Танцуя, я вытягиваю нижнюю сторону предплечья в направлении света. Неясно, но я почти вижу крошечные татуировки солнца, луны и звезды. Она сделала звезду черной, потому что я ее «Звезда». Она сказала, что назвала меня Астрид, потому что это означает «Древнескандинавская звезда», суперсила, в которой она нуждалась, когда у нее появилась я. Татуировка — мое последнее воспоминание о ней. Если бы я не попросила ее забрать меня из художественного класса поздно ночью, если бы я не закатила истерику, когда она рассказала мне эту новость, возможно, она была бы рядом. Быть может, я не застряла бы сейчас с папой и его титулованной фамилией. Если бы я вовремя вытащила ее из машины, если бы вовремя позвала на помощь… Я зажмуриваюсь от горя и от что если. Мой психиатр говорил, что чувство вины только поглотит меня, не предложив решения. И все же волна сокрушительного чувства вины не ослабевает с каждым моим вдохом. Она засела в темных уголках моего сердца и э души. Как будто это было вчера. Запах дыма, горелой плоти и металлической крови. Так много крови. Я продолжаю двигаться в такт музыке с меньшей энергией. Обхватываю себя руками и открываю глаза, прогоняя «чувство вины». Я хочу раздеться и искупаться в бассейне. По-моему, это блестящая идея. Почему я никогда не думала об этом раньше? Я танцую, прыгая среди кустов и грязной дорожки, ведущей к главному особняку. Лучше бы Дэн появился, или я его убью. Что толку в лучшем друге, если он не будет по-дурацки танцевать со мной в бассейне? Яркие огни дома становятся яснее, и я останавливаюсь, прикрывая глаза тыльной стороной ладони. Ах. Почему так ярко? — Давай, у нас нет времени. Сделай это! — Заткнись. Все должно быть идеально. — Просто сделай это уже, или у нас будут проблемы. Мои волосы встают дыбом от приглушенного шепота, доносящегося из-за кустов. Это мужские голоса, но я не думаю, что когда-либо слышала их раньше. Или слышала? Но опять же, КЭШ слишком большая для меня, чтобы знать всех. Особенно с тех пор, как я заработала роль невидимки. Кроме того, это прощальная вечеринка перед летом, так что, скорее всего, все студенты здесь. Мой инстинкт подсказывает, что это не разговор или ситуация, в которую я должна быть посвящена. И мой инстинкт всегда прав. Я крадусь в противоположную сторону, навстречу слепящему свету. Ветка хрустит подо мной, как в каком-нибудь клише из фильма ужасов. Я замираю на месте, стараясь как можно лучше приглушить свое хаотичное дыхание. — Кто здесь? — спрашивает первый ожесточенный голос. — Я проверю. — Не дай ей сбежать! Ох, во имя любви к викингам! Я бегу через кусты и между высокими деревьями. Позади меня раздаются голоса и громкие шаги. Мое сердце колотится о грудную клетку, словно вот-вот вылетит на землю. Чем больше шагов приближается ко мне, тем сильнее я продвигаюсь вперед. Я не спортивный человек. Простой акт бега выбивает из меня всю энергию, будто я сдувающийся воздушный шар. Довольно скоро я задыхаюсь и потею, как свинка. — Все закончится здесь. Один из них кричит. — Я позову ещё людей. Папа просто убьет меня, если эти парни этого не сделают. Слишком много кровавых фильмов, Астрид. Ты смотришь слишком много кровавых фильмов. Ни в коем случае старшеклассники, шикарные студенты Резиденции, не станут, совершать убийства. Затем я вспоминаю, что сила их семей может избавить их из чего угодно, включая преступление. Боже, я ненавижу всех их, эти богатые дети обладают неприкосновенностью. Я пытаюсь бежать в бесшумном режиме, но ветки продолжают хрустеть под ногами, словно нарочно подавая сигнал охотникам. Ветки и странный ствол дерева царапают мои голые руки, когда я продолжаю свой бег. Мой пульс стучит в ушах, когда я достигаю небольшой дороги. Я встаю за дерево, чтобы отдышаться. Если не считать лунного света, пробивающегося между облаками и деревьями, здесь кромешная тьма. Огни и музыка особняка полностью исчезли. Шаги тоже исчезли, как и голоса. Уф. Возможно, даже мои ужасные спортивные навыки помогли мне выбраться из этого невредимой. Тем не менее, мое сердце не перестает быстро и сильно биться. Тук. Тук. Тук. Я делаю неуверенные шаги по направлению к пустой дороге, надеясь найти кого-нибудь на помощь. Два шага вперед. Один шаг назад. Звук ночной птицы, или зверя, заставляет меня замереть на месте, чуть не обмочившись. Когда я вернусь домой, я больше не буду воспринимать кровь или фильмы ужасов, как должное. В реальной жизни, это чертовски страшно. — Сюда! Кричит кто-то. — Если кто-то увидит, этот человек не останется в живых, чтобы рассказать об этом, — знакомый голос, супер знакомый, невозмутимый, как многочисленные, ровные шаги бегут в моем направлении. Я несусь по дороге, сердце колотится в груди так громко, что я не слышу собственных шагов. Беги. Беги. Беги! Говорят, что ты не чувствуешь этого, когда твоя жизнь подходит к концу. Тоже самое происходит о мной. Это происходит за долю секунды. В одно мгновение я бегу по дороге, а в следующее ослепляющие фары застывают на месте. Я хочу двигаться. Я хочу убраться с дороги. Но не могу. Что-то твердое врезается мне в бок, и я взлетаю над дорогой. Я падаю с глухим стуком, мои руки свисают в неловком положении. Что-то теплое растекается подо мной и прилипает к одежде. Голоса разбегаются вокруг меня вместе с громким визгом кого-то, ударившего по тормозам.