— Убирайся. Я указываю на дверь, бросая свирепый взгляд на Дэна. Не могу поверить, что он привел дьявола в наш маленький рай без предупреждения. Худший лучший друг на свете. — Вау. Притормози, Астрид. — Дэн криво улыбается и предлагает Леви извиняющуюся улыбку. — Обычно она не такая, капитан. Конечно, Дэн. Обычно я не злюсь на того, кто хочет разрушить мою жизнь. Не знаю, хочу ли я дернуть его за волосы или пнуть по яйцам за то, что он привел Леви сюда, будто мы давно не видевшие друг друга друзья. Дэн подходит ко мне в несколько шагов, и я толкаю его в бок, заработав стон. Он приглаживает мои волосы и шепчет: — Будь милой. От этого зависит моя игра. Я хочу сказать ему и его игре, чтобы они отсосали, но я не такая сука. Моя проблема с Леви не имеет ничего общего с Дэном. Я не хочу, чтобы он стал побочным ущербом от той войны, которую мы ведем. Кроме того, Дэн не взял бы его с собой, если бы был в курсе о ситуации прошлого дня. Или, по крайней мере, я на это надеюсь. Причина, по которой я не сказала ему, в том, что я чувствую себя трусливой и слабой. — Пойду посмотрю, не осталось ли у Сары смузи. Дэн в последний раз похлопывает меня по плечу и заходит внутрь, прежде чем я успеваю его остановить. Черт бы побрал Дэна. Надеюсь, у Сары нет для него смузи. И тут до меня доходит, что мы с Леви одни. Тот самый Леви, похитивший меня вчера. Моя прежняя храбрость угасает, и я снова становлюсь беспомощной дурочкой со вчерашнего дня. Я сглатываю, делая все возможное, чтобы избежать его взгляда, несмотря на дыры, которые он продолжает сверлить в моем лице. — Твой отец не говорил тебе, что нельзя общаться с людьми у кого фамилия Клиффорд? — У меня нет отца — небрежно говорит он. — Но меня предупреждал дядя. — Тогда почему ты не послушался его? — я смотрю на него сквозь ресницы. Его глаза горят чистой тревогой. — Я не умею слушать предупреждения. — Тогда будь моим гостем. — я не могу избавиться от саркастического тона в голосе. — Мне бы хотелось увидеть реакцию отца, когда он обнаружит тебя здесь. У нас имеется дедушкин дробовик, которым давно не пользовались. Я плюхаюсь на шезлонг и беру бутылку холодной воды. Мой взгляд теряется в голубизне бассейна, делая вид, что его не существует. Легче сказать, чем сделать. Его присутствие наполняет пространство и рябит чем-то некомфортным и тянущим одновременно. — Грубая, принцесса. Тень нависает надо мной, закрывая полуденное солнце и высасывая воздух из моей близости, как мрачный жнец. Мой взгляд скользит вверх по его телу к отглаженным форменным брюкам, обе руки которые в карманах. Его рюкзак перекинут через широкую грудь и лежит на боку. Я не могу не остановиться на том, как его именной пиджак натягивает мускулистые плечи, как вторая кожа. Я останавливаюсь, когда наконец добираюсь до его лица. Такие жестокие люди, как Леви, не должны рождаться с таким греховно привлекательным лицом. Почему они получают все, когда должны быть меньше, чем ничего? — Грубая? — выплюнула я. — Из-за тебя я дважды оказалась на грани смерти. О какой грубости ты говоришь, Кинг? — Для начала, я не имею никакого отношения к твоей первой предсмертной ситуации. Ты не можешь винить меня во всех своих смертных грехах только потому, что тебе обидно. Я не совсем посвящен в будущее, принцесса. — Любой, у кого хватило бы порядочности, помог бы мне в тот день. — Не знаю, заметила ли ты, но у меня нет ни капли данной порядочности. — Да, я поняла это на собственном горьком опыте. Я отдергиваю голову от него и делаю большой глоток воды. Но даже холодная жидкость не успокаивает мои пылающие внутренности. — Насчет второго случая… — тихо говорит он. — Если бы у меня появилась возможность отмотать время назад, я бы сделал это по-другому. Я бросаю на него взгляд, ожидая увидеть насмешку, но вижу только этот жесткий светло-голубой взгляд. Огонь, кипевший во мне, угасает одним жестоким движением. — Это ты так, извиняешься? Он ничего не отвечает. Вместо этого он садится рядом со мной, заполняя пространство и наполняя мои ноздри своим греховным мужским, чистым ароматом. С ума сойти, как он может излучать столько уверенности в себе. Это как неотделимая часть того, кем он является. Чем он является. Разве он когда-нибудь сомневается в себе? Он, все, чем я не являюсь, и ненавижу его за это. Я ненавижу, как сильно он может действовать мне на нервы, когда я должна оттолкнуть его к чертовой матери. — Что это такое? Он жестом указывает на другую сторону. Я поспешно закрываю альбом, прежде чем он успеет увидеть свое изображение на рисунке. — Разве ты уже не должен уходить? — я киваю ему подбородком. — Разве ты не должна быть более гостеприимной? — парирует он, слегка скривив губы. — Я ненавижу тебя, Леви. От одного твоего вида меня тошнит. Ты уже доказал свою точку зрения, и я больше не играю, так что оставь меня в покое. Я задыхаюсь после своей вспышки, но держу подбородок высоко. — Ты закончила, а? — Да. Это больше не стоит. — Дело вот в чем, принцесса. Возможно, ты уже закончила… — его губы находятся невероятно близко к моему уху, пока горячее дыхание не щекочет кожу. — Но не я. Дрожь пробегает по моей спине от грохота его голоса в сочетании с жаром слов. Моя рука сжимает бутылку с водой, будто я останавливаю свои руки от чего-то. От чего именно, я не имею понятия. — Какого черта тебе от меня надо? Я рада, что мой голос не трещит, как мои внутренности. — Твой огонь, — его губы касаются мочки моего уха, и по телу пробегает дрожь. — Твоё сопротивление, — его голос падает до низкого, вызывающего покалывание диапазона. — Твоё всё. Его рука обвивает мой живот, притягивая меня к изгибу бока, словно я всегда принадлежала ему. Как будто это самое естественное место. Я на мгновение закрываю глаза от его заразительного тепла. Это все равно что быть брошенной в огненную яму и наслаждаться каждой секундой ожога. Как может холодный, безжалостный псих быть таким теплым? Я слишком смутно соображаю, но потом вспоминаю, как сильно ненавижу этого психа. Что не прошло и двадцати четырех часов, как он довел меня до безумия. Он не может стереть это, притворяясь, что тянет меня обратно в безопасное место. Кто-то вроде Леви Кинга не спасает других. Он только дает им иллюзию и заставляет поверить, что они вне опасности. Когда они попадаются на эту уловку, он снова сталкивает их со скалы.