Краем глаза я видела, что Оуэн уже совсем рядом с берегом. Буквально последний рывок и… Крокодил бросился на меня, но я ждала этого. Отправив ему в пасть плод, метнулась в сторону и, вместо того чтобы убежать по тропинке в деревню, ринулась к болотистой кочке. Крокодил потряс головой, пытаясь понять, что произошло. Мне бы и самой хотелось узнать, какого черта я творю. На ближайшую к берегу кочку прыгнул Оуэн. К несчастью, неудачно: его нога соскользнула, и он, взвыв от боли, рухнул на колено. — Щиколотка! — вскрикнул он, но тут же вскинул голову. Его растопыренная ладонь дрожала. С пальцев вместо огня слетали лишь искры. К нему неторопливо приближались крокодилы. Я быстро преодолела небольшое расстояние, разделяющее нас, и вцепилась в его плечо сзади. Он пораженно обернулся. — Обопрись на меня! Давай же! Уговаривать не пришлось. Вцепившись в меня как клещ, он заставил охнуть от тяжести. Мы успели ступить на берег, когда поняли, что окружены. Хищное клацанье зубов раздавалось со всех сторон. Особенно злорадным оно было у той твари, в которую я минутой раньше запустила плодом. Невкусный, наверное, попался. — Твою ж!.. Прикинуть варианты нашего с Оуэном будущего не составило труда. Не так я планировала умереть, определенно не так… Но это хотя бы лучше, чем глупая смерть на пешеходном переходе! Оуэн прижался ко мне спиной, поэтому я не увидела его лица, когда с его пальцев вдруг сорвался огромный обжигающий сгусток пламени и, заставив меня сощуриться, испепелил ближайших врагов. Второй огненный шар, пущенный сразу же, изрядно проредил ряды хищников. Те, словно засомневавшись, остановились и завертели тяжелыми чешуйчатыми головами из стороны в сторону. В этот момент невесть откуда налетевший ветер подкинул крокодилов, перемешал их между собой, как кубики льда в стакане с коктейлем, и запульнул на середину болота. Напряженное тело Оуэна в моем объятии расслабилось. Я отступила от него, все еще таращась на недовольно барахтающихся в воде крокодилов. — Это ты их так? — удивилась. Насколько я слышала, маги обычно обращались к какой-то одной стихии и редко использовали сразу несколько. Оуэн дрожащей рукой вытер грязный, покрытый болотными брызгами лоб и покачал головой. Вместо ответа он кивнул куда-то за мою спину. Выражение лица при этом у него было самое мрачное. Казалось, он и не рад, что только что избежал смерти. — Нет, это моя работа. Раздавшийся сзади голос показался смутно знакомым. Глава 3 Я обернулась через плечо. За мной стоял тот самый мужчина из процессии магов, чью холодную красоту я приметила. Он избавился от плаща, и теперь белая рубашка и черные брюки не скрывали его фигуры — действительно подтянутой и стройной. Здесь я угадала. Вот чего я не могла угадать, так это его эмоций. Он выглядел абсолютно спокойным, даже погруженным в себя. Будто вышел прогуляться по королевскому саду, а не по джунглям, где спас от смерти двух остолопов. Я поморщилась. Считать себя остолопом было неприятно. — Рин Эйверли, прошу вас, не говорите моему наставнику! — взмолился Оуэн. — Он меня убьет! Я хмыкнула. На месте наставника мальчишки я бы тоже задала ему трепку. У меня и самой чесались руки отвесить ему подзатыльник. Болото он решил перейти! Кишащее крокодилами! Ну не умник ли? — Это было бы недопустимо, — равнодушно откликнулся тот, кого назвали рином Эйверли. Оуэн посмурнел еще больше. — Значит, расскажете? Рин Эйверли заложил руки за спину и, словно не слыша парнишку, задумчиво протянул: — Интересно. Очень интересно. — Что интересно? — заволновался Оуэн. Я сглотнула. Рин Эйверли смотрел прямо на меня. Его прищуренный взгляд зеленых глаз заставил занервничать. Интуиция подсказывала, что любопытство таких странных типов вызывать не стоит, — слишком опасно. — Нам пора, — вместо ответа сказал он и отвернулся. Лишь при виде его спины я выдохнула с облегчением и поняла, что все это время стояла замерев, как кролик при виде удава. М-да… Я считала себя более эмоционально устойчивой, что ли. Раньше мрачные типы меня не пугали, скорее я — их. Впрочем, сложно не признать, что в Эйверли (я умышленно опустила вежливое обращение к людям благородного происхождения) было что-то вызывающее стремление вжать голову в плечи и отвесить книксен. Хорошо, что я так и не научилась его делать! Хотя я и была благодарна за спасение от хищно клацающей зубами смерти, но отвешивать поклоны не собиралась. Тем более тем, кто считал ниже своего достоинства хотя бы поздороваться. Мы вместе молча дошли по тропке до деревни. Я, поборов желание сочувственно потрепать Оуэна по плечу, остановилась на развилке. Она вела к лачуге, которую я так толком и не привыкла называть домом. На моем локте покачивалась полупустая корзинка: ползать по траве и выискивать разметавшиеся по ней плоды мне показалось унизительно, поэтому я решила ограничиться тем, что осталось лежать на ее соломенном дне. «Матушка» точно будет недовольна… — Ну ладно, — негромко сказала я, обращаясь скорее к Оуэну, чем к Эйверли, — мне туда. Оуэн повернул голову в том направлении, куда я показала рукой, а Эйверли даже не пошелохнулся. — Простите, — вкрадчиво начал он, и от того, как именно он произнес «простите», я нервно хихикнула: с такой интонацией палач может обратиться к осужденному, мол, простите, сударь, что веревка на шее будет натирать, но вы же на эшафоте, в самом-то деле! — Но вам придется последовать за нами. Я невольно обвела взглядом ближайшие дома: возле них копошилось куча ребятишек, а чуть дальше лениво курили мужчины, восседавшие полукругом прямо на вытоптанной курами траве. Наличие зрителей не то чтобы успокоило (сомневаюсь, что за меня бы вступились), но немного приободрило. — Я бы солгала, что у меня дела, — с ледяной вежливостью откликнулась я, — но не привыкла врать по пустякам. Простите, — попыталась скопировать нотки в голосе Эйверли, — но я вынуждена отказаться от вашего заманчивого предложения. Оуэн растерянно перевел взгляд с меня на моего собеседника и обратно. Кажется, парень вообще не понимал, к чему клонит его старший коллега. Признаться, я пока тоже не догадывалась. Попыталась сойти с тропки, но Эйверли оказался у меня на пути с такой скоростью, что я едва не врезалась ему в грудную клетку. Его раскрытая ладонь замерла в паре миллиметров от меня, словно он выставил барьер на случай, если я все-таки пойду на него, как бык на матадора. Ну да, нашел дурочку. Я оценивающе посмотрела на него, невольно отметив, что он выше меня почти на полторы головы. В его стройности не было болезненной беспомощной худобы, скорее поджарая сила хищника. — Я вынужден настаивать. Я впилась взглядом в Эйверли. Вряд ли он распнет меня на глазах у всей деревни. На маньяка он не похож, на страстного любителя невинных девушек — тоже. Тогда что ему нужно? — И чем объясняется ваша настойчивость? Я сложила руки на груди. Корзинка оттягивала локоть, но бросить ее мне в голову не приходило — слишком дорого я заплатила за хранящийся в ней ужин. — Мне нужен свидетель. Всего-то? Я расслабилась. Так бы сразу и сказал! А то зыркает тут так, будто за спиной прячет мешок, который вот-вот накинет мне на голову. — Что ж, — медленно ответила я, пожав плечами, — почему бы и не составить вам компанию? Оуэн, очевидно, сообразивший, к чему были все эти реверансы, страдальчески вздохнул и посмотрел на Эйверли уже с разочарованием фаната, узревшего своего кумира в реальном свете. Раздраженно шмыгнув носом, мальчишка задрал подбородок, очевидно, изображая живую иллюстрацию к словам «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“». Я в очередной раз подавила улыбку: занятный паренек. — А не по пустякам? — Что? Я сбилась с шага. До шатра, который возвели на окраине деревни маги, оставалось всего ничего. Вообще-то они могли устроиться в одном из заброшенных домов или попросить кого-то из местных освободить на время свой, но, видимо, перспектива ночевать в клоповнике их не прельщала. — Вы не имеете привычки лгать по пустякам, это я запомнил. А в случае необходимости? Я замешкалась с ответом. Эйверли остановился возле высокого шатра, вызывающего у меня ассоциации с кочующим цирком, и отдернул полог. Первым в проем нырнул Оуэн, следующей должна была стать, но чуть помедлила. Сощурилась, глядя в светлое, лишенное и намека на загар лицо Эйверли, а потом выдохнула, слегка понизив голос: — С легкостью. Уже в шатре до меня донеслось его то ли одобрительное, то ли насмешливое хмыканье, а затем полог с легким хлопком задернулся. Пришлось чуть подвинуться, когда вслед за мной в прохладу шатра ступил Эйверли. Впрочем, занятая разглядыванием временного убежища магов, я сделала это на автомате. Внутри шатер оказался еще больше, чем выглядел снаружи. Видимо, дело было в пространственной магии или в чем-то подобном. Вместо земляного пола — скользкий паркет, покрытый непромокаемый тканью каркас сменился на гладкие, украшенные редкими картинами стены. Из холла, куда мы попали, вел коридор с десятком деревянных дверей. Очевидно, для каждого мага предполагалась своя спальня. Я едва не присвистнула: на фоне удручающей бедности все это смотрелось невероятно роскошно и вместе с тем комично. Все равно что замок, возведенный на мусорной свалке. Впрочем, кое-что меня действительно впечатлило: отсутствие уличного зноя. Либо маги уже изобрели кондиционер, либо решили этот вопрос иначе. Теперь понятно, почему незваные гости ходили в закрытой одежде. Одна из дверей распахнулась. — Рин Эйверли, рин Оуэн? Нам навстречу вышло сразу несколько магов. Среди них я отметила того, кто советовал Оуэну бросить конфеты на землю, а не отдать в руки детям, — сухопарого, уже отмеченного сединой мужчину с холодным и при этом будто бы влажным взглядом. Почему-то он сразу вызвал ассоциации с лягушкой — с такой же неприятной, как и этот маг. Между делом я отметила, что к Оуэну обращаются по имени, и секунду спустя не без труда припомнила, что не достигших совершеннолетия благородных господ называют именно так. — Рин Дэкси. — Кивок Эйверли был настолько мимолетен, что я и сама его едва заметила. — Мне придется поговорить с вами о поведении вашего подопечного. Оуэн покраснел, а потом и вовсе постарался слиться с диваном из резного белого дерева, который стоял позади него. — Что-то случилось? Захлопали и другие двери. Зрителей становилось все больше. Это вовсе не радовало наставника Оуэна, да и я никак не рассчитывала попасть на публичное линчевание. Даже задумалась, не слинять ли по-тихому? Судя по взгляду Эйверли, брошенному на меня, он это понял. Я послушно замерла на месте. Ладно, поприсутствую на этом странном представлении еще немного. А разворачивавшееся зрелище действительно отдавало театральщиной. Эйверли, дождавшись, когда в холле окажется большая часть увиденной сегодня процессии, продолжил: