Звонил Клерфэ. — Мы только что прибыли в Брешию! — Ну да, в Брешию, — Лилиан стряхнула с себя последние остатки сна, уже канувшего в небытие. — Значит, ты доехал! — Шестым. — Клерфэ засмеялся. — Шестым. Это великолепно. — Чепуха! Завтра я вернусь. А теперь надо спать. Торриани уже заснул — прямо здесь на стуле. — Ну, спи. Хорошо, что ты позвонил. — Поедешь со мной на Ривьеру? — Да, любимый. — Жди меня. — Да, любимый. Днем Лилиан прошлась по улице Сены. Улица выглядела как обычно. Потом Лилиан просмотрела газеты. В газетах она тоже ничего не нашла. Смерть человека была слишком незначительным событием. — Этот дом я купил задолго до воины, — сказал Клерфэ. — Тогда можно было за бесценок скупить пол-Ривьеры. Я никогда в нем не жил. Просто приобрел кое-что из вещей и поставил их. Как видишь, вся постройка выдержана в ужасающем стиле. Но лепные украшения можно сбить, а дом модернизировать и заново обставить. Лилиан засмеялась. — Зачем? Ты действительно хочешь здесь жить? — А почему бы и нет? Из сумрачной комнаты Лилиан взглянула на темнеющий сад, на дорожки, посыпанные гравием. Моря отсюда не было видно. — Может, когда тебе будет лет шестьдесят пять, — сказала Лилиан. — Не раньше. И ты покончишь с трудовой жизнью в Тулузе. Здесь ты сможешь вести жизнь добропорядочного французского рантье, который по воскресеньям обедает в «Отель де Пари» и время от времени заглядывает в казино. — Сад большой, а дом можно перестроить, — сказал Клерфэ упрямо. — Деньги у меня есть. Устроители «Милле Милия» оказались щедрыми. Надеюсь, что гонки в Монако добавят к этой сумме еще что-нибудь. Почему ты считаешь, что жить здесь так уж невозможно? Где бы ты вообще хотела жить? — Не знаю, Клерфэ. — Но ведь это надо знать! Хотя бы приблизительно. — А я не знаю, — сказала Лилиан, слегка растерявшись. — Нигде. Если ты хочешь где-нибудь жить, значит, ты хочешь там умереть. — Зимой климат здесь в сто раз лучше, чем в Париже. — Зимой! — Лилиан произнесла это таким тоном, словно она говорила о Сириусе, Стиксе или о вечности. — Зима скоро наступит. Надо побыстрее начать перестройку, если мы собираемся закончить ее к зиме. Лилиан огляделась вокруг. «Какой хмурый дом. Не хочу, чтобы меня здесь заперли», — подумала она и вслух спросила: — Разве тебе не придется работать зимой в Тулузе? — Одно другому не мешает. Я хочу, чтобы зимой ты жила в самом лучшем для тебя климате. «Какое мне дело до климата», — подумала Лилиан и сказала с отчаянием: — Самый лучший климат там, где санаторий. Клерфэ посмотрел на нее. — Тебе надо вернуться в санаторий? Лилиан молчала. — Ты бы хотела туда вернуться? — Что мне на это ответить? Разве я не здесь? — Ты советовалась с врачом? Ты вообще обращалась хоть раз здесь к врачу? — Мне нечего советоваться с врачом. Перед окном вдруг очень пронзительно запела какая-то птица. — Уйдем отсюда, — внезапно сказал Клерфэ. — Когда зажигаешь этот разноцветный канделябр, электрический свет кажется ужасно унылым. Но здесь все можно переделать. Вечер окутал стены с лепными украшениями. Лилиан облегченно вздохнула. Она чувствовала себя так, будто ей удалось спастись. — Все дело в том, — сказал Клерфэ, — что ты не хочешь быть со мной, Лилиан! Я это знаю. — Но ведь я с тобой, — беспомощно возразила она. — Да, но ты ведешь себя как человек, который вот-вот уйдет. — Разве ты сам не хотел этого? — Возможно, но теперь больше не хочу. А ты разве хотела когда-нибудь жить со мной иначе? — Нет, — тихо сказала Лилиан. — Но и ни с кем другим, Клерфэ. — Почему? Лилиан возмущенно молчала. «Зачем он задает мне эти глупые вопросы?» — подумала она. — Все уже говорено-переговорено. Ни к чему начинать все сначала, — сказала она затем. — Разве к любви надо относиться с презрением? Лилиан покачала головой. Клерфэ посмотрел на нее. — Я никогда лично для себя не желал ничего особенно сильно. А сейчас желаю. Я хочу, чтобы ты была со мной. — Но ведь я здесь. — Не так, как я хотел бы. «Он стремится привязать меня к себе и запереть, — думала Лилиан, — и с гордостью называет это браком, заботой, любовью. Он никак не хочет понять, что чувства, которыми он гордится, отталкивают меня». Она с ненавистью посмотрела на маленькую виллу, на дорожки, посыпанные гравием. «Неужели я убежала из санатория только для того, чтобы кончить свои дни здесь? — подумала она. — Здесь, в Тулузе или в Брешии. Где же радость приключений? Где прежний Клерфэ? Почему он так изменился?» — Давай попробуем, — сказал Клерфэ. — А если ничего не выйдет, продадим дом. «У меня нет времени пробовать, — думала Лилиан. — У меня нет времени ставить опыты под названием «семейное счастье». Я должна уйти, у меня нет времени вести такие разговоры. Все это гораздо лучше получалось в санатории, но и оттуда я все же убежала». Лилиан вдруг успокоилась. Она еще не представляла себе, что именно предпримет, но ей было достаточно знать, что она в силах что-то сделать, теперь все казалось ей не таким уж невыносимым. Лилиан не боялась несчастья, слишком долго она прожила с ним бок о бок, приспособившись к нему. Счастье ее тоже не пугало, как многих людей, которые считают, что они его ищут. Единственное, чего страшилась Лилиан, — это оказаться в плену обыденности. * * * Вечером у моря зажгли фейерверк, огни фейерверка взлетали вверх и падали. Ночь была ясной, а небо очень далеким. Но на горизонте море сливалось с небом, и поэтому казалось, что огни нацелены в бесконечность и что они падают куда-то за пределы земного шара, в пространство, переставшее быть пространством, потому что у него нет границ. Лилиан вспомнила, что последний раз она видела фейерверк в «Горной хижине». Это было вечером накануне отъезда. А теперь разве ей не предстоял снова отъезд? «По-видимому, все решения, которые я принимаю в жизни, проходят под знаком фейерверков, — с горечью думала она. — А может, все, что со мной случается, похоже на этот фейерверк — на потешные огни, которые тут же гаснут, превращаясь в пепел и прах?» Она огляделась. «Только бы не сейчас, — подумала она с тревогой, — только бы не сейчас. Неужели напоследок не произойдет еще одной вспышки, такой яркой, что не жаль будет отдать всю себя?» — Мы с тобой еще не играли, — сказал Клерфэ. — Ты когда-нибудь играла? Я имею в виду казино. — Никогда. — Тогда тебе надо попробовать. Раз ты не играла, у тебя счастливая рука и ты наверняка выиграешь. Давай поедем? А может, ты устала? Ведь уже два часа ночи. — Детское время. Разве можно устать так рано? Они ехали медленно; вокруг них была ночь, усыпанная огнями. — Наконец-то стало тепло, — сказала Лилиан, откидываясь на спинку сиденья. — Я так ждала тепла! Здесь наконец-то лето. — Можно пробыть тут, пока и в Париже не настанет лето.