Набросок одного из «Грязных писем», давно запрещенных цензурой, которые писатель отправлял своей жене Норе в 1909 г. – Альбер Коэн (1895–1981) Красный шелковый домашний халат в черный горошек, писатель носил его, когда писал «О вы, человеческие братья». – Владимир Набоков (1899–1977) Три дозы морфия в инъекциях (20 мг/мл), принадлежавшие В.Набокову. – Жан-Поль Сартр (1905–1980) Мескалин в порошке и шприц. Использовались французским философом для стимуляции воображения во время работы над пьесой «Затворники Альтоны». – Симона де Бовуар (1908–1986) Синий узорчатый тюрбан из шерсти альпаки, принадлежавший Симоне де Бовуар. – Уильям С. Берроуз (1914–1997) Револьвер калибра 38. Оружие, из которого У. Берроуз убил 6 сентября 1951 г. свою жену Джоан Воллмер Адамс. В Мексике, за выпивкой, желая похвастаться меткостью и повторить подвиг Вильгельма Телля, американский писатель попросил жену поставить себе на голову бокал с шампанским, выстрелил и промахнулся. Сигарета с марихуаной, найденная в кармане У. Берроуза, умершего 2 августа 1997 г. от сердечного приступа. – Роальд Даль (1916–1990) Плитка шоколада марки Cadbury, принадлежавшая Р. Далю и вдохновившая его на написание повести «Чарли и шоколадная фабрика». – Трумен Капоте (1924–1984) Урна с прахом автора «Завтрака у Тиффани». – Джордж Р. Р. Мартин (род. 1948 г.) Компьютер Osborne с программой редактирования текстов Wordstar, на котором был написан первый том «Игры престолов». – Натан Фаулз (род. 1964 г.) Миндально-зеленая бакелитовая пишущая машинка марки Olivetti, на которой был написан роман «Американский городок», удостоенный в 1995 г. Пулитцеровской премии (прилагаются два чернильных ролика). – Роман Озорски (род. 1965 г.) Часы Patek Philippe. Вечный завод, арт. 3940G. Подарок французскому писателю от жены по случаю выхода весной 2005 г. его романа «Исчезающий человек». На крышке гравировка: «Ты – и покой, и смятение моего сердца».[См. Ф. Кафка «Письма к Фелиции»] – Том Бойд (род. 1970 г.) Ноутбук PowerBook 540с, подарок подруги калифорнийского писателя Кароль Альварес, на котором он написал первые два тома «Трилогии ангелов». – Флора Конвей (род. 1971 г.) Розовая бархатная тапочка с помпоном. С правой ноги. Принадлежала дочери писательницы Кэрри, загадочно исчезнувшей 12 апреля 2010 г. 6. – Кто хозяин магазина? – спросила я, отрывая взгляд от экрана. – Некто Шатан Богат. Проходимец, несколько раз был осужден за торговлю подделками. – Ничего удивительного. Держу пари, что большинство этих предметов – ненастоящие. Тапочка моей дочери – и подавно. Все это чепуха, Рутелли. – ФБР тоже так считает. Но чтобы убедиться в своей правоте, им придется допросить Шатана Богата. За несколько минут радостное волнение сменяется унынием. Сенсация оказалась дутой. Я не смогла скрыть от Рутелли свое разочарование. – Я пойду, Флора. Простите, что поманил вас ложной надеждой. Я сделала вид, что не так уж огорчена, и поблагодарила его за старания. Прежде чем уйти, он настоял, чтобы я отдала ему «ручку Вирджинии Вулф» для лабораторного анализа. Оставшись одна, я снова испытала острое желание исчезнуть. Раствориться. Нырнуть так глубоко, чтобы никто уже не мог поднять меня на поверхность. Для этого я прибегла к тому же ритуалу отключения, что накануне: откупорила бутылку вина и запила вином успокоительное. Потом достала школьную тетрадь и пожалела, что отдала Рутелли ручку, хотя знала, что все, чем набита моя голова, – самообман, игра воображения. Правда, у меня остался флакон с чернилами. С ВОЛШЕБНЫМИ ЧЕРНИЛАМИ. Открыв флакон, я обмакнула указательный палец в густую жидкость с оранжевым отливом и так, пальцем, написала на тетрадном развороте кривыми лохматыми буквами: ХОЧУ ОПЯТЬ УВИДЕТЬ КЭРРИ ЗА ЧАС ДО ЕЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ Моя мысль закружилась по магическому кругу: у меня затеплилась нелепая надежда, что этот ритуал откроет окошко в прошлое, перенесет меня в день исчезновения дочери. Под действием своего усыпляющего коктейля я долго бродила по квартире, потом рухнула на кровать. За окнами наступила ночь. Комната и мое сознание погрузились в темноту. У меня путались мысли. Реальность искривилась, в темных углах забрезжили странные картины. Передо мной возник лифтер, вроде тех, что служили когда-то в больших отелях, – в алой расшитой ливрее с золотыми пуговицами и галунами, а главное, со страшной головой: удлиненной, с уродливыми ушами и огромными кроличьими зубами. – Учтите, что бы вы ни предприняли, финала истории вам не изменить, – предупреждает он меня, открывая решетчатую дверь лифта. – Я писательница, – отвечаю я, входя в кабину. – Финал определяю я сама. – В своих романах – может быть, но не в реальной жизни. Писатели силятся управлять миром, но мир иногда сопротивляется. – Не пора ли спускаться? – Вам в тридцать шестое подземелье? – осведомляется он, закрывая двери. 4. Чеховское ружье За все в жизни надо платить, только смерть бесплатна, но и она имеет стоимость – вашу жизнь. Эльфрида Елинек. Перед закрытой дверью 1. День чудесный, прозрачный и солнечный, как часто бывает в Нью-Йорке весной. Холл школы Монтессори в Маккаррен-парк залит солнцем. Некоторые родители, томящиеся в коридоре, не снимают темные очки. Резко распахивается одна из дверей, и из класса вываливаются, радостно смеясь, два десятка ребятишек от трех до шести лет. Я ловлю на лету Кэрри, и мы выходим на улицу. У нее хорошее настроение, отсюда решительный отказ сесть в коляску и желание шагать рядом со мной. Каждые три шага Кэрри останавливается, поэтому до лавки Марчелло на углу Бродвея мы добираемся целых полчаса. Кэрри очень тщательно выбирает фруктовое пюре и вафельные трубочки с лимоном, чтобы по пути в «Ланкастер» все это проглотить.