Вся обстановка комнаты для допросов управления полиции Сент-Джорджа состояла из стола, нескольких стульев и окна, выходящего на чахлые деревья во дворе здания. В телевизионных шоу, посвященных работе полиции, показывают однонаправленные зеркала и навороченные системы аудио- и видеозаписи, однако в действительности такое встречается редко. Действительность заключается в том, что всякий раз, когда какой-нибудь город сталкивается с дефицитом бюджета, в первую очередь сокращается финансирование полиции, которой предлагается делать больше, обходясь меньшим. Обыватели не понимают, что преступников в настоящее время помогают в основном задерживать новые технологии, а не традиционная слежка. Поэтому когда у патрульного в машине компьютер, устаревший еще пятнадцать лет назад, он не может подключиться к единой базе всех правоохранительных органов страны. А серийные насильники славятся своим умением просачиваться в информационные щели, существующие между различными ведомствами. Ярдли наблюдала за Дилбертом Морганом в квадратное окошко в двери комнаты допросов. У него было несколько сильных тиков; руки тряслись так, что он с трудом удерживал их на столе. Человек, расправившийся с Олсенами и Динами, должен быть спокойным и собранным. Даже в полицейском участке пульс у него останется размеренным, он будет улыбаться и отвечать на вопросы вежливо, мягко и умело отметая обвинения. Дилберт Морган же был похож на человека, которого вот-вот хватит сердечный приступ. Болдуин, стоявший за дверью рядом с Ярдли, разговаривал по телефону с находящимся в Бостоне доктором Сартом. Джессика слушала их разговор. — Даже не знаю, соответствует ли он тому психологическому портрету, который я сейчас для вас составляю, — говорил Сарт. — Многие хищники гордятся своими достижениями и хвастают ими при первой возможности, однако этот конкретный преступник предпринял из ряда вон выходящие усилия, чтобы его не нашли. Он не хочет, чтобы его задержали. По крайней мере, пока что. Держать у себя в шкафу связанную женщину и попытаться убежать от вас, в то время как он мог бы просто с вами поговорить, направив ваше внимание в другую сторону, — этот человек вряд ли так поступил бы. Едва ли он тот, кто убил Олсенов и Динов. То обстоятельство, что Сарт, говоря о жестоких убийствах, использовал слово «достижения», вызвало у Ярдли дрожь отвращения. — Взгляните на результаты психиатрической экспертизы, которые я вам высылаю, — сказал Болдуин. — Этому человеку в возрасте двадцати одного года был поставлен диагноз «параноидальная шизофрения», после чего он практически все время проводил в различных психиатрических заведениях. Мы переговорили с его врачами, и похоже, пару месяцев назад он перестал с ними встречаться. — Кейсон, скорее всего, в настоящее время его состояние слишком нестабильное, так что допрос лучше отложить. Пусть он успокоится, примет лекарства, и тогда можно будет его допрашивать. Не исключено, что он раскается в своих действиях и сам захочет о них поговорить. Подошел Ортис с запечатанной банкой содовой. — Придя в себя, он, скорее всего, потребует адвокатов, и тогда ему, возможно, удастся ускользнуть от меня. — Болдуин помолчал. — Я могу каким-нибудь образом вывести его из равновесия? Если он сломается, нам, возможно, удастся… — Вы же понимаете, что я ни за что не пойду на такое, правда? — Да, знаю… — Болдуин вздохнул. — И все же попробовать стоило. Спасибо, доктор. Ярдли всмотрелась ему в лицо. Несколько лет назад Болдуин связался со свидетельницей, которой предстояло давать показания в деле против серийного насильника. Защита утверждала, что Болдуин показал ей фотографии обвиняемого до опознания. Агент ФБР это отрицал, как и свидетельница, однако Джессика гадала, не могло ли это быть правдой. Мотивы Болдуина были чистыми, она в этом не сомневалась, но все-таки существует очень тонкая грань между тем, чтобы любыми силами добиться осуждения виновного, и тем, чтобы осудить невиновного. И Ярдли, как прокурор, не могла допустить, чтобы эту грань переступали. Завершив разговор, Болдуин спросил: — Готов? — Только после тебя, — сказал Ортис. Они вошли в комнату. Джессика наблюдала за ними в окошко. Дилберт Морган раскачивался взад и вперед, обхватив руками грудь. Очки у него сползли на самый кончик носа. Он был настолько худ, что казался ожившей марионеткой. Ярдли отметила, что его искусанные губы кровоточат в нескольких местах. — Мне н-н-нужно в-вернуться д-домой. Морган говорил, сильно заикаясь, и старательно избегал смотреть следователям в глаза. Открыв банку содовой, Ортис поставил ее перед задержанным. — Пить хочешь, Дилберт? Ты долго торчал среди барханов. Схватив банку, Морган сделал большой глоток. Несколько капель стекли по подбородку на рубашку. Рыгнув, он поставил банку на стол, затем снова обхватил себя за грудь и принялся раскачиваться взад и вперед. Болдуин и Ортис уселись напротив него. — С Рейчел всё хорошо, — сказал Болдуин. — Она просила тебе передать, что с ней всё в порядке. — Он помолчал. — Дилберт, ты помнишь, что произошло? — Она с-с-собиралась м-меня з-з-заложить. — Заложить за что? Морган покачал головой. — Я х-хочу в-вернуться домой. — Понимаю, Дилберт, но мы не можем отпустить тебя до тех пор, пока не поймем, что случилось. Ты ведь мог сделать Рейчел очень больно. Конечно, я знаю, что ты не хотел сделать ей больно. Морган отчаянно затряс головой. — Дилберт, а ты еще кого-нибудь обижал так же, как обидел Рейчел? — спросил Ортис. — Я, конечно, понимаю, что ты никому не хотел сделать больно, но были ли другие? — Я х-хочу в-вернуться д-домой. — Понимаю, но мы не можем… Ярдли приоткрыла дверь. — Кейсон, можно тебя на минутку? Болдуин откинулся на спинку стула. — Это никак не подождет? — Нет. Он оглянулся на Ортиса, тот пожал плечами. Они встали и вышли из комнаты. — В чем дело? — спросил Болдуин, когда дверь в комнату допросов закрылась. — Это определенно не он. Болдуин посмотрел в окошко на Моргана. — Пока что мы еще не можем это сказать. — Кейсон, это не он. — Хорошо, дай мне закончить, и тогда мы выясним это наверняка. — Замечательно. Но мне не по себе смотреть, как вы запугиваете психически больного человека, не дав ему возможности связаться со своим адвокатом. — Достав телефон, она позвонила на круглосуточную линию федеральных адвокатов. — Говорит Джессика Ярдли из федеральной прокуратуры. Мне нужен адвокат. Некий Дилберт Морган допрашивается в управлении полиции Сент-Джорджа по подозрению в убийстве. — Оглянулась на Болдуина. — Здесь находятся два агента ФБР, Болдуин и Ортис, и мне хотелось бы, чтобы у мистера Моргана, если он захочет с ними говорить, был представитель. Оператор ответила, что адвокат прибудет через час. — Он не просил адвоката, — оскалился Болдуин. Ярдли убрала телефон. — Адвокат будет здесь через час. Тогда позвонишь мне и скажешь, разрешил ли он своему клиенту общаться с вами. Не дожидаясь ответа, Джессика развернулась и направилась к выходу. — Мне она нравится, — донеслись до нее слова Ортиса, обращенные к Болдуину. — С ней не расслабишься. Глава 12 До Ярдли дошли слухи, что с Дилберта Моргана сняли подозрения в убийствах Динов и Олсенов. В обе эти ночи вместе с ним была его подружка Рейчел, а в ночь убийства Олсенов они около двадцати трех часов даже попали на камеру видеонаблюдения в круглосуточной аптеке. Поскольку Болдуин не потрудился сообщить ей об этом, Джессика предположила, что он сожалеет о том, что обратился к ней. Времени было уже час дня, и она собиралась отправляться обедать, когда в дверях показался Болдуин. — Привет, — сказал он. Ярдли опустилась обратно в кресло. — Привет. Засунув руки в карманы, он прислонился к двери. — Как тебе спится? — Хорошо. А тебе как? — Терпеть не могу неловкие разговоры ни о чем, — усмехнулся Болдуин. — Почему неловкие? — Послушай, я сожалею о том, что случилось. — Он уселся напротив. — Ты была права на все сто процентов. Все, что я вытянул бы из этого типа, все равно выбросили бы на помойку. Даже не знаю, что на меня нашло. — Когда охотник приближается к добыче, он совершает самые грубые ошибки. По крайней мере, мне так говорили. — Меня частенько отчитывал за это отец. Он считал, что после смерти мамы ему нужно установить со мной прочную связь. И ты абсолютно права. Охотничий азарт затуманивает мозги. Итак, ты меня простила? Он сказал «после смерти» — не «после гибели», не «после того, как маму убили». Ярдли задумалась: Болдуину стали известны какие-либо новые обстоятельства и он больше не считает смерть своей матери убийством, или же ему просто легче не произносить вслух это слово? — Прощать нечего. Каковы твои планы? — Очень простые: сидеть и ждать, потому что мы ни хрена не можем сделать. Повторный опрос соседей Олсенов ничего не дал, а убийца, вполне возможно, собирается нанести новый удар меньше чем через две недели. — Ты ни в чем не виноват, Кейсон. По мешкам у тебя под глазами я вижу, что это дело не дает тебе спать. Ты делаешь все возможное. Не вини себя.