— И? Благодаря тому, что отец Криса является заместителем комиссара полиции Метрополитена, мы смогли избежать тюремных неприятностей все эти годы. — Это плохо, — холодно произносит Крис. — Врач этой девушки сказал, что она сможет вспомнить, попадала ли она в подобные обстоятельства или показать потенциальных подозреваемых. Мой старик и его коллеги обдумывают это. Он велел им довести дело до конца, потому что она дочь лорда. Блядь, Кинг. Что, если она нас помнит? — Она не помнит, — говорю я. — Держи рот на замке и приходи на тренировку. — Но… — Тренировка, Крис. Я вешаю трубку, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, что ухудшит мое и без того дерьмовое настроение. Гнев от этого утра накатывает на меня и все вокруг, заглушая дыхание. Похоже, принцесса отказалась меня слушать. Я погублю ее прежде, чем она погубит меня. \ Глава 10 Астрид Вы выбрали не ту тему, ваше величество. — Шлюха. — Проститутка. — Настоящая сука. Мое лицо остается пустой доской даже со всеми оскорблениями, брошенными мне. Кажется, кто-то назвал меня даже потаскухой. Кто, черт возьми, сейчас использует этот устаревший исторический термин? С прошлой недели, когда Леви загнал меня в угол перед всей школой и сказал, что я «умоляла» его об этом, вся школа жаждала моей крови. Во время обеда я получила два предложения от парней, которые заверили меня, что не заставят меня молить об этом. Вот почему я ем в укромном уголке школьного сада. Во всяком случае, мне никогда не нравилась претенциозная атмосфера кафетерия. Леви, настроивший против меня всю школу, еще одно доказательство того, почему я никогда не буду принадлежать к этому кругу. И под кругом я подразумеваю всю футбольную команду, которая всегда следует за ним, будто они подданные его королевского двора. Ощущается определённая аура вокруг тех, кого он держит рядом. КЭШ — называет их четырьмя всадниками, и они несут в себе всю разрушительную энергию, в которой нуждается Леви. Все они по-своему безжалостные, даже молчаливые. С тех пор как я стала невидимкой, я ждала любого бунта против этих настоящих придурков. И пока этого не произошло. Все заканчивают тем, что падают на одно колено, как послушные крестьяне. Даже Дэн принадлежит к их кругу, так что я не могу быть той сукой, которая ругает дерьмовых титулованных спортсменов перед ним. Хотя я прекрасно могу сделать в своих мыслях. Сидя на скамейке, скрестив ноги, я откусываю гамбургер и рисую свободной рукой. Мой психотерапевт и физиотерапевт посоветовали мне не напрягаться, но я не умею слушать приказы. Кроме того, в последнее время мне снятся странные кошмары. Я даже не могу вспомнить, что видела, когда просыпалась. Я просто просыпаюсь вся в поту и испытываю клаустрофобию. Доктор Эдмондс, мой психиатр, сказал, что я могу быть свидетелем воспоминаний о несчастном случае. У меня появилась теория. Моя неспособность правильно рисовать может быть связана с произошедшим во время аварии. Может, я смогу вспомнить, что произошло, если заставлю себя нарисовать что-нибудь, что угодно, с той ночи. Каждый раз, как сейчас, на ум приходит разъяренное лицо Леви. Я царапаю то, что рисовала, и фыркаю вокруг набитого гамбургером рта. Убийственно-задумчивая задница. — Эй, негодяйка. Что ты здесь прячешься? — Избегаю титулованных футболистов. Не обижайся, надоеда. Что? Я не говорила, что ничего не скажу. — Оно занято, черт бы тебя побрал, — хихикает он. Это Дэн и я. Это дружба, заключенная на небесах. Или в бассейне. Дело в том, что, когда я только переехала к папе, он попросил Николь пригласить меня на вечеринку, чтобы я познакомилась с друзьями. Как будто меня когда-нибудь заинтересуют друзья Николь. Так или иначе, я не хотела идти, но рада, что пошла. Конечно, Николь бросила меня, как только мы приехали. Чувства были взаимными, большое вам спасибо. Итак, я была там, в уединенном месте у бассейна занималась своими делами и пила разбавленную текилу. И хорошо, возможно я смотрела на свою татуировку «Солнце-Луна-Звёзды» и плакала по маме. Потом кто-то нарушил мое спокойствие. — Срань господня. Это что, жучок? Это был Дэн, и он принял мою татуировку в виде звезды за жучка. Я ударила его за слова о последней маминой татуировке. Он был пьян, поэтому упал в бассейн и не вынырнул, и я подумала, что убила его или что-то в этом роде. И вот я вытаскиваю его, плачу и говорю, что не хочу быть убийцей. Он со смехом открыл глаза. Я поговорила с ним о маме, а он рассказал мне о своей бабушке, которую тоже недавно потерял. С тех пор мы стали неразлучны. Лучшее начало дружбы. Вот почему я знаю, что мы с Дэном близки, даже когда я высмеиваю его команду. Но однажды он увидел картину импрессионистов и сказал мне, что она выглядит так, будто по ней ходят тараканы. Это взаимно и абсолютно справедливо. Я смотрю на него, когда он скользит рядом со мной с глупой ухмылкой на лице. — Что? — я не могу не усмехнуться в ответ. — У меня важные новости. Все еще скрестив ноги, я смотрю ему в лицо, его счастье ласкает меня. — Ну? Ты хочешь, чтобы я умоляла тебя сказать это? — Это тоже сработает, — он приподнимает брови. — Как ты умоляла капитана. — Ох, пожалуйста. И ты тоже, жучок.