— И поиграть шрифтами, — в самом деле сказал кто-то. Катя не выдержала и издала слабый стон. — Дизайнер не согласен? — тут же спросил ее директор по маркетингу. Таким тоном, как будто собирался продолжить: «Возможно, имеет смысл поменять дизайнера?» Этого Катя допустить не могла. Она убила на их фигню две недели и твердо рассчитывала на обещанный гонорар. Ее кормилец, во всех смыслах дорогой Макбук, в последнее время заметно тормозил, намекая на необходимость добавить ему памяти. Внешний жесткий диск в интернет-магазине стоил пятнашку, еще пятерку предстояло отдать мастеру за ремонт, пусть заодно и клавиатуру проверит, там явно какая-то проблема — средний ряд иногда залипает, а еще нужно заплатить хозяйке за комнату… И теплые ботинки купить. Холодает уже, а у нее из приличной осенней обуви остались одни ботильоны на рыбьем меху… — Катерина? — начальница отдела рекламы звонко постучала ручкой по стеклянной столешнице, привлекая ее внимание. — Что? А, нет, что вы, дизайнер со всем согласен, — довольно мрачно, не в тон словам, ответила Катя. Конечно, переделывать макет фигни в четвертый раз ей не хотелось. Хотелось стукнуть кулаком по столу, вскочить, отшвырнуть ногой офисный стул на трубчатых паучьих ножках, протопать ботильонами к двери и с грохотом захлопнуть ее за собой. Но деньги… Деньги были нужны. Хоть за фигню, хоть за ерунду, хоть за сущую ересь — где сейчас найдешь приличный заказ, не говоря уже о нормальной работе? Нормальная работа у Кати была пять лет назад. Тогда она была официально оформлена в газете «Комсомольская правда» на должность директора редакционно-издательского центра в Ростове-на-Дону и командовала там дюжиной верстальщиков. Признаться, это было непросто: верстальщиками работали почти исключительно парни, которым не нравилось подчиняться женщине и жестким правилам, заведенным в газете. Верстка строго по утвержденным стилям, никакого самовыражения, шаг вправо, шаг влево — побег, расстрел на месте. Ну, не расстрел, конечно, но выволочка в приказе и лишение премии, опять же ничего хорошего. Кате все это тоже не нравилось, но она отводила душу дома, рисуя картиночки для себя. В РИЦе у нее одной было настоящее профильное образование — Московский полиграфический институт, и толк в журнальной и книжной верстке она понимала, но не собиралась всю жизнь заниматься этой рутиной. Дура! Сидела бы в РИЦе и не рыпалась. Но как не рыпнешься, когда тебе предлагают чудесную работу за сказочные деньги? — Катюха, не тупи! — жарко дышала в телефонную трубку Танька, однокурсница в прошлом и подруга навеки. — Это предложение из разряда «один раз и только для вас»! Ты, мать, понимаешь, что второго такого шанса не будет? Таньку позвали в свеженький, с иголочки, парк развлечений — новый русский Диснейленд — и разрешили самой собрать команду крутых дизайнеров. Танька разумно решила, что самые крутые — это те, кого она лично знает, и сманила к себе в Сочи несколько действительно классных профи из числа старых добрых друзей. Заодно и хорошую компанию себе обеспечила! Катя тоже сдалась — повелась на неприлично высокую зарплату, ну и еще фронт работ ее подкупил. Это было действительно круто — с нуля создавать всю айдентику[3], оформлять невероятные аттракционы, тематизировать территорию, делать макеты для фирменных сувениров и смелой наружной рекламы… За три года в парке Катя свято уверовала в то, что она спец каких мало и ее в любом месте просто с руками отхватят. Зря она это, конечно. Оторвалась от реальности, а после упала на землю и больно ушиблась. Через три года Танька укатила обратно в Москву — там тоже построили новый классный парк, но команду дизайнеров для него собирал уже кто-то другой, Таньку даже не спросили, так что Катя приглашения не получила. Ее новый начальник первым делом зачистил территорию, вырвав с корнем, как сорняки, всех мало-мальски толковых спецов, способных составить ему, пафосной бестолочи, реальную конкуренцию. Катю виртуозно подвели к увольнению «по собственному», и она ушла, пребывая в полной уверенности, что ничего не теряет. У нее были бесценный опыт, умение и желание работать, прекрасная репутация и роскошное портфолио. И все это оказалось никому не нужно. Поначалу Катя не дергалась. В парке она хорошо заработала и с пухлой финансовой подушкой безопасности чувствовала себя вполне уверенно. Она устроила себе долгий отпуск, всласть навалялась на пляже, накупалась в море и съездила в Италию, откуда привезла целый чемодан отличных модных тряпок, чтобы ходить в них в новый офис. Но с новым офисом все не складывалось. Эйчары приличных компаний, как сговорившись, почему-то категорически не желали брать на работу специалистов в возрасте «сорок плюс», а Кате было уже почти пятьдесят. Самой ей вовсе не казалось, что это много — какие проблемы-то? Она здорова, хорошо выглядит и не отвлекается от работы на шашни с кавалерами или возню с малышами… Кавалеров у нее не было, бывший муж, нынче друг по СМС-переписке, не считался, а единственный Катин ребенок, дочь Маруся, сама уже взрослая, самостоятельная девица, жила с бойфрендом в Питере… И собственный возраст Катю совсем не пугал, наоборот, она нетерпеливо предвкушала тот момент, когда ей исполнится пятьдесят пять, потому что на эту дату у нее были большие планы. В пятьдесят пять Катя собиралась уехать в Болгарию. На деньги, распирающие Катину небольшую, но приятно пухлую финансовую подушку, в Болгарии можно было купить прекрасную двухкомнатную квартиру в курортном городке у моря. Причем российским пенсионерам предоставлялись разные преференции, в том числе возможность сразу получить вид на жительство, а потом гражданство для себя и членов семьи. Маруся с бойфрендом, который к тому времени вполне мог стать мужем, наверняка тоже не отказались бы от болгарских паспортов, мало ли что, вдруг пригодятся… Когда срок выхода на пенсию отодвинули, у Кати возникло ощущение, будто ее хрустальную мечту шарахнули с размаху о камни. Ее швырнули, и она раскололась, как хрупкая шкатулка, вывалив в холодную грязь уютно прятавшуюся там мечтательницу Катю. «Каких-то пять лет» до пенсии превратились во все десять, курортная Болгария отодвинулась в смутную даль, надо было продолжать работать и зарабатывать, а не тягать потихоньку из финансовой подушки, перебиваясь случайными заказами… А постоянной работы для крутого и недешевого дизайнера в провинции не было. — Да ты, мать, не понимаешь что ли, как все устроено? — устало вздыхала в телефонную трубку Танька, далекая подруга навеки. — У нас тут, в Москве, тоже все по блату! Чтобы устроиться на хорошую работу, люди большие деньги платят. — Кому? — настойчиво спрашивала Катя. — Скажи, кому и сколько я должна заплатить за хорошую работу? — Да не знаю я, — вяло отбивалась Танька. — Ты вообще за кого меня принимаешь? Я не спец по кадрам, я заместитель руководителя отдела дизайна, а весь отдел со мной и начальником состоит из четверых человек. И никто с места трогаться не собирается, дураков нет! Ищи на Хедхантере, там бывают неплохие вакансии с зарплатой более или менее в рынке. На Хедхантере Катя искала и даже иногда что-то находила, но на «зарплату более или менее в рынке» пойти никак не могла. Такая зарплата после вычета налогов и стоимости съемного жилья превращалась в довольно скромную сумму — кассирши в супермаркетах примерно столько же получают. Кате не хотелось скатываться в суровую и бескомпромиссную бедность. И вот тогда возникла мысль, на тот момент показавшаяся ей гениальной: купить квартиру в Москве! А что? Деньги у нее есть, до Болгарии еще десять лет, значит, пока можно распорядиться накопленной суммой по-другому. Собственная квартира в Москве, пусть маленькая и далеко не в центре, решала вопрос с «зарплатой более или менее в рынке». Имея свое жилье, можно работать за меньшие деньги, а уж такую работу она в столице точно найдет. Москва — это вам не Ростов или Сочи, там работы полно… В Москве «болгарских» денег хватило на однушку в строящемся доме. Катя не проявила беспечности, она внимательно изучила всю доступную информацию о застройщике. По всему было видно, что этот «Райстрой» — приличная компания, уже успевшая возвести и благополучно сдать три многоэтажных дома. Катя купила однушку в четвертом, очень быстро растущем. Повезло: успела выхватить одну из самых последних квартир! До заявленной сдачи дома оставалось всего шесть месяцев. — Мать, ну не дура ли ты? — беспомощно сердилась спустя два года Танька, подруга навеки. — Брала бы вторичку да в ипотеку, дороже вышло бы, зато надежный вариант! — Кто бы мне дал ипотеку, безработной? — тоскливо сопя, вяло отбивалась Катя, вполне согласная с оценкой: да, дура она, дура полная и несчастная. Не надо было ей экономить и рисковать. Взяла бы хоть потребительский кредит, миллион с ее кредитной историей банк и безработной бы дал, купила бы проверенную вторичку… Но кто же знал, что так получится. — Значит, так, — сказала Танька, когда ей окончательно надоело Катино тоскливое телефонное сопение. — Иди-ка ты, мать, в суд! У нас на работе есть юрист, отличный мужик, мы с ним дружим. Я попрошу, он поможет тебе собрать документы. Все, хватит ныть, прилетай, будем решать твою проблему! Хорошо, что на свете есть Танька, подруга навеки, и ее отличный мужик-юрист! Если бы не они, Катя и не знала бы, за какую ниточку потянуть. Юрист помог ей составить и подать исковое заявление, Танька подыскала комнатку у хозяйки — в глухом закоулке столицы и очень маленькую, но зато чистенькую и за подъемные деньги. Про «зарплату в рынке» Катя и думать забыла. Столичные эйчары ориентировались исключительно на соискателей с московской пропиской, так что ей на местном рынке труда пока ничего приличного не светило. Приходилось перебиваться случайными заказами… — Тогда давайте финализируем новые правки, — бодро предложила начальница отдела рекламы. Ее шеф моргнул, Катя напряглась. — Цветность поменять — это раз, шрифты — это два, — начальница азартно блеснула глазами. — О, я знаю, что делать! Давайте основное изображение немного изменим? Сейчас тут у нас темноволосый мальчик, а мы сделаем из него белокурую девочку, такую, знаете, куколку с кудряшками. Мне кажется, тогда картинка заиграет… «Какая фигня!» — с тоской подумала Катя. А вслух сказала с фальшивым энтузиазмом: — Да, девочка — это просто отличная мысль! Об утреннем отключении воды я и не вспомнила бы до другого такого случая, если бы мою не по возрасту девичью память не освежила Сашка. За ужином, когда я с наслаждением хлебала наскоро сваренный супчик, она положила передо мной свой смартфон: — Вот, почитай. Я подключилась к нашему домовому чатику. — К чему? — не поняла я. — «К чему?» в смысле «зачем?» или ты не в курсе, что такое домовой чатик? — не пощадила темную мать продвинутая дочь. — Второе, — буркнула я. — «Второе» в смысле «дай котлетку»? — Ты издеваешься?! — Ага, унижаю и доминирую, не упускать же такой случай, — довольно хохотнула непочтительная дочь. — Слушай и запоминай: домовой чатик — это такое гиблое место в виртуальности, куда жильцы приходят типа потусить и поплакаться. Ты поскроль, там прикольно… Я отложила ложку, взяла смартфон, поскролила — то есть пролистала ленту — и действительно увлеклась, зачиталась. Наш домовой чатик оказался чем-то средним между деревенской завалинкой и телесериалом с легким детективным уклоном. В чате соседи поднимали и активно обсуждали разные злободневные бытовые вопросы, реже — вносили предложения по улучшению нашей общей жизни, а заодно непринужденно общались. Выглядело это как коллективный поток сознания и требовало фильтрации. Сегодня в нашем домовом чате было вот что: Управдом: «Всем хорошего дня! Накопленные деньги на текущий ремонт дома в этом году направлены на второй подъезд. Начато изготовление новых окон, обещают замену в ближайшее время». Жильцы второго подъезда: «Очень хорошо!», «Прекрасно!», «Отлично!». Кто-то из первого поъезда: «А когда уже отремонтируют сливную трубу первого подъезда и оштукатурят размытый угол?» Жильцы второго подъезда: «Покинул группу», «Покинул группу», «Покинул группу». Управдом: «Водосток уже ремонтировали. Посмотрите во время дождя, есть ли протечка и где. Заявку надо подавать в ГУК с точным описанием проблемы. А ремонт стен дома планируется во время капитального ремонта, это через два года». Кто-то, философски настроенный: «Не все ведь доживут…» Кто-то сердитый: «Ага, помрем от обезвоживания! Почему воды опять утром не было?!» Жильцы всех подъездов: «Да, почему?», «Что с водой?», «И не туды и не сюды!». Управдом, уклончиво: «Информацию об аварийных отключениях можно получить в горводоканале или у обслуживающих компаний, телефоны смотрите на доске объявлений в каждом подъезде». Жильцы, агрессивно: «То есть управдом не в курсе?», «То есть отключение аварийное?», «То есть нас и предупреждать не надо?!» и «Мы пойдем в суд!». — Зачем же сразу в суд? — пробормотала я. Не хотелось мне переизбытка работы… «А куда?» — тут же спросил кто-то в чате.