– А почему ты не думаешь? – Так мне кажется. – Я набрала номер. – Я хочу поговорить с Хелен Граймз, – ответила я поднявшей трубку женщине. – Это кто-то из заключенных? – Нет. Это одна из ваших надзирательниц. – Подождите, пожалуйста. Меня переключили на параллельную линию. – Уоткинс, – услышала я вялый мужской голос. – Попросите, пожалуйста, Хелен Граймз, – сказала я. – Кого? – Офицера Хелен Граймз. – А она здесь больше не работает. – Не могли бы вы подсказать мне, как мне ей позвонить, мистер Уоткинс? Это очень важно. – Подождите. – Трубка стукнулась обо что-то деревянное. Едва слышно пела Рэнди Трэвис. Через несколько минут мужчина вернулся. – Такую информацию нам давать не разрешается, мэм. – Хорошо, мистер Уоткинс. Если вы скажете, как вас зовут, я просто пришлю все это вам, а вы уж отправите ей. Последовало минутное молчание. – Что все? – Все то, что она заказывала. Я звоню, чтобы узнать, каким образом она хотела бы все получить. – Что за заказ? – В его голосе не чувствовалось энтузиазма. – Энциклопедия. Это шесть коробок весом почти по семь килограммов каждая. – Нет-нет. Сюда никаких энциклопедий слать не надо. – А что же вы предлагаете мне с ними делать, мистер Уоткинс? Она уже за все расписалась, и у нас есть только ее служебный адрес. – Ммммм. Подождите. Послышался шорох бумаги, потом легкий стук клавиш. – Послушайте, – вскоре раздался его голос. – Все, что я могу для вас сделать, это дать вам номер ее абонентского ящика. Посылайте все туда, а не мне. Он дал мне адрес и поспешно повесил трубку. Почтовое отделение, куда приходила почта для Хелен Граймз, находилось в Гучлэнд-Кантри. Я тут же позвонила своему знакомому из гучлэндских судебных органов. В течение часа он уже сообщил мне адрес Хелен Граймз, но ее телефон нигде не значился. В одиннадцать часов я, взяв свою сумочку и куртку, зашла к Люси, сидевшей у меня в кабинете. – Мне нужно на несколько часов уехать, – сказала я. – Ты обманула того, с кем разговаривала по телефону. – Она смотрела на экран компьютера. – У тебя нет никакой энциклопедии, которую бы тебе надо было кому-то отправить. – Да, ты не ошиблась. Я солгала. – Значит, иногда это в порядке вещей, а иногда – нет. – Это никогда не в порядке вещей, Люси. Когда я выходила из кабинета, она по-прежнему сидела на стуле перед мигающими огоньками модема, среди разбросанных по столу и по полу компьютерных пособий. Курсор на экране часто пульсировал. Только уже оказавшись вне поля ее зрения, я сунула в свою сумочку «рюгер». Хотя у меня и было разрешение на ношение оружия, я редко брала его с собой. Включив сигнализацию, я вышла из дома через гараж и поехала на запад до пересечения Кэри-стрит с Ривер-роуд. Небо напоминало мрамор со множеством оттенков серого. Со дня на день я ждала звонка Николаса Грумэна. Те бумаги, что я ему дала, были похожи на бесшумно действующее взрывное устройство, и я не ожидала от него ничего хорошего. Хелен Граймз жила на грязной улочке чуть западнее ресторана «Норт-Поул», рядом с фермерским хозяйством. Ее дом был похож на сарайчик, вокруг которого на маленьком клочке земли росло несколько деревьев, в оконных ящиках для цветов торчали пучки засохшей герани. На доме не было никакой таблички с именами жильцов, но стоявший возле самого крыльца старый «крайслер» свидетельствовал о том, что дом по крайней мере не пустовал. Когда Хелен Граймз открыла дверь, по выражению ее лица я могла судить, что я для нее была такой же чужестранкой, как и моя немецкая машина. Одетая в джинсы с не заправленной внутрь рубашкой, она, приставив руки к своим основательным бедрам, стояла в дверях неподвижно, как скала. Ее не смутил ни холод, ни то, кем я представилась, и лишь только когда я напомнила ей о своем посещении тюрьмы, в ее маленьких сверлящих глазках мелькнула искорка воспоминания. – Кто вам сказал, где я живу? – Ее щеки пылали, и я вдруг подумала, что она может меня ударить. – Ваш адрес есть в справочнике судебных органов округа Гучлэнд. – Вам не следовало узнавать его. Вам бы понравилось, если бы я начала разведывать ваше местожительство? – Если бы вам понадобилась моя помощь так же, как мне ваша, меня бы это не возмутило, Хелен, – сказала я. В ответ она только посмотрела на меня. Я заметила, что у нее были влажные волосы и на мочке уха след от черной краски. – Человек, у которого вы работали, убит, – продолжила я. – Убита одна из моих сотрудниц. И не только они. Я не сомневаюсь, что вы частично в курсе происходящего. Есть основания подозревать, что убийца – бывший заключенный со Спринг-стрит, которого выпустили, вероятно, приблизительно в то время, когда казнили Ронни Джо Уоддела. – Мне ничего не известно о том, что кого-то выпускали. – Она перевела взгляд на пустынную улицу позади меня. – А вам стало бы известно, если бы вдруг пропал один из заключенных? Возможно, кого-то отпустили незаконно? По занимаемой вами должности вы вроде должны были быть в курсе, кто появлялся в тюрьме, и кто ее покидал. – Насколько мне известно, никто никуда не пропадал. – Почему вы ушли с работы? – поинтересовалась я. – По причине здоровья. Из охраняемого ею прохода донесся звук, похожий на хлопнувшую дверцу буфета. Я решила задать еще вопросы. – Вы помните, когда мать Ронни Джо Уоддела приходила в тюрьму на свидание с сыном в день казни? – Я была там, когда она приходила. – Вам надлежало обыскать ее и проверить, что у нее с собой было, верно? – Да. – Я пытаюсь выяснить, было ли у миссис Уоддел что-нибудь для передачи своему сыну. Как я понимаю, по правилам это запрещено... – Можно получить разрешение. У нее оно было. – У миссис Уоддел было разрешение что-то передать своему сыну? – Хелен, ты выпустишь все тепло, – пропел позади нее чей-то голос. Пристальный взгляд голубых глаз неожиданно пронзил меня из-за массивного плеча Хелен Граймз. Я успела заметить бледную щеку и орлиный нос, мелькнувшие в дверном проеме. Послышался звук замка, и дверь позади бывшей тюремной надзирательницы захлопнулась. Прислонившись к ней, она в упор смотрела на меня. Я повторила вопрос. – Да, она приносила кое-что для Ронни. Совсем немного. Я спрашивала у начальника разрешение. – Вы звонили Фрэнку Донахью? Она кивнула. – И он дал разрешение? – Я же говорю, она принесла совсем немного. – Хелен, что это было? – Картинка Иисуса размером с открытку, на обратной стороне что-то написано. Точно не помню. Что-то вроде «Я буду с тобой в раю», только написано неправильно. С орфографическими ошибками. – Лицо Хелен было непроницаемо. – И все? – спросила я. – Только это она и хотела отдать своему сыну перед смертью? – Я же сказала. А теперь пойду в дом, и мне бы не хотелось, чтобы вы вновь приходили сюда. Она взялась за дверную ручку, и в это время с неба упали первые капли дождя. Они оставили на цементном крыльце пятна размером с пятицентовую монету. * * * В тот же день Уэсли приехал но мне в черной кожаной куртке летчика, темно-синей кепке и с едва заметной улыбкой на лице. – Что такое? – спросила я по дороге на кухню, уже настолько превратившуюся в привычное место встреч, что у Уэсли появился там «свой» стул, на который он неизменно садился. – Стивенса мы не сломали, но, думаю, здорово надломили. То, что ты подложила запрос на лабораторное исследование туда, где он его увидел, сыграло свою роль. У него есть основания опасаться его результатов. – Они со Сьюзан были любовниками, – сказала я. Странно, но меня не особо волновала моральная сторона этого дела. Меня лишь разочаровал ее вкус.