«Что касается твоего подарка на день рождения, моя милая…» – воспоминание о его голосе захватило каждую частичку моего тела. Это звучало как намек. – Ленни? – поинтересовалась Поппи. – Кто бы это мог быть? Внезапно что-то, лежащее на краю чертежного стола, укололо мой большой палец. Я нахмурилась, посасывая кровь, и наклонилась вперед, чтобы рассмотреть получше. Терновый венец. Замысловатый, искусно сплетенный и совершенно идеальный во всех отношениях. Для моей разрушенной скульптуры. Господи, он, вероятно, работал всю ночь, чтобы сотворить такое. Он вообще спал? – Мне нужно идти. – Мой голос задрожал от эмоций. – Прости, Поппи. Я действительно должна. Поговорю с тобой позже. – Хорошо… Ты ведь не сердишься, да? – спросила она. Я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. А ведь я собиралась сообщить ей плохие новости, но у меня больше не оставалось сил на это. – Нет, Поппи. На самом деле я самая счастливая на свете. * * * Я пробежала по коридору и спустилась в подвал. Мне придется признаться Вону в том, что я теперь знаю обо всем, и спросить его, почему он все это делал для меня. Было десять утра, и все сидели в классах. Стук моих ботинок глухо отдавался в пустом коридоре. Я добралась до первой из двух дверей, что вели в подвал Вона, и я подняла уже руку, чтобы постучать, как услышала знакомый голос, доносившийся изнутри. – …никогда не простит тебя. Я знаю свою племянницу, и она добрая. Хорошая. Чистая. Ее талантливую натуру нельзя принимать за безумие, как в твоем случае. Легко было предположить, что мой дядя и Вон стояли на лестнице, ведущей ко второй двери подвала. Неудивительно. Вон никому бы не показал свой шедевр. – У нее не будет возможности узнать, – ответил Вон. – О, я позабочусь о том, чтобы у нее появилась такая возможность. Это довольно простая задача, поверь мне, с моим ноутбуком или без него. Я могу пойти к ней прямо сейчас. – Насрать, – отрезал Вон после некоторого молчания. О чем они говорили? Я почувствовала, как вчера при нашей встрече воздух между ними потрескивал от странного напряжения, но не хотела вмешиваться. – Нет, тебе не насрать, – сказал дядя Гарри с улыбкой, которую можно было услышать. Его голос звучал тихо. Насмешливо. – О, как пали сильные мира сего. Вон Спенсер. Влюбился. В робкую английскую розу, ни больше ни меньше. Мое сердце бешено колотилось в груди. Они говорили обо мне. Дядя Гарри отзывался обо мне пренебрежительно, как будто я была недостойна любви Вона – и это очень отличалось от того дяди Гарри, которого я всегда знала. Того родного человека, который водил меня по галереям и носил на плечах в детстве. Вон издал горький смешок. – Я не влюблен в твою племянницу. – Ты просто случайно поцеловал ее при всех? Мне казалось, я услышала, как Вон пожал плечами, когда произнес: – Я встречаюсь со многими девушками, при всех или нет, неважно. – Ты просто позволяешь им отсасывать тебе. Вчера ты испугался, что я причиню ей боль. – Еще одна насмешка слетела с губ Гарри. – Не притворяйся, что мы не следили друг за другом все эти годы. Я точно знаю, чем ты занимался и с кем. Но Ленни другая. Кроме того, ты не единственный, кто любит быть в курсе всего, – я немного познакомился с содержимым твоей прикроватной тумбочки, пока ты играл во французского любовника. Более двенадцати тысяч фунтов шоколада и пирожных за последние несколько месяцев? Ты пытаешься ее убить? – Он невесело усмехнулся. Мой желудок скрутило. Все внутри меня кричало, чтобы я постучала в дверь и потребовала ответов. Но в то же время я знала их обоих и не сомневалась, что мне не удастся выпытать их секреты, если я внезапно появлюсь, как в плохой театральной постановке. – Держись подальше от своей племянницы. Я серьезно. – Я не подчиняюсь твоим приказам. И я тоже говорю серьезно. – Пошел ты, Гарри. – Почти получилось, парень. Почти получилось. Кстати, еще не слишком поздно. Обожаю огонь в твоих глазах. – Когда я поимею тебя, – угрожающе прорычал Вон, его низкий и властный голос проникал прямо до костей, – пострадает не твоя задница. А твой позвоночник. Внезапно со стороны лестницы раздался грохот. Гарри застонал от боли, а потом его тело рухнуло на каменный пол. Я закрыла глаза и прерывисто вздохнула, когда кусочки головоломки наконец встали на свои места, окончательно скрепившись друг с другом. Украденная стажировка. Угрозы. Ненависть. Насмешки. Секрет, который, по мнению Вона, мы оба храним. Оказывается, у нас были абсолютно разные представления о том, что произошло тогда в той темной комнате. Я повернулась и побежала, дважды спотыкаясь, прежде чем, в конце концов, добралась до своей комнаты. Нет, дядя Гарри, с горечью думала я. Если бы Вон убил тебя, я бы не стала его винить. * * * Вон пришел ко мне спустя три ночи. В четвертую ночь он забрался ко мне в кровать, пока я притворялась спящей, и поцеловал в губы. Это напоминало прощание. Может, для него так оно и было. Но не для меня. Я открыла глаза в середине поцелуя и взглянула на него в ответ. Он отстранился, его выразительные глаза расширились от удивления. – Ого. С тобой нельзя быть ни в чем уверенным. Сумасшедшая. Я усмехнулась, потягиваясь, чтобы ослабить напряжение в плечах. История Вона и Гарри многое объясняла в его поведении. Мое сердце разрывалось от одной мысли об этом, поэтому я дала ему время, в котором он нуждался, и позволила ему прийти ко мне, когда он будет готов. Последние несколько дней я провела в попытках сдержать слезы. – Поцелуй меня, придурок, – потребовала я, постукивая пальцами по губам. Вон наклонился и послушно чмокнул меня. – Ты ухмыляешься. Почему ты ухмыляешься? – Он нахмурился. В самом деле, почему? Мой отец был полным извращенцем, дядя – растлителем малолетних, а я по глупости влюбилась в парня, которого поклялась ненавидеть. В парня, которого я никогда по-настоящему не ненавидела. В парня, которого я хотела ненавидеть для того, чтобы мне никогда не пришлось столкнуться с чувствами, которые я испытываю прямо сейчас: с безумным страхом, что он вырвет мое сердце из груди и растопчет его своими армейскими ботинками. – Потому что я кое-что поняла за то время, пока тебя не было. – Но… – начал Вон, но я не дала ему закончить, приложив палец к его губам. Я не нуждалась в извинениях. Он облокотился на мою подушку и пристально посмотрел на меня сверху вниз, надув свои идеальные губы. – Я слушаю. – Это ты каждое утро присылаешь мне шоколад, пирожные и кофе. Он продолжал смотреть на меня, будто ждал от меня еще каких-то слов. Я сглотнула. Что, если я все неправильно поняла? Но, конечно, это был он. Даже Гарри признался, что видел квитанции об оплате. Я обхватила его голову, снова привлекая Вона к себе и страстно шепча ему в губы: – Чем я заслужила эти утренние подарки, Вон Спенсер? Его дыхание стало неровным и прерывистым, когда он схватил меня за подбородок, наклоняя мое лицо к себе. – Я связан с адом, а ты послана мне небом. Ты первая девушка, на которую я посмотрел и подумал… Я хочу поцеловать ее. Хочу владеть ею. Я хотел, чтобы ты смотрела на меня так, как смотришь на свои книги фэнтези – с благоговейным трепетом, предвкушением и теплом. Тогда у фонтана я подарил тебе пирожное в надежде, что ты будешь вспоминать обо мне каждый раз, когда будешь есть такой десерт. До сих пор помню твой взгляд, когда ты увидела, как я убивал медуз. Я не хочу, чтобы ты так смотрела на меня еще когда-нибудь. – Не буду. – Я покачала головой, слезы катились по моим щекам. – Я бы никогда больше так на тебя не взглянула. Он облизнул губы. – Но все-таки ты так делала. На протяжении целого года. Но каким-то образом мне удалось это вытерпеть. Похоже, так я пытался доказать самому себе, что ты не стоишь усилий, направленных на борьбу за наше будущее, что мы обречены с самого начала. – Но мы не обречены, – настаивала я, не смея произнести слово на букву «Л», хотя оно все время норовило слететь у меня с языка. Не хотелось его пугать, но я уже это чувствовала. Ощущала всем телом, как это чувство гудит внутри, угрожая вырваться наружу. – Так и есть. – Он покачал головой и прижался своим лбом к моему. Наши носы соприкоснулись. – Черт возьми, так и есть, и скоро я стану недостаточно хорошим для тебя. Но сейчас? Сегодня вечером я смогу убедить себя, что я все еще достоин тебя.