– Как я испугался, гляди, даже коленки дрожат! – Ухмылка Донни стала еще шире. – У властей нет времени возиться с такой дешевкой, как ты. – Ты совсем спятил от виски, понятно, Донни? Лэйни наконец оглянулась назад и заметила в машине меня: – Какого черта ты тащишь с собой мальчишку? – Это семейное дело. А теперь заткнись и будь куколкой. – Чтоб тебя черти забрали, чтоб ты сдох! – Лэйни плюнула в его сторону, но Донни только рассмеялся. Мы снова промчались через мост с горгульями. Промелькнула брошенная Ракета. На корзинке велосипеда устроилась ворона. Она пыталась разорвать коробку клювом, чтобы добраться до пирога. Какое унижение! Донни промчался через Зефир, ни разу не сбросив скорость ниже шестидесяти миль в час; потревоженная палая листва еще долго кружилась за нами следом. Мы пересекли городок, вылетев с другой его стороны на шоссе номер шестнадцать, и помчались в сторону Юнионтауна. – Так ты похитил этого мальчишку? – Лэйни еще не успокоилась. – Точно, ты его украл! Тебя пристрелят за это, Донни! Тебе это не сойдет с рук просто так! – Мне плевать. А ты теперь будешь жить со мной – я давно этого хотел. – Я не стану жить с тобой! Лапа Донни схватила Лэйни за подбородок и крепко стиснула. «Шеви» бросило к обочине, у меня перехватило дыхание, когда деревья стремительно приблизились к нам. Резко крутанув руль, Донни снова вернул машину на середину дороги – все это время мы держались разделительной линии. – Больше никогда не говори так! Иначе сильно пожалеешь. – Сейчас умру от страха! Лэйни попыталась вырваться, но Донни крепко держал ее своими железными пальцами. – Ей-богу, мне совсем не хочется делать тебе больно, детка. Рука Донни разжалась, но следы от его пальцев так и остались на ее коже. – Я не твоя детка! Много раз говорила тебе, что не желаю связываться ни с тобой, ни с твоими окаянными братьями! – Но ведь ты берешь наши деньги? Да и под бок к себе пускаешь? – Я профессионалка! – не без гордости отозвалась Лэйни. – Я никогда не любила тебя, как ты не понимаешь? Ты мне даже не нравишься! В жизни я любила только одного парня, но он сейчас на небесах! – На небесах? – В голосе Донни явно прозвучала насмешка. – Этот слизняк гниет сейчас в аду. Глаза Донни метнулись к зеркалу заднего вида и сузились от удивления. – Это еще что за хреновина! – прохрипел он. Я оглянулся назад. На большой скорости нас догоняла какая-то машина. Черный автомобиль. Черный, как пантера. – Нет! – затряс головой Донни. – Я не могтак надраться! Лэйни тоже оглянулась назад, ее разбитая нижняя губа распухла. – Что там такое? – Машина. Видишь ее? – Какая еще машина? Ее карие глаза ничего не замечали на дороге позади нас. Но я все видел отчетливо и ясно. И Донни тоже видел. Я это понял по тому, как завилял «шевроле» на дороге. Черный автомобиль настигал нас. Через мгновение я различил языки пламени, которыми был разрисован его капот. За ветровым стеклом виднелся силуэт водителя, пригнувшегося к рулю. Казалось, он мечтал только об одном – догнать нас. – Что за чертовщина! – прохрипел Донни, стискивая пальцами руль так, что побелели костяшки. – Неужто я с катушек срываюсь? – Наконец-то до тебя дошло! Уже за одно то, что ты увез меня силой, тебя по головке не погладят, а ведь ты еще и ранил мисс Грейс! А если бы ты ее убил? – Заткнись, сука! Крохотные капли пота вдруг высыпали на лбу Донни. Его глаза продолжали метаться от зеркала заднего вида к извивавшейся впереди дороге. На несколько мгновений черный автомобиль позади нас скрылся за поворотом, но сразу же Полуночная Мона вылетела на дорогу и устремилась за нами. Сквозь тонированное лобовое стекло «шевроле» солнце казалось тусклым кружком. Донни разогнался до семидесяти, но Полуночная Мона настигала нас, делая не меньше девяноста миль в час. – Вот то место, где это случилось, – проговорила вдруг Лэйни, указывая в сторону леса. Ветер развевал волосы вокруг ее напряженного, мрачного лица. – Здесь убили моего парня. Ее рука указывала туда, где не было видно ничего примечательного, только сорная трава и густой подлесок, если не считать двух стоящих рядом мертвых почерневших деревьев с зияющими в стволах большими уродливыми дырами. Ветви деревьев тесно переплелись, словно, умерев, они продолжали крепко обнимать друг друга. Я повернулся к Лэйни и, приглядевшись, сразу же вспомнил ее. Эта самая светловолосая головка покоилась на плече Малыша Стиви Коули, давным-давно, на парковке у «чертова колеса». – Смотри вперед! – вдруг заорала в смертельном ужасе Лэйни и схватилась за руль. Большой грузовик с прицепом взревел на холме прямо перед нами, его радиатор внезапно заслонил все лобовое стекло Большого Дика, словно рот, полный серебряных зубов. Донни, чье внимание было поглощено Полуночной Моной, отражение которой стремительно увеличивалось в зеркале заднего вида, заорал от ужаса и резко крутанул руль в сторону. Огромные колеса грузовика пронеслись мимо нас, могучий басовитый гудок негодующе заревел. Я обернулся и успел увидеть, как Полуночная Мона и грузовик на мгновение слились, после чего Мона вылетела из-под задних колес грузовика и продолжила свою гонку, предоставив грузовику, тупому, как бык Пола Баньяна[22], тащиться своей дорогой. Донни явно не заметил этого чуда: в тот момент он внимательно смотрел вперед, пытаясь избежать аварии. – Черт, мы едва не столкнулись с ним! – потрясенно выдохнула Лэйни. Она оглянулась назад, и по выражению ее лица с уверенностью можно было сказать, что никакой черной машины позади нас она не замечала. Но я-то все знал. И Донни тоже знал. Малыш Стиви Коули летел на выручку своей девушке. – Если он хочет со мной поиграть, то черт с ним, я не прочь! – заорал вдруг Донни, и его нога резко вдавила педаль газа. Движок «шеви» завыл, машина пугающе затряслась, и все, что не было закреплено болтами, задребезжало и зазвенело. – Он никогда не побьет меня! Черта с два! – Какого дьявола ты так гонишь? – крикнула Лэйни. – Притормози, а то всех нас отправишь на тот свет! Но Полуночная Мона, похожая на черный реактивный самолет, привыкший противопоставлять скорости только скорость, уже почти настигла нас. Темный силуэт водителя маячил за рулем. Шины «шевроле» заелозили по асфальту, обливавшийся потом Донни заскрежетал зубами и, вцепившись в руль, продолжал опасную гонку. Свистел ветер, ревел мотор; Лэйни кричала, чтобы Донни сбросил скорость. Лишь Полуночная Мона не издавала ни звука. – Ну давай, сукин сын! – рычал Донни. – Один раз я уже прикончил тебя! Если нужно, я убью тебя снова! – Ты спятил! – Лэйни цепко, как кошка, ухватилась за свое сиденье. – Я не хочу умирать! На поворотах, которые Донни делал, не снижая скорости, меня бросало на заднем сиденье из стороны в сторону. Донни боролся с рулем изо всех сил. Мысли прыгали у меня в голове, но определенная цепочка рассуждений все же выстраивалась; летая по салону «шевроле», как мешок с грязным бельем, я понял, что именно Донни Блэйлок убил Малыша Стиви Коули. О том, как это случилось, я мог только догадываться: две машины, одна синяя, другая черная, гнали так, что чертям было тошно, по этой самой дороге. При свете прошлогодней октябрьской луны из их выхлопных труб било пламя. Возможно, они гнали ноздря в ноздрю, словно колесницы в фильме «Бен Гур», и вот тогда-то Донни подло вильнул в сторону, так что правое заднее крыло Большого Дика ударило Полуночную Мону. Возможно, машина Малыша Стиви вышла из-под контроля и ее занесло или лопнула шина. Так или иначе, Полуночная Мона взлетела и, грациозная, как черная бабочка, пронеслась сквозь серебристую тьму, а едва коснувшись земли, взорвалась. Я почти слышал дьявольский хохот Донни Блэйлока, уносившегося прочь от горящих руин искореженного металла и стекла. Этот злобный смех не грезился мне, я его слышал прямо сейчас. – Я с тобой покончу! – орал Донни. Его глаза блестели уже совершенно безумным огнем, а напомаженные волосы поднялись на голове дыбом и развевались, как змеи-щупальца горгоны Медузы. Он явно дошел до предела. Неожиданно Донни вдавил в пол педаль тормоза. Лэйни закричала, я тоже. Даже Большой Дик и тот закричал вместе с нами. Полуночная Мона, расстояние от которой до нашего заднего бампера составляло не более пяти футов, врезалась в нас. Чувствуя, как глаза едва не вылезают мне на лоб, я увидел, как разрисованный языками пламени капот Моны появляется из обивки заднего сиденья. Потом неторопливо, как в замедленной киносъемке, Полуночная Мона стала заполнять собой салон «шеви». Я почувствовал запах горящего масла и обожженного металла, сигаретного дыма и одеколона «Английская кожа». На краткий миг рядом со мной возник сжимающий руль молодой темноволосый парень с глазами голубыми, как вода в плавательном бассейне, с зажатым в зубах окурком «Честерфилда». Острый подбородок его грубоватого, но симпатичного лица был гордо и упрямо выставлен вперед, словно нос «Летучего голландца». Я почувствовал, как у меня на голове шевелятся волосы. Полуночная Мона пронеслась сквозь Большого Дика. Черный автомобиль пронзил собой переднее сиденье, и на пути к двигателю сидящий за рулем парень протянул руку и, как мне показалось, коснулся щеки Лэйни. Я увидел, как она подскочила на месте и побледнела. Донни втиснулся в сиденье, вопя благим матом от охватившего его панического страха. Он крутил руль то в одну, то в другую сторону, пытаясь избавиться от загнавшего его призрака: ведь он видел его, а вот Лэйни упорно не замечала. Полуночная Мона прошла через передний бампер Большого Дика, блеснула красными рубинами задних габаритных фонарей и пыхнула выхлопом в лицо Донни. «Шеви» закрутился, скрипя тормозами и вереща шинами, как будто из леса на дорогу вырвалась на ночную охоту толпа пьяных привидений. Я почувствовал сильный удар и услышал скрежет, меня швырнуло на спинку переднего сиденья, на котором сидела Лэйни, и прижало к нему, словно невидимым утюгом. – Господи! – услышал я сдавленный крик Донни; на этот раз он ни над кем не смеялся. Зазвенело стекло, в брюхе «шевроле» что-то безнадежно сломалось, громко затрещали кусты и ветви деревьев, и «шеви» наконец остановился, зарывшись носом в кучу красной глины. – Йи-йи-йи! – завизжал Донни, словно пес со сломанной лапой. Я почувствовал во рту привкус крови, мой нос болел так, словно его вдавили в лицо. Я заметил, как бешено крутит по сторонам головой Донни; его волосы на висках поседели. – Я прикончил его! – завизжал он высоким и безумным голосом. – Убил эту сволочь! Полуночная Мона сгорела! Вы видели, как валил из нее дым? Лэйни смотрела на Донни, взгляд ее блуждал, на лбу быстро вздувался красный бугор размером с яйцо. – Так это ты… убил… – с трудом ворочая языком, прошептала она. – Да, я убил его! Сшиб с дороги к чертовой матери!Хрясь! И он улетел в кусты!Хрясь! И нет его! Донни залился истерическим смехом и стал выбираться из машины прямо через окно с водительской стороны, не открывая дверцы. Его мокрое лицо распухло, вытаращенные глаза выглядели совершенно безумными, весь перед его джинсов пропитался мочой. Выбравшись наружу, Донни принялся ходить кругами. – Папаша! – звал он. – Помоги мне, папаша! Потом Донни что-то забормотал, всхлипывая, и начал взбираться на кучу красной глины на опушке леса.