– Мне кажется, что нам нужно… – Тебе ничегоне должно казаться! – заорал на меня дед, и то, что тянуло его внутрь дома с такой нестерпимой силой, заставило его лицо исказиться от злобы. – Ты будешь делать то, что я сказал! Понял или нет? После этого он сильно дернул меня и волоком втащил в дом. Мое сердце оборвалось. Мистер Клэйпул закрыл за нами дверь и задвинул засов. Сигарный дым клубился под сводами комнаты, в которую не проникал солнечный свет: все окна были заколочены досками, лампочки под потолком еле светили. Вслед за мистером Клэйпулом мы прошли по коридору в заднюю часть дома, и он открыл дверь. В комнате, где мы оказались, не было окон, под потолком плавали клубы дыма; в центре стоял круглый стол, за которым сидели четверо мужчин и играли в карты при свете яркой лампочки. Под рукой у каждого игрока лежали столбики покерных фишек, перед каждым стоял стакан с янтарной жидкостью. – Что за дела, мать вашу! – прорычал один из игроков, отчего у меня сразу же побежали по спине мурашки. – Я никому не позволю мухлевать! – Тогда прими еще пятерку, мистер Наглец, – отозвался другой игрок. Красная фишка опустилась на столбик в центре круглого стола. Кончик сигары первого игрока горел подобно жерлу вулкана в преддверии стихийного бедствия. – Принимаю пятерку! – выкрикнул третий игрок, втискивая сигару в угол рта, напоминающего шрам. – Давай или повышай ставку, или отваливай… Я заметил, как его маленькие поросячьи глазки метнулись ко мне. Мужчина бросил свои карты на стол лицевой стороной вниз. – Эй! – крикнул он. – Что этот пацан тут делает, черт его дери? Я моментально оказался в центре всеобщего внимания. – Джейберд, ты что, совсем спятил, мать твою? – спросил один из игроков. – Выведи его вон! – Это мой внук, – ответил дедушка. – Он будет держать язык за зубами. – Может, он и твой внук, но не мой. Мужчина с сигарой в зубах подался вперед, его могучие руки стиснули стол. Каштановые волосы были коротко острижены, а на мизинце правой руки сверкало кольцо с бриллиантом. Он вытащил изо рта сигару, и его глаза превратились в щелки. – Ты знаешь правила, Джейберд, – сурово проговорил он. – Никто не может войти в этот дом без разрешения. – Но этот паренек – мой внук. Он нормальный пацан. – Мне плевать, кто он такой – хоть долбаный принц Англии. Ты нарушил уговор, Джейберд. – Эй, послушай, у нас нет причин собачиться… – Ты просто придурок, Джей! – заорал мужчина с сигарой. Его рот кривился на одну сторону, когда из него вылетали слова. На его полном лице блестел пот, белую рубашку пятнали мокрые разводы. На кармане рядом с пятном от табачной слюны имелась монограмма «ББ». – Ты придурок! – орал он. – Ты хочешь, чтобы сюда нагрянули копы и всех замели? Пацан завтра же все разболтает своим дружкам! С таким же успехом ты мог бы вручить шерифу карту с крестом на нужном месте! – Кори не станет болтать. Он соображает, что к чему. – Вот как? Маленькие свиные глазки снова уставились на меня. – Ты ведь такой же придурок, как твой дед, верно, пацан? – Нет, сэр, – ответил я. Мужчина с сигарой рассмеялся. Его смех напомнил мне те звуки, что исторгал из себя в апреле Фил Кеннер, когда его рвало на парту овсянкой. Поросячьи глаза мужчины так и остались недобрыми, хотя теперь он слегка улыбался. – Ты, как видно, неглупый парнишка? – Он весь в меня, мистер Блэйлок, – торопливо вставил дедушка Джейберд. Я вдруг понял, что человек с поросячьими глазками – не кто иной, как Бодин Блэйлок собственной персоной, брат Донни и Уэйда Блэйлоков и сын пользующегося дурной славой Большого Дула. Я вспомнил, как при входе дедушка нахально заметил, что если Бодину что-то не нравится, он может засунуть голову себе в зад, а на поверку вышло, что в заднице оказался именно мой дедушка. – Сильно сомневаюсь, Джей, – сказал Бодин, после чего расхохотался, повернувшись лицом к остальным игрокам. Те тоже радостно засмеялись, словно добропорядочные индейцы, послушные своему вождю. Неожиданно смех Бодина оборвался. – Давай-ка вали отсюда, Джейберд, – приказал он дедушке. – Сегодня здесь собирается приличная публика – крупные игроки, залетные пижоны, которые надумали сорвать с меня немного денег. Дедушка взволнованно откашлялся. Его глаза не могли оторваться от горки покерных фишек. – Э-э-э… я просто хотел спросить… раз уж я здесь… то не могу ли я сыграть пару партий? – Говорю тебе: бери своего пацана и вали отсюда, Джей, – прозвучало в ответ. – Здесь люди играют в покер, а не нянчат младенцев. – Кори может побыть снаружи, – торопливо ответил дедушка Джейберд. – Он и сам не против. Подождешь меня на улице, ладно? – Бабушка ждет нас с сухим мороженым, – ответил я. Бодин Блэйлок снова расхохотался. Я с ужасом увидел, как покраснели щеки деда. – О каком мороженом ты тут болтаешь? Мне дела нет ни до какого мороженого! – орал на меня дедушка с яростью и мукой в глазах. – Она может ждать нас хоть до завтрашнего утра, а я сделаю так, как решил! – Думаю, тебе все-таки лучше двигать домой, Джейберд! – подал голос другой мужчина. – Иди отведай любимого лакомства. Тебе стоило бы держаться подальше от неприятностей, Джей! – А ты заткнись! – сорвался дедушка. – Вот, бабки при мне! – Порывшись в кармане, он вытащил двадцатку и припечатал ее к столу. – Я в игре или нет? Отвечай! Я чуть не задохнулся. Рисковать двадцатью долларами в покер! Это же целая куча денег! Бодин Блэйлок снова засунул сигару в рот и молча сидел, переводя взгляд с денег на лицо дедушки Джейберда. – Двадцать долларов, – наконец проговорил он. – Этого тебе едва хватит, чтобы сесть за стол. – У меня есть еще, не беспокойся. Я понял, что либо дедушка забрался в семейную кубышку, либо у него имелась особая покерная заначка, о которой не знала бабушка. Само собой, она не одобрила бы такую пустую трату денег, и поэтому поездка за мороженым просто удачно подвернулась как повод вырваться из дома. Может быть, поначалу дедушка хотел лишь посмотреть, кто сейчас здесь играет, но потом его обуял азарт, и он решил пуститься во все тяжкие. – Так я в игре или нет? – Выведи своего пацана. – Кори, подожди меня в машине, – приказал дед. – Я вернусь через несколько минут. – Но ведь бабушка ждет… – Делай, как я велел! Живо! – заорал на меня Джейберд. Бодин пристально рассматривал меня сквозь завесу сигарного дыма с таким выражением лица, словно говорил: «Видишь, пацан, ну что я могу поделать с твоим дедом?» Я вышел на улицу. Прежде чем взяться за ручку входной двери, я услышал, как к столу придвинули новый стул. Оказавшись на солнцепеке, я засунул руки в карманы и в сердцах пнул сосновую шишку, лежавшую в середине дороги. Началось ожидание. Прошло десять минут. Потом еще десять. Подъехала машина, из которой вылезли трое молодых мужчин и постучали в дверь. Мистер Клэйпул впустил их внутрь, и дверь закрылась. Дедушка все не появлялся. Я немного посидел в машине, но жара в ней стояла такая, что моя рубашка тут же промокла насквозь. Отлепив себя от сиденья, я снова выбрался наружу. Некоторое время я вышагивал перед домом взад-вперед, потом остановился понаблюдать, как муравьи обгладывают до костей мертвого голубя. К тому моменту прошло уже не меньше часа. Я понял, что дедушка просто ни во что меня не ставит, как и бабушку Сару. Зародившись в животе жгучим пульсирующим теплом, во мне все больше закипала злость. Я уставился на дверь, пытаясь внушить дедушке, что нужно выйти наружу. Но дверь по-прежнему оставалась закрытой. Тогда мне в голову пришла новая мысль, шокирующая в своей определенности: «Ну и черт с ним!» Я вытащил из машины коробку с сухим мороженым и двинулся в обратную дорогу пешком. Первые две мили я прошел очень бодро. На третьей миле меня стала одолевать жара. Пот стекал обильными струйками по моему лицу, а макушку припекало так, словно там развели костер. Дорога, идущая между стенами сосен, расплывалась у меня перед глазами. Мимо прошли всего две машины, да и те двигались мне навстречу. Раскаленный асфальт прожигал мои ступни сквозь подошвы башмаков. Мне хотелось присесть в тени и отдохнуть, но это стало бы проявлением слабости, с тем же успехом я мог бы признаться себе, что не должен был пускаться в дорогу длиной в шесть миль в такую жару под раскаленным солнцем, а надо было оставаться и ждать, пока дедушка наконец соизволит выйти. Ну уж нет! Я должен идти во что бы то ни стало, а о волдырях позабочусь потом. Чтобы скоротать время, я решил обдумать историю, которую мог бы потом написать обо всем этом. Может, я напишу о мальчике, которому пришлось пешком пересечь раскаленную добела пустыню, чтобы донести до места коробку с драгоценными алмазами, которую ему доверили. Я поднял голову, чтобы поглядеть на стервятников, парящих в восходящих потоках теплого воздуха, отвлекся, и в ту же секунду моя нога угодила в выбоину. Подвернув лодыжку, я грохнулся на дорогу. Коробка с сухим мороженым раскрылась, и все ее содержимое высыпалось. Я упал животом прямо на нее. Я готов был разрыдаться. Я чуть не плакал. Хотя моя нога сильно болела, но стоять я мог. Больше всего мне было жалко сухого мороженого, блестевшего на мостовой. Дно коробки лопнуло. Я собрал порошок ладонями, сколько смог, и насыпал в карманы, потом захромал дальше. Я не собирался останавливаться, сидеть в тени и лить слезы, несмотря на то что порошок медленно, но верно высыпался из моих карманов. Мне совсем не хотелось, чтобы дедушка устроил мне взбучку прямо посреди дороги. Я прошел уже три мили, когда позади меня просигналил автомобиль. Я быстро обернулся, ожидая увидеть дедушкин «форд», однако вместо него ко мне приближался медно-красный «понтиак». Машина притормозила, и я узнал доктора Кертиса Пэрриша, который глядел на меня через опущенное стекло. – Кори, это ты? Тебя подбросить? – Да, сэр, – с благодарностью отозвался я и забрался в машину. Мои подошвы словно горели огнем, а лодыжка здорово распухла. Док Пэрриш нажал на газ, и мы поехали. – Я сейчас в гостях у дедушки с бабушкой, – счел необходимым объяснить я. – Это около трех миль отсюда. – Я знаю, где живет Джейберд. – Док Пэрриш взял свой врачебный чемоданчик, который лежал между нами, и перекинул его на заднее сиденье. – Сегодня ужасно жарко. Откуда же ты держишь путь?