– И ещё создаёт таких, как ты? – Я уж точно не одно из её многочисленных чудищ, потому что была рождена человеком. Давай договоримся считать меня случайной, но крайне живучей жертвой одной очень завистливой ведьмы, хорошо? Ты бы удивилась, во что это вылилось, но сейчас не об этом. Поболтаем как-нибудь потом? – Лена нащупала на каменной стене небольшой выступ и поманила меня. – Хватайся и слушай. В отличие от её тонких пальцев, лежащих на шершавой поверхности камня, моя ладонь провалилась глубже, как в тёплую воду. Тысячи голосов теперь не шептали, а кричали внутри меня, раздирая сознание, и все они мечтали поделиться своими тайными надеждами и историями сокрушительных провалов. Даже самые древние из них всегда были рядом с людьми и жаждали быть обыкновенными, но никогда не могли достаточно сдерживать себя, чтобы не навредить кому-нибудь. И поэтому они научились прятать худшую часть себя в сумраке, чтобы люди жили относительно спокойно. Я оторвала руку от камня и с грустью посмотрела на Мишку, стоящего поодаль. – Зачем ты сказала мне, что двойник безобиден? – Ну, для тебя-то она абсолютно безопасна. Я же не говорила про всех остальных. Теперь понимаешь? Я вернулась за ним через неделю. Нет, на самом деле я вернулась на следующий день, но просто не смогла заставить себя войти в собственную квартиру, чтобы проверить, чем они там занимаются. Всю следующую неделю я цеплялась за надежду, что это не сработает и здесь точно есть какой-то подвох, а я глупо купилась, как неопытная и наивная девчонка. Чуда не случилось. Они не просто так врали своим детям. Все они. Эти разговоры про невозможность поправить сломанные жизни, если вдруг у кого-то из нас возникла охота поиграть в неуверенного в себе спасателя, вздумавшего отменить предыдущий ход – чертовски хитрая ловушка. Рано или поздно мы натыкались на человека, который заставлял нас переступать через себя, и тогда капкан захлопывался – просто в моём случае он сработал чуть позже. Целые поколения женщин, способных одним взмахом ресниц превратить любого обывателя, разозлившего их за обедом или, не дай бог, покусившегося на их собственность, будь то человек или вещь, в вечного обитателя тьмы, заполонили бы города хищниками, так что они были вынуждены сдерживать себя и своих дочерей. Когда я поняла, что больше не могу терпеть и должна своими глазами увидеть, что происходит, то мгновенно оказалась внутри квартиры, даже моргнуть не успела. Затемнённые окна не отражали включённый на кухне свет – Мишка стоял у входа и обнимал её, запустив ладони в распущенные волосы. Я замерла, ожидая какой-то реакции, но он лишь прошептал ей на ухо несколько слов и поднял глаза, уставившись в окно затуманенным взглядом. Я стала для них невидимкой. Что же, в этом есть и преимущество, мне не придётся пулей вылетать отсюда, краснея от обиды. Даже позволила себе чуть-чуть задержаться, чтобы подслушать их болтовню, но это оказалось куда хуже, чем смотреть. Какая ирония – убеждаться, что теперь мой двойник поглощён тем, кого выбрала я сама. Они не говорили дочерям, что случится, если ты передумаешь, потому что хотели, чтобы это случалось из-за действительно важной причины или важного человека – такого, который мог бы посадить двойника ведьмы на крючок. Кто бы стал обрекать такого человека на жалкое существование? А им была нужна качественная приманка, чтобы заставить двойника перестать пробовать вырваться через зеркала, потому что такой двойник куда опаснее в жатве, чем любой искусственно обращённый род людской. Теперь, когда я видела, как она гладит его по лицу и счастливо улыбается, сомнений не было – эти двое гарантируют, что моя сбежавшая тень не прошмыгнёт где-нибудь на вокзале, чтобы насытить голод зазевавшимися пассажирами. И теперь я с лёгкостью могла припомнить, когда именно моя тень почти находила дорогу наверх, пользуясь моментом слабости – например, на выпускном я была в ярости, что с таким трудом добытое платье испорчено пятном от заварки, и на одну крошечную секунду увидела в зеркале, как отражение смотрит мне не прямо в глаза, а куда-то за спину. Я резко дёрнулась, чтобы проверить, но это была лишь учительница по математике, испуганно отшатнувшаяся к дверям, а когда я снова проверила зеркало, оно уже исправило оплошность. Снова и снова тень искала способ выбраться наружу, и единственным хорошим средством было отвлечь её – вот здесь в игру и включалась приманка. Мама нарушила правила из-за ненавистной ей девочки, но так и не привела никого в сумрак, чтобы пришпилить к месту свою тень, зато мне это отлично удалось. Созданная мамой связь воспроизводилась на нас, детях, и у меня просто не было шансов не привлечь внимание теней. А влюбляться было вовсе не обязательно – достаточно подождать, и связанные тени сами собой притянутся друг у другу. Я пообещала себя, что буду избегать заглядывать сюда и пялиться на моего Мишу, жестоко обманутого двойником. Так даже лучше – они и правда выглядят счастливыми. Сумеречная сторона моего дома стала запретной территорией, так что потом я всегда выходила на лестничную клетку, если хотела пройти через другую Москву. Однажды я впопыхах выскочила из квартиры и наткнулась на новенького жильца. Он переехал всего с месяц назад и, по слухам, уже вдохновил всех свободных дам подходящего возраста мечтать о случайной встрече у лифта, но у меня и в мыслях не было ничего такого. Я со всего размаху впечаталась в ему в спину, потому что собиралась нырнуть в сумрак, но замешкалась. По правде говоря, я узнала его уже со спины. – Миша? Это ты? – чуть не вцепилась в его пальто, а обернувшийся незнакомец с Мишиным лицом весело поднял брови. – А разве мы знакомы? Жаль, что я не Миша, но, может быть, вы готовы рассмотреть замену?