— Я хороший лекарь, но яды мне не даются. После ритуала мои силы возрастут, и тогда я смогу отравить мужа так, чтобы это не вызвало подозрений. И стану наконец-то свободной! В памяти всплыли слова Гвен о том, что муж может запереть ее в родовом поместье. Не надо обладать высоким айкью, чтобы сложить два плюс два. — Он настолько плох? Ее передернуло. — О да! Он стар, прижимист и обладает дурным нравом. Ненавижу его! Признание, сорвавшееся с ее губ, прозвучало так громко и искренне, что даже Патрику стало неловко. Ненадолго отведя взгляд, он кашлянул: — Ну что, может, уже начнем? Гвен, будто очнувшись, кивнула. — Да, пора. Еще раз, Ари, скажу, что мне жаль. Я втерлась к тебе в доверие, чтобы подставить, но, будь у меня выбор… Она не закончила и отвернулась. Я бы растрогалась до слез, но связанные руки и ожидание неминуемой смерти немного отвлекали. Ничего, всплакну как-нибудь потом. Например, когда это все закончится. Если выживу. Воздух стал тяжелым и запах озоном, будто перед грозой. Гвен и Патрик, замерев рядом со свечой в чаше Благодати, взяли в руки кинжал Смерти. Острие покоилось в ладони Патрика, рукоятка — у Гвен. Свободными пальцами они чертили в воздухе руны так быстро, что я не поспевала за ними. Впрочем, и не особо стремилась. Перекатившись на бок, я попыталась ногами достать до стеклянного купола, где уже оживился Плющик. Еще немного, и еще. Черт, ну лодыжки-то зачем было связывать? Изверги, честное слово! В пещере прокатились раскаты грома, и я инстинктивно втянула голову в плечи. Взгляд метнулся к моим палачам, но те с просветленными лицами смотрели на пламя, вспыхнувшее в чаше. Они одновременно протянули в него кинжал. Ладно, некогда любоваться смертельным ритуалом. Каждая секунда на счету! Я толкнула ногой стеклянный купол, и тот отлетел в сторону. Мгновение, и Плющик оказался на свободе. Патрик оглянулся. При виде нас он закричал: — Смотри! — Не сейчас! — рявкнула Гвен. — Нельзя разрывать связь, идиот! Понятия не имею, о чем они, но, возможно, это к лучшему. Плющик вцепился зубами сначала в путы на моих ногах, а затем и на руках. Веревки мгновенно превратились в ошметки. — Она уйдет! — Нас убьет ритуал, если ты еще хоть раз собьешься! Я вскочила с земли и понеслась к выходу. Плющик последовал за мной стремительной зеленой змеей. Впереди уже маячил яркий дневной свет, когда за спиной полыхнуло. Не оборачиваясь, я побежала еще быстрее и с размаха влетела… в объятия Джонатана. Глава 23 Его ладони легли мне на спину, заключая в кольцо рук, и сжали так, что не удивлюсь, если останутся синяки. Прижав к себе, он ненадолго уткнулся носом мне в шею и тихо выдохнул: — Жива? Я вцепилась в него так крепко, как только смогла. Глаза вдруг защипало, а горло сдавил спазм. — Да, все в порядке. Пещеру озарил свет десятка факелов. Мимо нас пронеслась пятерка полицейских, за ними еще двое… Среди последних я узнала детектива Хопера. — Оставайтесь на своих местах! — закричал он. — Вы арестованы! Гвен послушно замерла с занесенным в руке кинжалом, а Патрик вдруг испуганно дернулся и выскочил из пентаграммы. Где-то под потолком полыхнуло молнией, над сжавшейся Гвен медленно сомкнулся купол — наподобие того, что защищал тренировочное поле. Вот только его магическое плетение никогда не искрило так сильно. Гвен в панике забила ладонями по прозрачным стенам, но до меня не долетел звук глухих ударов. Патрик, не глядя на напарницу, ринулся прочь. Видимо, незавершенный ритуал все-таки оказал на него воздействие: от небрежно брошенных им заклинаний полицейских буквально расшвыряло в разные стороны. Часть из них отлетела за купол: им выход из пещеры теперь и вовсе отрезан. Джонатан глухо выругался и отпустил меня. — Только не вмешивайся, — не то попросил, не то приказал он и шагнул наперерез Патрику. Тот при виде нового препятствия притормозил, но ненадолго. С его пальцев уже сорвалось новое заклинание, которое Джонатан тут же парировал. — Ты же понимаешь, что уже не сбежать, — спокойно сказал он. — Сдавайся, не усложняй жизнь ни себе, ни полиции. Обычно смущенное, открытое лицо Патрика исказилось яростью. Возможно, в нем говорили отголоски темного ритуала, а может быть, он рассчитывал убить нас всех и выйти сухим из воды. Я не знаю. Но интуиция говорила, что дело не закончится миром. С громким рыком раненого животного Патрик метнул в Джонатана еще одно плетение. Моргнув, я завороженно, словно в замедленной съемке, увидела, как поток чистой, незамутненной магии летит прямо в моего мужа. Не нужно обладать семью пядями во лбу, чтобы понимать, к чему это приведет. Размеры пещеры не позволяли увернуться — не в этот раз. Я стояла позади Джонатана, поэтому могла выскочить на улицу и спастись, а вот он уже вряд ли — всего пара шагов, доли секунды иногда имели решающее значение. Исчезли все звуки. Я видела, как безмолвно шевелятся губы Хопера, как округляются в крике рты полицейских. Никто из них не мог помешать Патрику. Взгляд метнулся к Гвен. Купол над ее головой переливался всеми оттенками алого и медленно, но верно сжимался. Кажется, ритуал все-таки следовало довести до конца. Высвобожденная, но никуда не направленная энергия стремилась уничтожить тех, кто ее потревожил. Когда грани купола сомкнутся, мы все окажемся в эпицентре взрыва. Не колеблясь, я шагнула к Джонатану и положила руку ему на плечо. Он вздрогнул, но не обернулся — секунда внимания могла стоить жизни. Его глаза не сходили с заклинания, ледяной иглой летевшего в нашу сторону. Я зажмурилась. Один. Делаю глубокий вдох и нащупываю магию. Ее много, очень много. Воздух буквально искрит от ее переизбытка, но чутье подсказывает, что нельзя забирать излишки с купола, — опасно! Два. Задерживаю дыхание и мысленно тянусь дальше, туда, где за чернеющим провалом выхода пещеры сияет солнце, переливается на свету зелень деревьев, едва слышно шумит вода в ручье… Три. Выдох. В ладонь ударяет тугой порыв магии. Он проходит сквозь меня, чтобы вылететь из кончиков пальцев Джонатана, поспешно выводящих руну защиты. Свод пещеры содрогнулся от столкновения мощных заклинаний. Они сцепились на полпути, как два шипастых шара на цепи, и улетели в стену, откуда срикошетили прямо… в спину Патрика. Тот вскрикнул, побледнел, а затем рухнул как подкошенный. Мгновение, и его безжизненное худое тело вспыхнуло пламенем, оставившим после себя лишь черный зловонный пепел. Купол над головой Гвен треснул и осыпался острыми сапфировыми осколками. Вся неиспользованная магия хлынула наружу, к солнечному свету. Гвен рухнула на колени и, дрожа, обняла себя за плечи. Ее взгляд, полный ужаса, смятения и облегчения, скользнул к моему лицу, а затем сместился в сторону Хопера. — Рина, вы арестованы, — уверенно сказал он, подходя к ней. Она молча кивнула. Раскиданные заклинанием Патрика полицейские тоже принялись подниматься. — Ариана, все хорошо? Ариана! Я слепо смотрела на Джонатана. Перед глазами танцевали разноцветные круги, а ноги вдруг сделались ватными. Пожалуй, не стоило пропускать через себя столько магии сразу: у меня тоже есть границы, переступать которые опасно. Плющик пробрался по подолу юбки наверх и обвил мое запястье. Его листья лихорадочно гладили кожу, а из бутона доносилось что-то, напоминающее скулеж собаки. Коленки дрогнули, и я упала прямо на руки Джонатана. Хорошо знакомый аромат туалетной воды и мыла коснулся носа и заставил слабо улыбнуться. Во рту появился железный привкус крови. — Ариана! Лекаря!!! Я закрыла глаза. Сознание тут же заволокла пахнущая Джонатаном, теплая и ласковая темнота. Интересно, умирать больно? * * * Мне не довелось узнать ответа на этот вопрос. Не знаю, сколько времени прошло, когда я очнулась, но по ощущениям — вечность. По стене комнаты, подозрительно напоминавшей палату (слишком много белого цвета, слишком!), ползли оранжевые лучи заходящего солнца. В приоткрытое окно теплый ветер доносил шелест ветра и редкие реплики прохожих — такие тихие, что и не разобрать. Я отметила узкую кровать и пахшее лекарством одеяло, которым меня заботливо прикрыли, затем скользнула взглядом по безликой прикроватной тумбочке и перевела его чуть левее — на два стула, где посапывали Оуэн и Майкл. Я попыталась встать и тут же скривилась. Пожалуй, лучше бы мне полежать тихо. Видимо, моя возня разбудила парней, потому что сначала глаза открыл Оуэн, а затем — Майкл. — Ты пришла в себя! — произнесли они почти в унисон. — Да, а что… — Как ты себя чувствуешь? — Оуэн вцепился в мою руку. — Так, смотри сюда, — потребовал Майкл, перетягивая внимание на себя. — Сколько пальцев я показываю?