— Вот как? — не без сарказма поинтересовалась я и, рухнув в соседнее кресло, дотянулась до ближайшего письма. — Передо мной извинились все пятьдесят семь человек? — Вообще-то они извинились передо мной, а не вами. — Джонатан позволил себе легкую насмешку. — И не пятьдесят семь, а шестьдесят два. Еще пятеро выразили сожаление, что уже составили письменную претензию, но не успели отправить ее юристу. Конверт выпал из рук и спланировал на ковер. — Вы серьезно? — Можете пересчитать письма. Я потрясла головой и сложила руки на груди, словно защищаясь. — Нет, я вам верю. Джонатан несколько секунд изучал мое лицо, словно искал ответ на какой-то вопрос, а затем легко поднялся на ноги. — Даже непривычно слышать эти слова в свой адрес. — Почему? — Мне редко такое говорят. — Он, не оборачиваясь, открыл дверцу прикроватной тумбочки. — Выпьете что-нибудь? Я хотела съязвить насчет хранения алкоголя в тумбочке рядом с кроватью, но, поразмыслив, не стала этого делать. Нам с Джонатаном придется какое-то время жить вместе, и лучше не дразнить его. В конце концов по законам этого мира теперь я — его собственность. Да, он согласился на фиктивный брак, но моя безопасность ограничивается только его понятиями о порядочности. — Нет, спасибо, — после паузы отказалась я: пить в компании новообретенного мужа показалась не лучшей идеей. — Как знаете, — легко согласился Джонатан. — Тогда и я не стану. Я вскинула бровь. Однако занятно. Если это была попытка споить меня, то какая-то вялая. Мой взгляд пропутешествовал со стопки писем на огромную двуспальную кровать. Полог был отдернут, поэтому я с трудом отвела глаза от россыпи маленьких круглых подушек и переключила внимание на камин, в котором, несмотря на теплую погоду, горел огонь. Новая комната оказалась гораздо больше предыдущей. Обстановка смущала роскошью: керамические вазы с цветами, картины в роскошных рамах, позолоченная люстра… Все это было мне чуждо. На этом фоне Джонатан не казался таким уж незнакомцем. С ним у нас явно было что-то общее. Ну да, мы же теперь женаты. Я хмыкнула, и Джонатан это заметил. — Простите, просто вспомнилось кое-что забавное. — Вот как? Я кивнула и решила, что лучше рассказать о разговоре с Гвен и Оуэном. — Пожалуй, вас могут счесть скупцом. Я пообещала своим друзьям, что не возьму у вас денег. Джонатан засунул руки в карманы. Его спина оставалась идеально прямой. — Поверьте, меня давно не интересует общественное мнение. Во мне снова проснулся профессиональный журналист. Я едва не зашарила рукой в поисках диктофона. — Почему? — Оно слишком предсказуемо и легко поддается корректировке. — Интересно. Значит, я могу рассказывать о вас все что угодно? Джонатан усмехнулся. — Вряд ли любая из ваших фантазий хоть как-то навредит моей репутации. Обо мне и без того ходит множество нелицеприятных слухов. Я помолчала и, постукивая указательным пальцем по губе, уточнила: — Тех самых слухов, рождению которых вы сами же и поспособствовали? Я била наугад, но, судя по тонкой улыбке Джонатана, попала в цель. — Возможно, — ответил он и резко сменил тему: — По дороге мне встретился мэтр Ларкинз. Беднягу сильно смутило ваше желание сдать зачет самостоятельно. Кажется, он решил, что таким хитрым образом его проверяет Тайная Канцелярия. Пришлось разубеждать его в этом все четверть часа, что он преследовал меня. Я фыркнула, стараясь не показать охватившего меня волнения. Не думала, что моя затея вызовет такой шум! — У вас получилось его переубедить? — Не уверен. В итоге я ушел порталом на середине его фразы. Учитывая, что он твердил одно и то же, вряд ли я упустил что-то интересное. Сложенные в замок пальцы нервно хрустнули. Я поморщилась и, положив руки на подлокотники, сменила положение. Теперь я сидела, откинувшись на спинку кресла. Наверное, тем самым пыталась увеличить и без того немаленькое расстояние между мной и Джонатаном. Забавно, что я почти не колебалась перед Ларкинзом, но сейчас чувствовала себя на редкость… уязвимо. — Знаю, это выглядит странно… — медленно протянула я, устремив взгляд чуть выше его плеча, — смотреть в лицо почему-то было неловко. — …Но мне действительно важно получить этот зачет самостоятельно. Без каких-либо поблажек. Джонатан серьезно кивнул и отошел к окну. Теперь он и вовсе стоял в противоположном углу комнаты. Между нами, как символ пропасти, лежал ковер. Вот только, несмотря на все это, я не могла отделаться от чувства, что мы с Джонатаном сближаемся. Пожалуй, даже быстрее, чем можно было бы подумать. — Можете не подбирать слов. — Он повернулся ко мне вполоборота и чуть отодвинул портьеру, чтобы взглянуть на раскинувшийся под окнами парк. — Я вас понимаю. — Правда? Он чуть выждал с ответом, словно раздумывал, стоит ли продолжать. — Как ни странно, да. Я вновь ощутила срочную потребность включить микрофон или хотя бы начать записывать. Подавшись вперед, я уточнила: — Почему это должно быть странно? То есть, почему я удивляюсь вашей реакции, понятно. Но вы… Разве вы не привыкли ставить себя на место предполагаемого преступника и мыслить, как он? Джонатан скупо улыбнулся. — Вы заметили, что сравнили себя с нарушителями закона? Я отмахнулась: — Это просто метафора. А может быть и нет. Я часто игнорирую местные правила, так что меня вполне можно счесть маргинальной и крайне подозрительной личностью. На вашем месте я бы поступила именно так. Он обернулся и искоса посмотрел на меня. Я снова не смогла прочесть его взгляд. — Ваши слова вторят моим мыслям. Тем забавнее становится тот факт, что я действительно вас понимаю. Между нами легко молчание. Оно было таким тяжелым и физически ощутимым, что давило на плечи. Я помедлила, а затем профессиональный интерес взял верх над осторожностью и здравым смыслом. — С самого начала вы единственный человек, относящийся ко мне как к равной. Можно поинтересоваться почему? Если бы мы играли в пинг-понг, мяч бы ударил Джонатана в лоб и с глухим стуком отскочил в сторону. — Кем вы были в прошлой жизни? — вдруг спросил он. — Той, кто любил задавать вопросы. По лицу Джонатана скользнула тень одобрения. — Возможно, в этом все дело. Я тоже люблю ответы, но предпочитаю находить их без подсказок в виде скучных разговоров. Мне бы обидеться, но я лишь развеселилась. — Некоторые разговоры бывают на редкость занимательны. — Сложно с вами согласиться. Прозвучало это не очень вежливо, но я уже успела понять, что в случае с Джонатаном слова не так важны. Гораздо показательнее интонации. Сейчас в его голосе прозвучали задумчивые нотки. Я не рассчитывала на продолжение и удивленно вскинула голову, когда он снова заговорил. — Я всегда воспринимаю неприятеля всерьез, — негромко сказал он, смотря на меня в упор. — В этом ошибка многих благородных ринов: они считают тех, кто стоит ниже их на социальной лестнице, априори слабыми и глупыми. Я же никогда не позволяю себе недооценивать противника. Я сглотнула. В воздухе пронеслось предчувствие шторма. Даже как будто стало темнее, словно солнце затянуло грозовой тучей. — Это вы к чему? Он пожал плечами: — Вы спросили, почему я отнесся к вам без снисхождения. Я пояснил: потому что считаю вас опасным игроком, как и любого, чьи мотивы вызывают у меня сомнения. Пусть другие обманываются и видят лишь хрупкую девушку с милым личиком. Вы сложнее этого образа. Пришлось прочистить горло и только потом вполголоса заметить: