— Сара сказала, что ты сегодня неважно себя чувствуешь? — спрашивает папа своим обычным спокойным тоном. Я издаю утвердительный звук, не меняя положения. Слева от меня доносится вздох. Это не раздражение, а скорее смирение, или что-то подобное. Он издает один и тот же звук каждый раз, когда приходит ночью поправить мое одеяло. Это единственная привычка папы с тех пор, как я переехала в этот дом. Каждую ночь он поправляет мое одеяло, будто я ребенок, и шепчет: «Спокойной ночи Звездочка». Я всегда притворялась спящей, а может, он приходит только тогда, когда думает, что я сплю. Он делал это религиозно, даже по ночам, когда задерживался на работе допоздна. Единственное время, когда он пропускает свою привычку, — это когда он за границей. Но даже тогда он посылает мне сообщение с пожеланием спокойной ночи. Когда он пришёл прошлой ночью, я подавила желание обернуться и заплакать в его объятиях. Я все еще испытываю искушение сделать это сейчас, но останавливаю себя. Его «Спокойной Ночи» не отцовские, они обязательны. Воспитание папы и аристократическое имя и фамилия это все о манерах и этикете. Уверена, что он и Николь желает «Спокойной Ночи». — Это из-за аварии? Тебе снятся кошмары? — спрашивает он. — Я позвоню доктору Эдмондсу. Психотерапевт — решение папы от всего. — Нет, я просто кое-что потеряла. Например, мое достоинство. — Посмотри на меня, Астрид. Я качаю головой, еще больше погружаясь в себя. — Что-то случилось в школе? Я могу рассказать ему обо всем. Папа, скорей всего, сообщит в школу, и что тогда? Было темно, а они не настолько глупы, чтобы оставлять улики. Это только вызовет еще больший гнев. Проклятье. Не могу поверить, что я так легко от них прячусь. Но что дает мне сила, кроме того, что я снова и снова переживаю свой кошмар? Я не могу вернуться в те ужасные воспоминания о несчастных случаях. Я просто… не могу. — Ты можешь закрыть это дело? — тихо спрашиваю я. — Почему? — папа что-то подозревает. — Ты так настаивала на том, чтобы они заплатили за всё. — Я просто… это того не стоит. Я, наверное, не вспомню. — Посмотри на меня, — повторяет он, и я качаю головой. — Астрид Элизабет Клиффорд, ты уберёшь это одеяло или нет? — Я хочу побыть одна. В одно мгновение я свернулась калачиком в безопасное одеяло, а в следующее, оно исчезает. Я пытаюсь натянуть одеяло на голову, но папа держит его вне досягаемости. Я смотрю на него, и он замирает. Ох, ради любви к Викингам! Мое лицо должно быть похоже на горячее месиво. — Почему ты плачешь? Это один из самых редких случаев, когда папа не в своей стихии. Это даже неловко. — Просто, девчачьи вещи, — лгу я. — Да. Верно. Конечно, — медленно произносит он. — Хочешь, я приведу Викторию? — Нет! — я хватаю одеяло и прячусь под ним. — Ты можешь позвонить в школу и сказать, что я не приду? — Конечно. — наступает неловкое молчание, прежде чем теплая рука похлопывает меня по плечу поверх одеяла. — Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. И с этими словами он выходит за дверь. Я борюсь с желанием позвать его. За те несколько минут, что он был здесь, я не была втянута в этот бесконечный круг мыслей. Я закрываю глаза и молюсь о сне. К вечеру я чувствую себя немного лучше. Вероятно, это связано с тем, как я провела большую часть дня в постели. Я раздражала Сару на кухне. Я благодарна Виктории за то, что у нее встреча с женами других лордов, а Николь весь день в школе. Это один из тех редких мирных дней. Поскольку Сара никого не любит в своем пространстве, она выгоняет меня шоколадным коктейлем и взъерошивает волосы. Я отдыхаю у бассейна с альбом в руке. Поджимаю губы и хмурю брови, глядя на то, что рисовала последние тридцать минут. Леви. Линии это всего лишь рисунок, но это его контур. Это его профиль сбоку и эти безжалостные бледно-голубые глаза. Не могу поверить, что он первый настоящий рисунок, который я нарисовала за эти чертовы месяцы. Я уже собираюсь разорвать бумагу, когда раздается знакомый голос. — Эй, негодяйка! От двери бассейна доносятся шаги Дэна. Я думала, что у него сегодня поздняя тренировка. Должно быть, он сбежал после того, как я написала, что не приду в школу, потому что заболела. Лучший друг на свете. — Слава Богу! Я умираю от скуки. — я бросаю альбом на стул и вскакиваю. — Тебе лучше быть готовым к марафону Викингов и к тому, что я надеру тебе задницу в бассейне. Дэн вздрагивает, останавливаясь недалеко от двери. Мои глаза расширяются, когда другая фигура идет впереди Дэна. Его светлые, дьявольские глаза мерцают, а губы кривятся в ухмылке. — Я в игре. Глава 15 Астрид Я больше не играю в эту игру. Хватит вести меня к шахматной доске. Последний человек, которого я ожидала увидеть в своем доме, находится совсем рядом. Он одет в свою форму с небрежным, взъерошенным видом и, конечно же, без галстука. Я ненавижу, как глупо он высок и, как тянется у меня вниз живота при виде его. Нет, не тянется. Это накатывающая волна гнева, готовая расколоть меня. — Какого черта ты здесь делаешь? — резко говорю я. — Дэниел упоминал, что ты заболела, — небрежно произносит Леви, приближаясь ко мне шагами хищника. — Я пришел пожелать скорейшего выздоровления. Скорее, чтобы убедиться, что задел меня по тому, куда хотел.