Джонатан совершенно спокоен, засунув руку в карман. Это пугающе похоже на смертельное, бесстрастное лицо Эйдена. Леви наклоняет голову в сторону: — Нет. — Подойди, или все закончится. — Джонатан делает паузу, и между ним и его племянником разгорается какая-то битва. — Все, Леви. Его челюсти сжимаются, но он не двигается. Ни на сантиметр. Хотя я не знаю, о чем говорит Джонатан, что-то подсказывает мне, что это не в пользу Леви. — Астрид, — резкий голос отца заставляет мои плечи выпрямиться. Я откидываю волосы назад и, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги. Майка доходит мне до середины бедер, но я все равно натягиваю ее. Эти бледно-голубые глаза на мгновение сталкиваются с моими, и я одариваю его ободряющей улыбкой. Его пальцы касаются моей руки, прежде чем я опускаю голову и иду к папе. Как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, отец хватает меня за руку и загоняет за спину. — Это последний раз, когда я вижу Клиффорд на своей территории, — Джонатан смотрит на папу, и он тоже смотрит на него в ответ. Между ними разгорается более жестокая битва, чем та, что была раньше, и я сглатываю от густого напряжения в воздухе. — Держи свое отродье подальше от моей дочери. Папа тащит меня прочь, прежде чем я успеваю бросить последний взгляд на Леви. Как только мы оказываемся снаружи, я останавливаюсь, пытаясь остановить отца. — Они дерутся? Ты не можешь их остановить? — Нам не место в делах семьи. — Но разве не из-за этих дел семьи ты нашел меня? — Я получил очень неприятный звонок от Джонатана, когда искал тебя. Он сказал мне, что моя дочь может быть с его племянником. Мне так стыдно, но сейчас меня толкает не это. Мое сердцебиение грохочет в ушах, когда я напрягаюсь, чтобы услышать, что происходит внутри. Что, если Джонатан победит Леви? — Но, папа, он… — Отец! — кричит он, останавливая меня возле своей машины. — Сколько раз тебе повторять, чтобы ты называла меня отцом? Я дал тебе два правила. Два простых правила. Не запятнай фамилию Клиффорд и держись подальше от Кингов. Ты нарушила сразу два за один день. Два. Каждый раз думая, что добираюсь до тебя, все снова выходит из-под контроля. Я больше не знаю, что мне с тобой делать, Астрид. Слезы наполняют глаза, и я пытаюсь бороться с ними, принимая натиск папиных слов. Как будто я нахожусь в присутствии незнакомца, а не того, кто должен быть самым близким мне человеком. — Я тоже не об этом просила. Я не хотела жить с тобой и твоей глупой семьей. Я не хотела быть скованной правилами и манерами. Я не хотела сбегать каждый день, чтобы меня не заставляли завтракать с твоей женой, которая все время оскорбляет меня и мою маму. Но это еще не самое худшее. Худшее то, что ты всегда принимаешь ее сторону. Мама никогда бы этого не сделала, мама бы меня выслушала. Мама осталась, когда ты бросил нас. Хотела бы я, чтобы в тот день умер ты, а не она. Я сожалею об этих словах, как только они слетают с языка. Мои губы дрожат, когда лицо отца становится каменно-холодным. — Я… Он отпускает меня, будто я в огне. — Садись в машину. — О-отец… Я… Я не я… — Садись в машину, Астрид. Я вздрагиваю от его не подлежащего обсуждению тона и спешу на пассажирское сиденье. Я шмыгаю носом и вытираю глаза, борясь с нахлынувшими на меня эмоциями. Когда папа садится на свое место и даже не смотрит на меня, я знаю, я просто знаю, что испортила все шансы, которые у меня были с ним. Если раньше папа ненавидел меня, то теперь я ему просто безразлична. Глава 39 Леви Наше спокойствие всего лишь иллюзия перед бурей. Я наблюдаю за тем, как уводят Астрид. Единственное, что мешает мне вырвать ее у отца, это ее собственное спасение. Если я буду действовать так, как хочу, у нее может быть больше проблем, чем у ее отца. Несмотря на свои сомнения по поводу него, она смотрит на него, как на Бога. Или, возможно, я не вмешиваюсь, потому что я трус, который не хочет, чтобы она выбрала его вместо меня. Я смотрю на Джонатана, убеждаясь, что он видит напряжение, исходящее от моего тела. У этого есть свои схемы. На нем темно-коричневый итальянский костюм и итальянские кожаные туфли. Ручной работы. Единственные в своем роде. Только для него. Джонатану нравится верить, что мир вращается вокруг него. И почему бы ему не верить, когда все, что он хочет, вращается на его орбите? Его волосы зачесаны назад, и у него обычное независимое выражение лица, которое унаследовал Эйден. — Как ты меня нашел? — Думал, я не был в курсе твоего маленького убежища? — он бросает пренебрежительный взгляд вокруг, прежде чем его стальные глаза возвращаются ко мне. — Я же тебе говорил. Ты существуешь только потому, что я это позволяю. Хоть и тысячи возражений борются за свободу, я управляю ими. Я прожил с Джонатаном достаточно долго, чтобы распознать его провокации. Он питает свой гнев. Теперь я понимаю, что относился ко всему этому неправильно. Я играл в руках дьявола и притворялся, что выше его. — Видишь ли, схемы моя сильная сторона, и я знал, что в какой-то момент ты облажаешься. Это вложено в твоем ДНК. Одна ошибка, Леви. Я дал тебе право на одну ошибку, и это должна была быть Клиффорд. — он произносит эту фамилию с отвращением, будто не хочет ее произносить. — Она не имеет к этому никакого отношения. Он поднимает бровь, и я проклинаю себя за то, что так выразился. Блядь. Я просто дал ему необходимую реакцию. — Вижу. — Джонатан приближается ровными шагами, его туфли единственный звук в доме. — Это не бессмысленная интрижка, чтобы восстать против меня. Это… интересно. — Если у тебя есть проблемы, то имей дело со мной, — рычу я ему в лицо. — Держись от нее подальше. — Мне не нужно подбираться к ней. Ее отца будет более чем достаточно, чтобы вернуть ее туда, где ей самое место. — его спокойное выражение лица превращается в чистую ненависть. — Чертовски далеко от фамилии Кинг. Я делаю паузу. Впервые, вижу, чтобы Джонатан проявлял такую сильную ненависть к кому-либо. Он считает, что такие эмоции, как ненависть, месть и затаенная обида, являются пустой тратой времени и энергии. Лорд Клиффорд, должно быть, совершил что-то непростительное, раз вызвал у Джонатана необузданную ненависть. — Ты признаешь, что это твое падение, верно? — Джонатан смотрит на меня сверху вниз своим обычным взглядом «ты камень в моих ногах». — Ты готов провести семь лет в моей компании? Больше никакого футбола и твоих мелких выходок. Моя челюсть сжимается так сильно, что я удивляюсь, как она не щелкает. Настал момент, которого я всегда боялся. Моя футбольная мечта увядает прямо на моих гребаных глазах. Именно в такие моменты люди начинают сожалеть о содеянном. Но не я. Если бы я мог повторить прошлую ночь и сегодняшний день с Астрид, я бы сделал это снова. — Полагаю, ты еще не готов, — Джонатан качает головой с чем-то похожим на раздражение. — Ты упорно дерзишь, как и твой отец. — Это та часть, где ты говоришь мне, что я стану сумасшедшим, как он? — Джеймс не был сумасшедшим, — лицо и голос Джонатана становятся холодными, как камень. — У него имелись проблемы с психикой, но он не был сумасшедшим. Он все делал для тебя, неблагодарное отродье. Мой рот приоткрывается. Джонатан только что встал на защиту моего отца?