– Это очень напоминает комплимент. – Я не могла не усмехнуться. Вон никогда ничего не говорил о том, как выглядят девушки. Это было не в его правилах. – Высоси мою кровь, – криво усмехнулся он, меняя тему. – Ты ударишь меня ножом, если я этого не сделаю? – Твоя шея слишком хороша, чтобы ее разрезать. Хотя я мог бы разрезать и другие вещи. – Он провел ножом по центру моей рубашки, ткнув подол. Мои глаза вспыхнули, но я притворилась, что сохраняю хладнокровие. Он потянул за ткань, разорвав мою рубашку посередине. Теперь мои груди были обнажены перед ним, соски торчали и выжидающе смотрели на него. Прикоснись к нам. Укуси нас. Черт возьми, надень на нас кольцо. Все казалось ярче, в воздухе витал секс. Что случилось с моим идиотским телом? Мы с этим человеком ненавидели друг друга. Завтра утром мы даже не поздороваемся в коридоре. – Соси… мою… кровь, – повторил он, нависая надо мной. Капля крови упала прямо мне в рот. Я отказалась попробовать ее на вкус, сжав губы вместе. Его рука была готова сорвать с меня пижаму. Нож скользнул сквозь ткань у меня между ног, заставляя меня дрожать всем телом. Я схватила его за запястье. – Господи, – выговорила я. Я дернула его за подол рубашки, жадно высасывая кровь. Я не знала, что в этом процессе сводило меня с ума – тот факт, что она было горячей, металлической и сладкой на фоне его холодных, каменных черт, или мысль о том, что я делаю это с ним. Я причинила боль парню, который умудрился уничтожить всех и вся на своем пути. Я почувствовала, как между моих ног становится влажно, и обнаружила, что сама того не желая, терлась о него, сильнее посасывая его горло и постанывая. Я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне, и мне было все равно, что завтра я пожалею об этом. Я делала это не для того, чтобы ему было хорошо. Я хотела, чтобы он заставил меня чувствовать себя хорошо. И завтра, когда реальность Арабеллы, Поупа, Вона и меня неизбежно обрушится на мою голову, по крайней мере, у меня будет одно хорошее воспоминание, за которое я смогу уцепиться. Я взяла его руку и направила ее между нами, засовывая в свою пижаму с комом в горле, не отрываясь от его шеи. Его рука замерла, когда достигла моей талии, отказываясь опускаться дальше. Я нахмурилась, вглядываясь в его лицо. Мои губы казались опухшими и чувствительными. – Я хочу, чтобы ты сделал это, – подтвердила я, на случай, если ему понадобится устное согласие. Он просто уставился на меня, как на совершенно незнакомого человека. – Я этого не сделаю, – сказал он после паузы, его голос звучал хрипло и странно. – Не сделаешь чего? Его ноздри раздулись, жилка на квадратной челюсти сжалась от раздражения. – Что-нибудь из этого. – Ты девственник? – пошутила я, приподняв бровь. Он с отвращением фыркнул, отстраняясь от меня и вставая. Все произошло так быстро, что у меня не было времени расшифровать его реакцию. Он натянул черные джинсы, схватив свой телефон и сигарету с моей тумбочки. Очевидно, этот придурок устроился поудобнее, прежде чем разбудить меня. Снова. Только на этот раз я не притворялась спящей. Нет, я позволила ему использовать меня в моей же постели. Да, на этот раз ты действительно показала ему, Ленни. Глупая, глупая девчонка. Стыд затопил меня, когда реальность просочилась внутрь. Я попросила его потрогать меня. А он отказался. Я села, скрестив руки на груди. – Если ты придешь сюда снова, я нацелю нож на твою вену и надавлю гораздо глубже. – Тебе больше достанется, чтобы высосать. – Небрежно пожал он плечами, прикуривая сигарету и затягивая шнурки на ботинках. Он даже не удостоил меня взглядом. – Или, пожалуй, я просто убью тебя в следующий раз. Никто не будет скучать по тебе. Может, только твоя мама, – задумчиво произнесла я, сжимая губы. – Сомнительно, – сказал он с зажженной сигаретой во рту, засовывая свою «Зиппо» в задний карман. – Но если ты убьешь меня, я убью тебя. Так что мы можем присоединиться к призракам Тиндалл. Разве не в твоей комнате она убила своего мужа? Как-то фигово, Джи-Джи. Как он узнал о призраках? Насчет моей комнаты? Он был здесь только на летней сессии. Однажды. И он ни с кем не разговаривал. Выражение моего лица, вероятно, выдало мой шок. Он улыбнулся своей редкой покровительственной улыбкой, которая могла довести меня до убийства. – Фэрхерст как-то проболтался о маленькой игровой площадке твоего отца. Ты выросла здесь, но я знаю тайные места, которые ты и не мечтала сама найти. Если ты правильно разыграешь свои карты и докажешь, что умеешь сосать член, я могу показать тебе некоторые из них – при условии, что ты не станешь путать это с отношениями или ожидать, что я отстану от тебя. Я не доставляю другим удовольствие. Это другие доставляют удовольствие мне. Он произнес эти слова так откровенно, что я почти подумала, что он шутит. Он направился к двери, спокойный и серьезный. – Ты ждешь, что я заставлю тебя кончить, но не хочешь доставить мне удовольствие? – спросила я, когда он повернулся ко мне спиной, уже на пороге моей комнаты. Я не могла понять, почему другая девушка согласилась бы на это. И тем не менее десятки девушек в Школе Всех Святых соглашались. Я сама была свидетелем этого. – Медленно учишься, но наконец-то до тебя дошло. Он не остановился, прежде чем захлопнуть мою дверь. Глава 10 Вон На следующий день мне удалось избавиться от родителей, которые приехали, чтобы помочь мне устроиться в Карлайле. Отец отправился на охоту с кучкой своих богатеньких приятелей в окрестности Беркшира, где бы это ни было. Мама была занята обустройством моей комнаты и проводила время со своей лучшей-подружкой-навеки (лучшим другом-геем) Фэрхерстом. Я начал свое утро в шесть часов с пробежки, чтобы выпустить пар. Дисциплина должна была стать ключом к выживанию рядом с этим придурком в течение шести месяцев, и у меня ее было предостаточно. Быстро приняв душ, выпив кофе и покурив, я взял два ключа от подвала, где продолжал свою работу, и отправился в студию. Кроме Эдгара, я не собирался никому показывать свою работу до того, как все будет сделано. Так не должно быть, если хочешь проходить престижную стажировку, но, черт возьми, я приехал сюда не для того, чтобы учиться. Я приехал сюда, чтобы отомстить. Попасть в мою студию было немного сложнее, чем проникнуть в Пентагон. Я создал целую систему, чтобы обеспечить полную конфиденциальность. Начнем с того, что раньше это подземное помещение было кладовой замка – холодной и сухой – идеальной пещерой для хранения мрамора и камня. Здесь было две двери, а значит, и два замка, так что никто не мог видеть, над чем я работаю. И я чертовски усердно работал, чтобы быть уверенным в том, что мое произведение искусства было лучшим. Я взял дрель и начал сражаться со скульптурой, каменная пыль собиралась у моих ног. Песня Metric «Help I'm Alive» звучала в моих наушниках, пока я работал. Форма статуи начала заостряться и приобретать трехмерные очертания. Я думал об этом творении больше, чем хотелось бы признавать, пока несколько недель этим летом валял дурака в Хэмптоне, изображая нормального парня перед своей большой семьей. В итоге я отправил скульптуру прямо в Англию, потому что не мог смотреть на нее, и понимал, что велика вероятность того, что кто-то сможет увидеть ее, если я буду работать там. Я наносил карандашом контрольные метки, обрезал, высекал, придавал форму и полировал скульптуру весь день, зная, что Ленора, вероятно, где-то наверху, бесцельно бродит, пытаясь понять, где, черт возьми, я нахожусь. Она была свободна делать со своим утром и днем все, что ей заблагорассудится. Я не собирался пользоваться ее услугами, если только ее губы не считались услугами, когда они были готовы доставлять мне удовольствие каждую ночь. Пока я следил за ней, она спокойно бродила и развлекалась со своим мусором. Я попытался выкинуть прошлую ночь из своих мыслей – особенно ту часть, где она засунула мою руку себе в пижаму. Я думал, что справился с этим нормально. Хотя она и подозревала, что я девственник. Черт. Имело ли значение, как я с этим справляюсь? Она была долбаным никем. Почему меня это должно волновать? Ладно, мистер Вагина МакКиска. Разберись с этим извечным вопросом после того, как закончишь работать. Около шести вечера я услышал стук в наружную дверь подвала. Так было задумано, что там была мощеная лестница с дверью наверху и еще одной другой, когда вы спустились по лестнице. Вытирая пот и пыль со лба, я повернулся и выудил ключи из кармана. Я не надевал защитный костюм, защитные очки или маску во время работы над скульптурой. Если мои легкие должны были разрушиться в двадцать пять лет от наполнения камнем, сорняками и смолой, так тому и быть. Я открыл первую дверь и, добравшись до верха лестницы, прижал локоть ко второй. – Секретное слово? – зарычал я. Если бы это была Хорошая Девочка, которая каким-то образом нашла меня, я бы приковал ее цепью к столбику кровати и заставить ее высосать галлон моей крови в качестве наказания, наблюдая, как она корчится от смущения, когда это делает. – Отвали, – услышал я рычание Эдгара Асталиса с другой стороны. Секретным словом, о котором мы договорились, было «Микеланджело», но «Отвали» казалось более подходящим. Я сказал старику, что он может следить за моей работой, когда мы договорились, что я возьмусь за это дело. Кто-то должен был убедиться, что я не собираюсь представлять двенадцатифутовый мраморный член в Тейт Модерн через шесть месяцев. Я отпер вторую дверь, жестом приглашая его спуститься вниз.