— Я дам тебе еще один шанс, и тебе лучше воспользоваться им, потому что я не даю второго шанса. — он ждет, пока я разожму сжатый кулак, прежде чем снова заговорить. — Ты будешь держаться подальше от дочери Клиффорда. Им нельзя приближаться к нашей семье. — Почему? — Тебе лучше этого не знать. — Это я решу. — Тебе не понравится итог, сопляк. — Ты хорошо разбираешься в схемах, не так ли, Джонатан? Скажи мне, что произойдет, если я узнаю. В гостиной воцаряется тишина, когда он прищуривается. — Очень хорошо. Он расстегивает пиджак и садится на стул во главе. Он всегда выбирает доминирующие позиции, даже когда сидит. — Если ты узнаешь причину, это сломает вас обоих. Ты возненавидишь себя, потом возненавидишь ее, а потом возненавидишь тот день, когда приблизился к ней, заговорил или прикоснулся к ней. Ты будешь заключён в быструю спираль и совершишь что-то безрассудное и импульсивное, и мне придется вытаскивать тебя из этого. Тогда ты должен будешь заплатить свой долг мне, что предоставит мне возможность диктовать твою жизнь. — он скрещивает руки на животе. — Так что, во что бы то ни стало, если ты хочешь быть упрямым и искать причину, тогда вперед. Дай мне шанс, о котором я так тосковал. Я хочу назвать его лжецом и сказать, что ничто не разлучит меня с Астрид. Что он не может манипулировать нами, чтобы мы расстались. Но это Джонатан Кинг. Он не лгал, говоря, что хорошо разбирается в схемах. У него есть дар видеть будущее до того, как оно произойдет. Вот почему он заключает так много успешных сделок. И все же я отказываюсь ему верить. Если он мог предсказывать будущее, то почему не использовал его, чтобы спасти собственного брата? Я сижу напротив него, мои плечи напряжены. — Расскажи мне. — Я знал, что ты будешь настаивать. — его голос падает до шепота, будто он говорит сам с собой. — Упрямство Джеймса. Клянусь. Потом он начинает говорить, и с каждым его словом что-то внутри меня, блядь, умирает. Джонатан был прав. Я не должен был знать об этом. Глава 40 Астрид Я не получала предупреждений, будучи раздавленной тобой. Я не могла уснуть. Я звонила Леви, но его телефон был выключен. Мрачные мысли бушевали в моей голове на протяжении всей ночи, выходя из-под контроля и ударяя меня в грудь. Что, если дядя причинит ему боль? Что, если ему понадобится помощь? Я, наверное, немного драматичнее, чем обычно, но их позы вчера кричали о драке, не говоря уже о том, что Джонатан Кинг казался устрашающим. Неудивительно, что он отец Эйдена и дядя Леви. Это передаётся по наследству. Наступило утро, и я бросилась вниз по лестнице с рюкзаком на плече. Сара зовет меня позавтракать, но я не останавливаюсь. Я бегу по нашей подъездной дорожке, когда звук двигателя проникает в мои уши. Я замираю и смотрю на ослепительные огни машины. Все останавливается. Мое сердце. Мое дыхание. Все. Меня выдергивают из настоящего и отбрасывают назад во времени. Тьма окружает меня, дождь обрушивается на меня, как мстительное существо. Тихие стоны боли наполняют мои чувства, как бульканье мертвых. Я лежу на боку, половина моего тела за окном машины. Другая половина на пассажирском сиденье. Рыдание застревает у меня в горле, когда я смотрю в сторону. Я знаю, что обнаружу, но это никак не подготовит меня к шоку от того, что должно произойти. Кровь покрывает мамину грудь, которая перестала подниматься и опускаться. Ее веки закрыты, будто она спит. Только она не спит. — Нет… нет… М-мама… нет… пожалуйста, — я пытаюсь подползти к ней, но что-то твердое и холодное царапает мой бок. Хныканье продолжается. Я смотрю на себя, ожидая, что это мой голос, но нет. Окровавленная рука хватает меня за лодыжку. Я вскрикиваю и падаю. Я снова в папином доме. Мерседес, которого я никогда раньше не видела, остается неподвижным. Николь сидит на водительском сиденье и смотрит на меня сверху вниз после того, как чуть не сбила меня. Я встаю на нетвердые ноги, мое дыхание вырывается из легких в бешенстве. Грудь поднимается и опускается так сильно, будто я вот-вот упаду в обморок или у меня случится сердечный приступ. — Смотри, куда идешь, — рычит она, проезжая мимо. — Это еще не конец. Я не сосредотачиваюсь на ее словах. Я слышу ее. Вижу ее. Но это похоже на то, словно я не в своей собственной шкуре. — Ты в порядке, дорогая? Сара подбегает ко мне и осматривает. — Я… в порядке. Я думаю. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как Мерседес выезжает из дома. Он кажется очень знакомым, но где я его видела? — Николь меняла машины? — Ох, эта. — Сара отряхивает пыль с моей формы, пока я в оцепенении смотрю, куда исчезла машина. — Она старая, всегда стоит в гараже. Мисс Николь хотела внести некоторые изменения в авто, поэтому временно пользуется этой. Эта машина уже много лет не выезжала из гаража, и я удивлена, что она все еще в рабочем состоянии. Папа, должно быть, приезжал на ней, когда навещал нас. Вот почему машина показалась мне знакомой. — Что-то не так? — спрашивает Сара. Я качаю головой, хотя ощущаю, что что-то не так. На автопилоте я выхожу на улицу. Я продолжаю смотреть на свою лодыжку, будто эта окровавленная рука вновь заключит меня в свою лапы. Это не реально. Этого не может быть. Но папа говорил, что был кто-то еще. Вспомню ли я их сейчас? Не в этом ли причина окровавленной руки? Я должна поговорить с доктором. Поскольку мне восемнадцать, я не нуждаюсь в разрешение отца. Волна грусти захлестывает меня, когда я бросаю последний взгляд на дом и папину машину, ожидающую снаружи.