетевшие пуговицы. Более того — сам стирал и гладил белые подворотники к пиджаку. И, разумеется, без всяких понуканий и напоминаний делал домашние задания и еще следил за чистотой и порядком во всей квартире — это тоже было его обязанностью: раз в неделю подметал везде пол, протирал пыль и поливал цветы на окнах. В общем, Сашка рос очень самостоятельным, ответственным и хозяйственным ребенком. Зато никто не лез в его личные дела, не контролировал, где был и что делал, и, главное, не инспектировал его комнату. Так что магнитофон мог находиться в ней в полной безопасности. Более того: поскольку днем (а часто — до восьми-девяти часов вечера) у Сашки дома никого из взрослых не было, то появлялась отличная возможность устраивать у него на хате небольшие сейшны. С симпатичными одноклассницами, само собой. С легким вином и танцами-обжиманцами под медленную, тягучую музыку… Именно это Паша и привел в качестве главного аргумента в пользу покупки магнитофона. Приобретение «Весны» (и кассет к ней) он брал на себя, но нужно было согласие всех компаньонов фирмы на трату общих денег. — А хватит ли у нас лавэ? — недоверчиво спросил Вовка. — Сколько это всего стоит? Паша ответил: двести — двести пятьдесят целковых на саму «Весну» и еще тридцать-сорок — на импортные кассеты. Покупать, естественно, придется у спекулянтов — в магазине ни того, ни другого не найдешь. Но с приобретением проблем нет — у него уже имеются нужные связи. И рассказал ребятам, как сегодня познакомился у магазина «Ванда» с Коляном. И тот обещал свести его с нужными людьми. Вовка выслушал внимательно и задумался: с одной стороны, идея была хорошая, но, с другой… На эту покупку уйдут все их честно заработанные деньги, и ни что другое уже, считай, не останется. А хочется и того, и другого, и третьего… Он заколебался. Паша, видя такое развитие событий, еще раз подчеркнул выгоды от предполагаемой операции: считайте это не тратой денег, а весьма выгодным вложением средств. Ведь магнитофон — это не только возможность более тесно и приятно общаться с девушками (в совершенно неформальной обстановке), но и способ всегда быть в курсе всех последних музыкальных новинок. Ведь кассеты можно переписывать, и ими можно меняться с другими ребятами. Таким образом, у них часто будет повод позвать понравившихся девчонок послушать что-нибудь новое и забойное. Ну, а дальше — это как у кого получится… Более того, он берет устройство этих приятных сейшнов на себя — может пригнать девиц. Вовка обеспечит всю компанию вином (он довольно высокий и выглядит старше своих лет, ему алкоголь продадут без проблем), а Сашка выберет время, когда предков точно не будет дома, и предоставит для вечеринки пустую квартиру. Вовка, в конце концов, сдался и кивнул: хорошо, согласен. А Сашка и с самого начала не был против, — наоборот, только за. Причем обеими руками. Ибо он прекрасно понимал, что с его не слишком, прямо-таки скажем, притягательной внешностью (был низковат и несколько полноват) он сам никак не может рассчитывать на благосклонное внимание одноклассниц. А уж знакомиться с девушками где-то на улице или же танцах он вообще не умел — ужасно стеснялся, краснел и не мог произнести ни слова. Другое дело, если девушек приведут к нему прямо домой: там, в привычной обстановке, он будет чувствовать себя намного увереннее и сможет привлечь чье-либо внимание. Да и деваться девушкам уже будет некуда, хочешь — не хочешь, но придется с ним общаться. А дальше, как правильно сказал Пашка, у кого что получится. Таким образом, вопрос с магнитофоном и кассетами был благополучно решен, и Паша получил полный карт-бланш на свои действия. Чем и решил тут же воспользоваться… * * * Но попасть к «Ванде» удалось только в четверг вечером — раньше никак не получалось. И уроков было много, и домашние задания стали труднее и объемнее, требовали всё больше времени. И только в четверг, после шестого урока, Паша наконец смог заняться своими личными делами. У магазина на том же самом месте тусовались всё те же «толкачи». Паша подошел к ним, спросил, где Колян. Ему сказали: «Скоро будет, жди». И действительно, через десять минут Колян появился, причем чрезвычайно довольный собой — видимо, только что провернул очень выгодную сделку. Паша поздоровался с ним за руку — уже как с хорошим знакомым. Колян сразу же перешел к делу: — Я узнал у наших, у одного чувака точно есть. Двести — сам магнитофон, десятка — за любую фирм о вую кассету, причем уже с записью. — Двести? — удивился Паша. — Странно — как-то больно дешево. В чем подвох? «Весна» стоила сто восемьдесят рублей в магазине, у перекупщика она должна быть, по идее, гораздо дороже… — Никакого подвоха нет, «Весна» просто немного юзаная, — признался Колян. — Но вполне нормальная, работающая — не сломанная, ничего такого. Сам убедишься — погоняешь, посмотришь. А кассеты — это натуральные «соньки», сто двадцать минут, как ты и хотел. — Ладно, давай телефон. — Трешка, — нагло сказал Колян. — Я же старался, узнавал… Сам понимаешь! Паша молча отдал три рубля и получил бумажку с номером телефона. Позвонил из ближайшего автомата, сказал, что он от Коляна по поводу магнитофона. Договорился встретиться в субботу днем. * * * Через день после школы Павел снова был в пути-дороге. Ехать предстояло довольно далеко — в Матвеевское. Это был не самый окраинный район Москвы, но с точки зрения транспорта крайне неудобный — ни одной станции метро рядом. Поэтому потратил на дорогу больше полутора часов: сначала на троллейбусе — до «Войковской», потом на метро — до «Площади Свердлова», пересадка на «Проспект Маркса», а далее — до «Университета». И уже оттуда — двадцать минут на автобусе до цели поездки. Переполненный пассажирами «ЛиАЗ» долго полз по Ломоносовскому проспекту (слева — унылый серый забор завода железобетонных изделий, справа — корпуса МГУ на Ленинских горах, в том числе — и знаменитая высотка, его Главное здание), потом свернул на Малую Филевскую улицу, сделал разворот и вскоре покатился по Староволынской. Миновали какую-то районную больницу, а потом начался густой лесопарк. Это место когда-то называлось Матвеевским лесом, и в глубине него располагалась знаменитая Ближняя дача Сталина. Но увидеть ее из автобуса было совершенно невозможно: глухой трехметровый забор и высокие деревья надежно скрывали любимое место жизни и отдыха вождя от любопытных глаз. Плюс колючая проволока поверху и еще один, внутренний забор дальше — уже у самой дачи. Паша знал, что небольшой двухэтажный домик Сталина прятался в самой гуще леса, и основной поворот к нему был со стороны Кунцева. Объект считался строго закрытым, режимным, правительственным (хотя там давно уже никто не жил), и осмотреть его не представлялось вообще никакой возможности. Да, собственно, не очень-то и хотелось… Автобус прополз вдоль леса, а потом свернул налево, проехал мимо знаменитого жилого дома-кольца (чьи девятиэтажные корпуса образовывали большой замкнутый круг) и выкатился, наконец, на улицу Веерная. С ней у Паши было связано очень много воспоминаний, как хороших, так и не очень…