И откуда только взялся этот проклятый сквозняк?! Почему Эдвина назвала меня «лживой дрянью»? Хамка! Я никогда не хотела детей, тем более чужих, и она это прекрасно знала. Пусть в ней течёт кровь Терес, но её отец... Человек! И хорошо, что Данна решила с ней возиться. У меня сейчас и без неё в жизни полно сложностей. И самая первостепенная — как-то увидеться с Родингером. Только бы он был в городе! Только бы был дома... Не теряя времени, я ухожу через вход для прислуги. Надеюсь, тётя сумеет потянуть время и Бальдер не сразу поднимет тревогу. Глава 3 Эндер Делагарди Мои планы с утра пораньше поговорить с «Ливен» полетели к харгам. Пришлось нам с Таубе разделиться. Он поехал к липовой гувернантке, я — к венценосному старику, раздающему абсурдные приказы. Как бы не убить его в порыве ярости. Ярости, которой во мне сейчас было больше, чем айсбергов во всём Ледяном океане. Пока ехал, сжимал руль так, что даже удивительно, как тот не покорёжило. На его месте я представлял цыплячью шею Вильхельма Девятого, но даже эта приятная во всех отношениях картина не помогала успокоиться, взять себя в руки. Идиот... Какой же он идиот! Мало того что всё это время я опасался Данны, так теперь ещё и неизвестный дракон решил открыть охоту на бедного ребёнка. Можно подумать, Эдвина недостаточно настрадалась. Можно подумать, в доме Левенштернов она будет в безопасности. Эта рыжая стерва скорее сама приведёт её за ручку к убийце, чтобы расчистить себе дорогу к наследству и титулам. Вполне возможно, она и так с ним в сговоре, а король, обозлившись на меня, и рад им подыграть. Тварь! Во дворец я попал без проблем. Проблемы ждали дальше, у дверей в покои монарха. — Его величество сегодня не принимает. Он в трауре, — заявил с кривой ухмылкой, которую тут же захотелось содрать когтями, обер-камергер, и стража, повинуясь одному лишь его взгляду, шагнула вперёд, ко мне. Неужели думают, что я начну ломиться к его величеству силой? От этого толку будет ещё меньше, чем от разговоров с Левенштерн. Другого приёма я и не ожидал, а потому невозмутимо сказал: — Я собирался поделиться с его величеством информацией относительно убийства лорда Карриша. Но если он в трауре... Что ж, значит, в другой раз. Кивнул на прощание, развернулся, якобы собираясь уйти. — Вы можете передать через меня! — выпалил обер-камергер. Я бросил на него через плечо взгляд: — Не имею права разглашать детали расследования никому, кроме моего начальства и короля. — Разве вы расследуете убийство лорда Карриша? В том-то и дело, что не я. Этим должна заниматься полиция, но почему-то Вильхельм считает повинным в смерти своего друга и компаньона по шахматам именно меня. — Нет, но моё собственное расследование, как выяснилось, связано со вчерашними событиями, — снова соврал я. И снова засобирался: — В любом случае это может подождать. Попробую поговорить с его величеством завтра... — Постойте! — Прихвостень старика скрылся за дверью, которая приоткрылась снова, спустя неполную минуту. И уже с совсем другой интонацией он продолжил: — Проходите, лорд Делагарди. Его величество ждёт вас. Ход сработал, хоть я понятия не имел, как обстоят дела с расследованием убийства Карриша. Он был последний, кто занимал мои мысли. Сейчас главное забрать Эдвину. В кабинете монарха, в котором я в последнее время бывал слишком часто, было душно, если не сказать жарко. В камине ярилось пламя, воздух, спёртый и неприятный, пропах лекарствами. Вильхельм сидел, устало уронив голову на спинку кресла. Казалось, за одну короткую ночь он постарел ещё на десяток лет, и теперь уже точно напоминал высохшую мумию, а не живого человека. Тем более дракона! Наверное, в любой другой раз я бы испытал к нему жалость, но сегодня... сейчас... лишь коротко поклонился и, как и требовали правила харгового этикета, велеречиво сказал: — Благодарю за возможность поговорить с вами. Ваше величество... — Оставь нас, — хрипло велел старик своему обер-камергеру. Прикрыл глаза, словно два эти коротких слова выжали из него последние соки и, дождавшись, когда за придворным закроются двери, слабо продолжил: — Рассказывай, Эндер, что ты узнал? — Я обманул вас, — наигранно-спокойно начал я и, несмотря на то, что старик нахмурился (хотя скорее недовольно скривился), невозмутимо продолжил: — Я пришёл поговорить о своей воспитаннице и просить, чтобы вы отозвали приказ передать её Левенштернам. Эдвина в опасности и... — Она даже в сиротском приюте будет в большей безопасности, чем у вас дома, Делагарди, — усмехнулся старик. И тут же закашлялся. С явным усилием подался вперёд, чтобы дотянуться до бокала с какой-то мутно-зелёной бурдой. Дрожащей рукой поднёс к губам, сделал пару глотков, после чего хрипло выдохнул: — Вы тратите впустую моё время. А за ложь... — Она же ребёнок! Если вам не угодил я, я готов сделать всё, чтобы это исправить. Но не надо впутывать в чужие интриги Эдвину Польман. У неё есть дом, есть опекун — я. Есть родная тётя — моя жена. Мы о ней заботимся! — Вы и ваша жена? — ещё одна усмешка, такая же кривая и циничная, как у обер-камергера. — Я слышал о ней другое. Буквально вчера, на балу, её величество рассказывала, как Раннвей... — Её величество поверила грязным сплетням, — резко перебил я. — Не думал, что и вы тоже настолько доверчивы. 3.2 Тут же мысленно на себя выругался. За опрометчивые слова, за тон, на который не имел права в присутствии короля. Или, скорее, жалкого его подобия. — Ещё раз повторяю: вы тратите моё время, Делагарди, — процедил Вильхельм и неуклюже взмахнул рукой. Так, что остатки вонючего пойла пролились на ковёр. Но он этого даже не заметил, продолжал раздражённо разбрасываться словами: — Ничто не мешает мне приказать вас арестовать. Возможно, в тюрьме вы поумнеете и вспомните, как следует разговаривать со своим правителем! — Вы арестуете меня... на каких основаниях? — продолжая выжимать из себя остатки самообладания, спросил я. Не дожидаясь, когда мне ответят, резко добавил, понимая, что самообладание уже давно полетело к харгам: — Знати это может не понравиться. Сам факт, что теперь драконов, да ещё и главу Высокого дома, безосновательно берут под стражу. Что же касается моей племянницы... Я так или иначе её верну. Вопрос лишь в том, как: громко и со скандалом или с милостивого разрешения вашего величества. — Никакие скандалы не помогут вам... — Мне на руку сыграют законы драконов. Король скрипнул от досады зубами. Сощурился, уже даже не раздражённо, а зло, и швырнул мне в лицо: — Что за чушь вы несёте? Какие законы драконов?! — Один конкретный закон. Шарт’аран. Последнее слово я произнёс тихо, но старик всё равно услышал. Услышал и вздрогнул. — Дуэли в Кармаре запрещены, — выронил, поморщившись. — Но это не дуэль, а возможность дракона отстоять свои права на драконицу. И снова раздался протяжный скрежет зубов. — Эти кровавые бойни случались, когда двое драконов желали взять в жёны одну и ту же драконицу. При чём здесь Эдвина Польман?! — В законе не прописано, за кого именно можно сражаться. Невесту, сестру, племянницу... — Но это подразумевается... Всегда подразумевалось! — В Шарт’аран не уточняется, — упрямо парировал я, продолжая в упор смотреть на монарха. Наш спор добавил красок его бледному лицу. Теперь щёки Вильхельма алели, а глаза сверкали от гнева. — Рангель Левенштерн, как единственный мужчина в семье, обязан будет принять вызов. И умереть. Я решил дать ему шанс на жизнь и прежде переговорить с вами. Но если мне не оставят выбора... — Делагарди, вы окончательно обнаглели! — взревел король (почти) и снова закашлялся, потому что рычать и реветь, как настоящий дракон, уже давно был не в состоянии. Примчался камергер, успел выхватить из ослабевшей руки господина бокал прежде, чем тот отправился за своим вонючим содержимым на пол, и испуганно воскликнул: — Ваше величество, позвать лекаря? Или... Скажите, что мне сделать?! — Он бросил на меня злобный взгляд, который я отразил с холодной невозмутимостью, и снова принялся кружить наседкой вокруг правителя. — Так что мне передать Левенштернам? — спросил я и нахмурился, заметив, как на столе всколыхнулась кипа бумаг. Перо, дрогнув, выползло из чернильницы, и тёмная клякса приземлилась на чистый лист бумаги. Ни король, сотрясавшийся от приступов кашля, ни мечущийся вокруг него обер-камергер этого не заметили. Как и нескольких неуклюже нацарапанных на листке слов: Женя... опасность... Родингер... его... дом! Мысленно выругавшись, я смял лист бумаги, сунул в карман и, поклонившись, коротко сказал: — Буду ждать вашего решения, ваше величество. До вечера. А вечером, пожалуй, нанесу визит Левенштернам. Король взмахнул рукой, не то отпуская меня, не то этим жестом пытаясь послать. Туда, куда я сейчас готов был отправить Вольмара. И на бой с куда большим удовольствием вызвал бы его, а не пьяницу Рангеля!