– С ума сойти, – тихо проговорил он, – мячисчез. Мы ждали, глядя в небо. Мы ждали, держа перчатки наготове. Мы ждали. Я взглянул на Немо. Он поднялся с земли и шел к дому, не быстро и не медленно, просто ему уже все стало безразлично. Он знал, что ждет его в следующем городке и в другом, куда они переедут потом. – Немо! – позвал я. Но он продолжал идти, не оглядываясь. А мы ждали мяч, когда же он упадет к нам с небес. Потом уселись на красную глинистую землю и смотрели на небо, где плыли кудрявые облака, а солнце склонялось к западу. Все молчали. Никто не знал, что говорить. Впоследствии Бен высказал предположение, что мяч, скорее всего, снесло в сторону ветром и он упал в реку. По мнению Джонни, мяч угодил в гущу птичьей стаи, изменил траекторию и потерялся. Дэви Рэй настаивал на том, что в самом мяче крылся какой-то дефект и что он, стремительно взлетая к небесам, просто разлетелся на куски, а мы не разглядели, как его обшивка и внутренности упали на землю. А что думал я? Я просто верил. Мало-помалу сгустились сумерки. Мы с друзьями оседлали велосипеды и разъехались с бейсбольного поля по домам, распрощавшись с нашими летними мечтами. Наши взоры теперь обратились в сторону осени. Я собирался вскоре рассказать кому-нибудь свой сон о четырех черных девушках, которые звали меня по имени, стоя под деревом с облетевшей листвой. Кроме того, мне предстояло прочитать перед целым залом свой рассказ о человеке, лежащем на дне озера Саксон. Нужно было также выяснить, что находилось в деревянном ящике, который Блэйлок Большое Дуло продал ночью на лесной дороге людям в белых масках за четыреста долларов. Мне предстояло помочь моему отцу обрести спокойствие. Мы, четверо друзей, катили вперед, нажимая на педали; за нашими спинами ревел ветер, и все дороги вели нас к будущему. Часть третья. Огонь осени Глава 1 Шляпа с зеленым пером – Кори? Делаю вид, что не слышу зловещего шепота. – Кори? Нет уж, дудки. Я не собираюсь оборачиваться. У доски миссис Юдит Харпер, известная как Гарпия или Луженая Глотка, объясняет нам правила деления дробей. Для меня арифметика всегда являлась путешествием в Сумеречную зону, а что касается деления дробей, то его можно было сравнить с выпадением за пределы реальности. – Кори? – снова раздался у меня за спиной шепот. – У меня на пальце здоровенная зеленая козявка, слышишь? «Господи, – кричу я про себя, – только не это!» – Если ты сейчас же не повернешься и не улыбнешься мне, я вытру ее о твою шею. Шел четвертый день школы. С самого начала занятий я понял, что учебный год предстоит долгий и тяжелый, а все потому, что какой-то идиот объявил Демона «одаренным ребенком» и добился ее перевода с перескоком одного класса, где перст непредсказуемой судьбы в лице миссис Харпер, установившей схему рассадки учеников «мальчик, девочка, мальчик, девочка», указал Демону место прямо за моей спиной. Но самое плохое заключалось в том (рассказывая мне об этом, Дэви Рэй покатывался со смеху), что Демон втрескалась в меня по уши, словно мартовская кошка. – Кори? – продолжала настаивать она. Я вынужден был обернуться. В прошлый раз, когда я попытался ослушаться Демона, она нарисовала мне слюнями на шее сердечко. Бренда Сатли широко улыбалась, ее огненно-рыжие сальные волосы торчали лохмами, в шальных глазах светилось лукавство. Она продемонстрировала мне свой указательный палец с черной каемкой грязи под ногтем, но козявки на нем не было. – Попался, – прошептала Демон. – Кори Джей Маккенсон! – разнесся под сводами класса рев Луженой Глотки. – Повернись сию же секунду! Я повиновался, в душе кляня себя за свою слабость. Вокруг слышалось предательское хихиканье – все знали, что Гарпия не удовлетворится этим внешним проявлением покорности. – Итак, Маккенсон, я вижу, ты уже усвоил деление дробей? – вопросила Гарпия, уперев руки в боки, широкие, как танк бригады Паттона[18]. – Тогда почему бы тебе не выйти к доске и не продемонстрировать нам свое умение? С этими словами она протянула мне ненавистный желтоватый кусочек мела. Окажись я преступником, приговоренным к смерти, прогулка от камеры к электрическому стулу стала бы для меня меньшим испытанием, чем путь к мелку в руке миссис Харпер, а затем к неотвратимой классной доске. – Отлично, – сказала она, глядя на то, как я застыл у доски с понуро опущенными плечами и поникшей головой. – Запиши такие дроби. – И она выпалила их одним духом. Я едва успел записать то, что она диктовала, даже мел сломался. Нельсон Биттнер хихикнул и через несколько секунд оказался у доски в качестве моего товарища по несчастью. Все знали: миссис Харпер лобовой атакой не одолеть. Никому еще не удавалось овладеть ее бастионами в один молодецкий наскок, испустив победный клич над поверженными учебниками математики. Предстояла долгая и хитроумная кампания: дуэли снайперов, расстановка мин-ловушек, кропотливое прощупывание для выявления слабых сторон неприятеля. Все мы были уже достаточно умудренными бойцами и точно знали, что у всех без исключения учителей есть свое уязвимое место: некоторые сходят с ума при виде челюстей, перемалывающих жвачку, иные не выносят хихиканья за спиной, другие бесятся от повторяющегося скрипа или шарканья обуви по линолеуму. Пулеметный кашель, ослиное фырканье, рулады прочищаемых глоток, стрельба жеваной бумагой из трубочек в классную доску – в борьбе со зверствующими учителями шел в ход весь арсенал, любые средства были хороши. Может быть, нам даже придется прибегнуть к помощи Демона и уговорить ее принести в класс какую-нибудь вонючую дохлятину в коробке из-под ботинок или как следует чихнуть, как она, Демон, это умеет: с соплями, лентами вылетающими из ее талантливых ноздрей… В общем, выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы у Гарпии зашевелились на голове ее кудряшки. – Неправильно, неправильно, опять неправильно! – криками прокомментировала Луженая Глотка мои жалкие попытки справиться с делением дробей. – Иди на место, дубина, и впредь внимательно меня слушай! Я угодил между двух огней – Луженой Глоткой и Демоном, и небо у меня над головой стало с овчинку. В три часа раздался долгожданный звонок с последнего урока. Я обсудил с Дэви Рэем, Беном и Джонни события дня и поколесил к дому, поглядывая на темное небо, предвещающее пасмурную погоду. Я зашел на кухню за печеньем и увидел там маму – она чистила плиту. – Кори, – сказала мама, – минут десять назад звонила женщина из мэрии. Мэр Своуп просил, чтобы ты зашел к нему. – Мэр Своуп? – Моя рука с печеньем «Лорна Дун» замерла на полпути ко рту. – Что ему от меня нужно? – Его секретарша не сказала, в чем дело, но, очевидно, что-то важное. Мама с тревогой взглянула в окно: – Собирается гроза. Подожди часок, вернется папа и подбросит тебя на машине. Ну уж нет, я просто места себе не находил от любопытства. Что мэру Своупу нужно от меня? Пройдя к окну мимо мамы, продолжавшей чистить плиту, я оценивающе взглянул на небо, где действительно собирались тучи. – Думаю, что успею до того, как начнется дождь, – сказал я. Оторвавшись от плиты, мама еще раз взглянула на небо и нахмурилась: – Ну, не знаю. Если начнется дождь, ты весь промокнешь. Я пожал плечами: – Я успею. Мама заколебалась. Боязливый характер не давал ей покоя. Я знал, что со времен моего похода в лес с ночевкой она борется с собой, старается не трястись надо мной так сильно. Хоть я и заблудился в лесу, но доказал, что умею выживать в условиях дикой природы, преодолевать трудности. Наконец мама, вздохнув, проговорила: – Ладно, иди. Взяв еще пару печенюшек, я вышел на крыльцо. – Если ливень будет сильный, лучше пережди там! – крикнула мне вслед мама. – Слышишь меня? – Слышу! – отозвался я и покатил, оседлав Ракету. Похрустывая печеньем, я немного отъехал от дома, но тут Ракета вздрогнула, и руль ощутимо дернулся влево. Подняв голову, я увидел впереди себя Брэнлинов, неторопливо ехавших бок о бок на своих черных велосипедах в одном направлении со мной и потому не видевших меня. Повинуясь мудрому совету Ракеты, я свернул налево на ближайшем же перекрестке, решив добраться окольным путем. Когда я подъехал к готическому зданию суда из темного камня, находившемуся в конце Мерчантс-стрит, в вышине уже ворчал гром и начинало накрапывать. Первые капли дождя пронзили меня холодом – лето с теплыми ливнями осталось позади. Приковав Ракету цепью к пожарному гидранту, я вошел в здание. Там пахло плесенью, словно в сыром подвале. Табличка на стене извещала, что офис мэра Своупа находится на втором этаже. Я направился вверх по широкой лестнице, мимо высоких окон, сквозь которые с улицы лился мрачный синеватый предгрозовой свет. На верху лестницы перила из черного орехового дерева были увенчаны тремя горгульями, скрестившими свои чешуйчатые ноги и переплетшими на груди когтистые лапы. На стене висел старый рваный флаг Конфедерации и стояли шкафы со стеклянными дверцами, где была выставлена серая военная униформа, порядочно изъеденная молью. Над моей головой, там, куда можно было добраться только по лестнице, виднелся стеклянный купол, темневший по мере того, как усиливались раскаты грома, которые резонировали, словно в колоколе. Я шел длинным коридором, пол которого был выстлан квадратами из черного и белого линолеума. По обе стороны находились различные офисы: бюро по выдаче водительских удостоверений, налоговый департамент округа, суд по делам о наследствах, завещаниях и опеке, дорожный суд и тому подобное. Стеклянные двери кабинетов были закрыты, свет погашен. Только однажды я встретил темноволосого мужчину в голубом галстуке-бабочке: он запирал на ключ дверь из рифленого стекла с табличкой «Ремонт водопровода и канализации». Заперев дверь ключом, висевшим на позвякивающей связке, он взглянул на меня. – Могу я чем-то помочь вам, молодой человек? – обратился он ко мне. – Мне нужно к мэру Своупу, – ответил я.