– Меня бы это не удивило, – усмехнулась Лен. – Вы сделаны из одного теста. – Не буди зверя, – предупредил я. – Этот зверь начал первым! Он разорвал меня в клочья. Арабелла жаждет моей крови. Мы говорили не об одном и том же звере, это точно. – Да, но, по крайней мере, она сосет член, – невозмутимо ответил я. Лен захлопнула рот. Я услышал, как ее тело пошевелилось, вставая в темноте. Она пошатывалась, но гудела от горячей энергии, от которой мне захотелось сорвать с нее одежду. Я услышал, как она ударилась о стену, и через несколько секунд, извиваясь, ей удалось вытащить телефон из кармана и включить фонарик. Ее светлые волосы сияли, как обугленное золото, а лицо в белом свете казалось еще моложе. Она передвинула телефон, изучая, где мы находимся. – Господи, – выдохнула она, круговыми движениями направляя телефон к потолку, ее глаза расширились. – Хороший выбор слов. – Я скользнул ей за спину, одной рукой обхватив ее за живот, а другой взяв ее телефон. Я направил свет в угол потолка, где виднелся ряд ржавых кривых крючков. По всей дубовой балке виднелись следы веревки, которая в некоторых местах была полусгнившей, сырой и влажной. – Это замок девятисотлетней давности. Ты, наверное, знаешь, что за этим стоит история. Секреты. Слово «секреты» тяжело давило на мой язык, и мы оба знали почему. Она ничего не сказала. Мой набухший член болезненно пульсировал, умоляя наказать ее за симпатию к Поупу, и я прижался к ней сзади. Я даже не думал, что она заметит. Она была слишком очарована местом, в котором мы находились. – Что здесь произошло? – прошептала она, ее сердце бешено и дико билось у моей руки. – Легенда гласит, что замок стоял на тропе паломников, ведущей к Лондону. Супругам Тиндалл, у которых не было детей и которые до смерти ненавидели друг друга, приходилось искать способы скоротать время. Не помогло и то, что Тиндалл промотал все наследство мадам на азартные игры и выпивку. Они отчаянно нуждались в наличных, и как можно скорее. Они зарабатывали деньги, сдавая первый этаж в аренду паломникам, которые использовали его для судебных разбирательств. Сюда доставляли преступников, признанных виновными в тяжких преступлениях. Есть идеи почему? Мои губы затрепетали над ее ключицей. Воздух был прохладным и влажным – не таким, как в подвале, в котором я работал, отремонтированном и оснащенным кондиционером, чтобы поддерживать в хорошем состоянии статуи мамонтов, хранящиеся там Эдгаром Асталисом. Это помещение казалось настоящим и старым. Жутким и средневековым. Ее горло дернулось под моими губами. Ее дыхание все еще пахло жидкостью для снятия лака (чертова водка), и я все еще хотел убить Поупа, но теперь она была моей, а это означало, что я больше не был так сильно раздражен. – Они казнили их здесь? – прохрипела она. Я кивнул в ее кожу. – Здесь погибло четыреста человек. По общему мнению. – Ого. – Она вздрогнула, ее кожа порозовела под моими губами и пальцами. Это ее возбуждало. Я просунул руку ей под рубашку, двигая пальцами вверх-вниз по ее животу. Она была такой горячей, а мне было так холодно, и это было так чертовски неправильно, что я подумал о том, что сейчас кончу в джинсы. Мы никогда не сможем быть вместе за пределами этих стен, а этот период закончится уже через несколько недель. Ленора неизбежно нашла бы мужчину, который подарил бы ей весь мир, а я бы уехал отсюда и попытался разрушить этот мир, потому что это было единственным, что я умел. Она была совершенством, а я был ничем, набором недостатков. Кроме того, ей не нужен чертов парень, напомнил я себе. И ты не поклонник моногамии. Однако моя маленькая история заняла ее и отвлекла от мыслей об Арабелле и Эдгаре. – Чувствуешь смерть, витающую вокруг нас? – Я накрыл ладонью фонарик ее телефона, так что мы снова оказались в кромешной тьме. Я провел губами и щетиной по ее чувствительной коже. – Ты возбуждаешься от этого? – Ты веришь в привидения? – спросила она, игнорируя мой вопрос. Ее голова склонилась набок, давая моим губам лучший доступ к путешествию вдоль ее ключицы. Я кивнул в изгиб ее плеча. – Действительно? – В призраков нашего прошлого. – О. – Которые заставляют нас быть теми, кто мы есть. Чтобы делать то, что мы делаем. Она задрожала, когда моя рука скользнула в ее эластичный спортивный лифчик. Ее грудь были еще теплее, чем все остальное тело. Шелковистые и нежные. Я облапал сотню девушек за свою жизнь, но ни к одной не прикасался так. Меня не должна была удивлять мягкость ее груди. В конце концов, анатомически женская грудь состоит в том числе и из жировой ткани. Я представлял, как она выглядит. Наконец-то я почувствовал это. У Лен она была впечатляющей. Я сжимал ее, дыша через нос, чтобы сдержать возбуждение. Хотел заставить ее забыть, что у Поупа был член. Или у кого-нибудь еще, если уж на то пошло. – Ты ничего не подарил мне на день рождения, – пробормотала она, позволяя мне поцеловать ее в шею и двигаться вверх по подбородку, в то время как мой большой палец нашел ее твердый сосок. Еще одна вещь, которую она никогда не сказала бы в трезвом состоянии. Я замер, мои губы зависли над ее кожей, мое дыхание стало неровным. – Если честно, я ничего не ждала. Даже открытки. Но поздравления с днем рождения, да. Я ожидала хотя бы этого. Я ничего не сказал. Моя рука все еще находилась у нее под лифчиком, но я не двигался. Не был уверен, злюсь ли я на нее или на себя, и это было еще одно совершенно новое чувство. Просто поздравь ее с днем рождения, настаивала маленькая, крошечная и чертовски сумасшедшая часть меня. Манеры – это не слабость. Засунь свою чертову гордость себе в задницу. Но я не мог заставить себя сделать это. Это напоминало битву за власть, и по какой-то причине Ленора всегда одерживала верх, даже если сама этого не знала. Лен чувствовала себя недосягаемой, и мне захотелось придушить ее. Я покачал головой. Она высвободилась из моих объятий. Моя рука выскользнула из-под ее рубашки. Холод комнаты сразу же окутал ее. Лен повернулась ко мне лицом, взяла свой телефон из моей руки и полностью выключила фонарик. – Знаю, что пьяна и что я пожалею о том, что сказала сегодня вечером, но я, честно говоря, не верила, что сделаю это. – Ее голос звучал твердо. Ровно. – Я устала быть внимательной к своему отцу. Он определенно безразличен ко мне. Что касается тебя… – Она замолчала. Я ждал. С каких это пор я стал ждать, когда люди скажут мне, что они обо мне думают? Нет, никогда этого не будет. Кого это волнует? Она была просто еще одним ротиком – даже не особенно хорошим. Ленора слишком много наглела и доставляла мне неприятности. – Закончи это гребаное предложение. – Я ненавидел себя за то, что дал ей еще больше власти, желая знать, что она хотела сказать. – Наша договоренность закончена. Не приходи в мою комнату. Не разговаривай со мной, если увидишь меня в коридоре. Не лезь в мои дела. Все кончено. Ты никогда не спрашиваешь меня – знаю, знаю, тебе все равно. – Я услышал, как открылась древняя дверь и Лен сделала шаг наружу. – Ты спрашивал, почему я верю в привидения. Вот тебе мой ответ: я верю по той же самой причине, что и ты. Я не верю в призраков в буквальном смысле, но я убеждена, что наше прошлое выпускает на нас адских псов, и они гонятся за нами, заставляя нас бежать. Двигаться. Жить. Я ничего не сказал, на самом деле я был не в настроении поправлять ее и говорить, что я не спрашивал, верит ли она в призраков или нет, потому что я уже знал ответ. Именно это делало ее присутствие терпимым. Когда мы были вместе в комнате, все наши призраки ждали по ту сторону двери. Я мог их слышать. – Мой призрак – это моя мама. Я потеряла ее, когда была очень юной, и поклялась никогда никого не любить так сильно, как любила ее, чтобы мне вновь не пришлось испытывать боль от потери. Потеря мамы почти сломила меня. Но поскольку я больше не привязываюсь к людям, я не побоялась лечь в постель с самим дьяволом. Я понимаю, что не смогу влюбиться в тебя, но это не значит, что я должна уделять тебе время, – она сделала паузу. Я мог разглядеть очертания ее головы, когда она покачала ею. – Так уж получилось, что мне действительно не следует этого делать. А теперь отведи меня в мою комнату и запри за собой дверь. Не хочу видеть своего отца. Я сделал, как мне было сказано. Я оставил ее с бутылкой воды, двумя таблетками болеутоляющего и хмурым взглядом. – До свидания, Спенсер, – сказала она, наблюдая со своей кровати, как я запираю ее дверь и возвращаю ключ обратно в ее комнату, защищая ее от себя. Да, скатертью дорога, мать твою. * * * Парень тихо похрапывал, когда я вошел в его комнату. Он лежал на верхней двухъярусной кровати в общежитии для мальчиков на третьем этаже. Нижний ярус не был занят, так что я предположил, что его сосед по комнате куда-то ушел. Найти этого парня было до неловкости легко. Фэрхерст сохранил его имя в списке контактов своего телефона вместе с фотографией неряшливого ублюдка, и теперь у меня был доступ ко всем деталям телефона Фэрхерста. Я чувствовал себя немного расстроенным и очень возбужденным после моей встречи с Лен ранее сегодня вечером, но я сомневался, что это была причина, по которой я чуть не оторвал голову парня от позвоночника, когда я вцепился ему в горло и приблизил это лицо к своему. На мне была толстовка с капюшоном, черная бейсболка и черная бандана на нижней части лица. Его глаза испуганно распахнулись в темноте, как будто он только что увидел привидение. – Поднимайся, – прошипел я. Я не горел желанием использовать слишком много слов. Он не должен был уловить мой американский акцент. Я сжал его шею сзади, показывая свои намерения. Он отчаянно кивнул, с глухим стуком опустился на пол и схватил толстовку со спинки стула, стоявшего у стола. Он скользнул в свои слайды и стал ждать инструкций. Я приставил свой нож ему в спину сзади и открыл перед ним дверь, как чертов джентльмен. Как только мы вышли в коридор, я последовал за ним по пятам. Четыре утра или нет, но права на ошибку у меня не было. Мы поднялись по лестнице на четвертый этаж, в спальню Фэрхерста. Я знал, что он останется в Лондоне сегодня вечером, потому что он сказал это после того, как я спустился вниз из комнаты Леноры и извинился за нее. Эдгар выглядел разбитым, Арабелла торжествовала, а Поппи рыдала. Гарри сказал, что положит подарок Леноры у ее двери и пригласит ее на ужин, когда она почувствует себя лучше. Про себя я сказал ему, что умру тысячью смертей, прежде чем позволю им провести время один на один вместе. Когда мы с парнем добрались до комнаты Гарри, я взломал замок, вломился внутрь и закрыл за нами дверь. Я открыл двойные двери гардеробной Гарри и жестом пригласил мальчишку войти. – З-залезть в шкаф? – пробормотал он, потирая руки. Было даже не холодно.