– Что вы, разумеется, помню. И, пожалуйста, зовите меня Лоренцо. Он снял темные очки и часто заморгал от дневного света. Аннабель задумалась, действительно ли он ее запомнил или же это было сказано из вежливости. Первая их встреча длилась каких-то пять минут, а может, и того меньше. Однажды вечером, около девяти часов, Аннабель натолкнулась на Лоренцо с Мэтью на бульваре Хельветик. Она была удивлена, встретившись с мужем глазами через улицу. Аннабель возвращалась из кинотеатра, где в одиночестве смотрела какой-то фильм. Мэтью был с мужчиной и женщиной, все они весело смеялись. Мужчина как раз открывал дверь в «Гриффинс клаб» – заведение с шикарным рестораном только для своих и ночным клубом, где за дружеской беседой под музыку всемирно известных диджеев любили встречаться в приватной обстановке различные селебрити и супербогачи. На мгновение Аннабель показалось, что Мэтью сейчас нырнет в открытые двери, сделав вид, будто не заметил ее. Но вместо этого он помахал Аннабель рукой. Переходя улицу, она чувствовала, как учащенно бьется ее сердце, и мысленно готовилась к не самому приятному разговору. Но Мэтью улыбался, как будто все было нормально и ничего особенного не происходило. Либо он был очень искусным лжецом, либо действительно не считал, что поступает неправильно. «Может, его рабочий день все еще продолжается? – подумала Аннабель. – Просто рабочее место перенесено в «Гриффинс клаб»? – Вот так сюрприз! – воскликнул Мэтью. – Это моя жена – Аннабель. Аннабель, это клиенты Йонаса. Сам он неважно себя чувствует и попросил меня помочь нашим гостям хорошо провести сегодняшний вечер. Аннабель улыбнулась в ответ; натянутая улыбка – это был максимум, на что она оказалась способна при сложившихся обстоятельствах. Она сразу же обратила внимание, что Мэтью не пригласил ее к ним присоединиться, и они вчетвером застряли в неловкой паузе у входа в дорогой клуб, слыша раскатистый отзвук басов, раздававшихся изнутри. – Я хочу домой, – наконец сказала Аннабель, коротко кивнув. – День выдался долгим, и я устала. Ей показалось, что гости Мэтью при этих словах с облегчением переглянулись. А возможно, у нее уже начала развиваться паранойя. – Я тоже скоро буду дома, – отозвался Мэтью и поцеловал жену в щеку – эдакий сдержанный, несерьезный поцелуй, – после чего открыл перед гостями двери клуба. Только теперь Аннабель сообразила, что Мэтью так и не назвал их имен. Но сейчас она узнала его спутников: это были Лоренцо Мора и Фатима Амир. – Лоренцо, можно с вами немного пообщаться? Желательно с глазу на глаз. – Может быть, подвезти вас домой? Если вы уже собираетесь уходить, разумеется. – Благодарю вас, – кивнула Аннабель. – На самом деле я совсем выбилась из сил. И мне бы хотелось уехать домой прямо сейчас, если это возможно. – Аннабель, здесь очень много людей, которые хотели бы с тобой поговорить, – возразил Джулиан и положил руку ей на плечо. – Да и Клаузеры… – Йонас и Эльза все поймут. Этот день выдался очень тяжелым для меня. – Они обязательно все поймут, – вмешалась Зои. – Поезжай, Аннабель, отдохни. А я скажу им, что ты уходишь, и все объясню. – И, пожалуйста, поблагодари их за все от моего имени. – Конечно. – Зои обняла Аннабель на прощанье. – Скоро я тебя навещу, – заговорщически шепнула она ей на ухо, прежде чем отпустить. Аннабель расцеловала Джулиана в обе щеки и последовала за Лоренцо к подъездной дорожке. Тихо подкатил серебристый мерседес, и Лоренцо придержал открытую для нее дверцу. Аннабель чувствовала, что нервничает; она хотела, чтобы никто не слышал их разговора – даже водитель. Однако, как только она продиктовала свой адрес, Лоренцо нажал какую-то кнопку и поднявшееся затемненное стекло отделило задние сиденья от передних. Наконец-то они с Мора остались наедине. – Спасибо вам, – начала Аннабель. – Вы не представляете, как мне хотелось убраться оттуда. – Не за что. Вы помните меня, не так ли? Ту нашу встречу перед «Гриффинс клаб». Я был тогда с вашим супругом и Фатимой Амир. – Да, помню. – И сейчас вы хотите расспросить меня о Фатиме, я не ошибся? Поэтому и подошли ко мне. – Я… – Аннабель умолкла в нерешительности. – Сначала я просто вас узнала, но не могла припомнить, где мы виделись. – Вы ведь знаете, к какой семье я принадлежу, миссис Уэрнер? – Пожалуйста, зовите меня просто Аннабель. А что касается вашего вопроса, я отвечу – нет. Вернее, да. Но мне известно только то, что рассказал Мэтью, когда я поинтересовалась у него, кто вы такой. – И он сообщил вам, что мой дядя был главой картеля Мора? Глаза Аннабель удивленно округлились. – Нет! – воскликнула она. – Нет-нет. Ничего подобного. Мэтью говорил мне, что вашей семье принадлежит крупнейший в мире сахарный бизнес. Лоренцо рассмеялся. – Ну, этим мы тоже занимаемся, – сказал он. Аннабель не могла определить, говорит ли он серьезно или шутит, и поэтому натянуто улыбнулась. Здесь в Женеве она научилась говорить о деньгах весьма осторожно. Денег тут было очень много, и они не всегда были чистыми. Поэтому разумнее было воздерживаться от лишних вопросов. – Наша семья занимается одновременно несколькими направлениями. «Мора интернэшнл» стала многоголовым чудищем. Я руковожу «Мора кристалс», сахарным бизнесом. Вам приходилось бывать в Доминиканской республике? – Нет, никогда. – Я живу на одном небольшом островке у ее южного побережья. Он называется Исла Альма. Это самое красивое место на земле. У нас там есть частный клуб «Кейн Бэй». Бо́льшую часть времени я нахожусь в разъездах: Майами, Нью-Йорк, Париж, Панама. Но когда я думаю о своем доме, то вспоминаю это место. А наши сахарные плантации расположены на главном острове. – Звучит очаровательно. – И не только звучит. Исла Альма действительно очаровательный уголок. Знаете, поля сахарного тростника – суровое место. И чтобы заниматься сахарным бизнесом, нужно быть человеком определенного склада. Человеком, который чувствует себя комфортно, ведя дела железной рукой. Аннабель не знала, что на это ответить, и поэтому просто кивнула. У нее даже промелькнула мысль, что, возможно, она совершила ошибку. Она оказалась в автомобиле наедине с очень опасным человеком, и все ради чего? Чтобы расспросить его подробнее о какой-то случайной встрече на улице? – Я приглашаю вас посетить мой остров в любое удобное для вас время. Двери моего дома всегда открыты для вас. Собственно, я прилетел в Женеву, чтобы сказать вам об этом. Я хочу, чтобы вы знали: у вас есть друг – это я. – Вы очень добры ко мне. А где проживают остальные члены вашей семьи? – Мои братья управляют еще одной дочерней компанией нашего семейного бизнеса в Майами. Отец в основном живет в Палм-Бич, один мой дядя – в Париже, другой – в Венесуэле. Нам всем бывает нелегко прийти к согласию, когда речь заходит об управлении разными направлениями бизнеса. Именно поэтому мы и обратились в «Свисс юнайтед». Йонас славится умением находить оптимальные управленческие решения для сложных семейных структур. А он, в свою очередь, доверял Мэтью, особенно в вопросах, которые касаются налогообложения. – В Нью-Йорке Мэтью был адвокатом по налоговому праву. Одним из лучших. – Я во многом полагался на советы Мэтью. От него веяло уверенностью, он умел успокоить. И это было весьма кстати, в особенности когда дело касалось конфликтов между молодым и старшим поколениями нашей семьи. – Я всегда говорила, что Мэтью нужно было стать психологом. Люди сами все ему рассказывают, в том числе очень личное. Это происходит постоянно. На нашем первом свидании я, например, рассказала ему о том, что мои родители умерли, когда я была еще совсем ребенком. От него исходит – исходило – какое-то тепло. Простите, я до сих пор говорю о нем в настоящем времени. В моем сознании случившееся еще не улеглось, я все думаю, что Мэтью вот-вот снова войдет в мои двери. Лоренцо осторожно похлопал ее по руке: – Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. С минуту они помолчали. Аннабель подумала, что сейчас расплачется, но ее глаза оставались сухими. У нее закончились слезы – она их выплакала. Поэтому Аннабель просто смотрела в окно, чувствуя внутри болезненную пустоту. – Не знаю, зачем мы сюда приехали, – наконец сказала она. – Сейчас все это кажется мне дурным сном. – Вы приехали, чтобы делать деньги. Мэтью хотел купить большой дом в Лондоне или Париже, а может быть, и особняк где-нибудь в Майами, чтобы в сорок пять лет отойти от дел и проводить свои дни вместе с вами. Что, не так? – Думаю, идея была именно такой. Но речь не шла о собственном особняке в Лондоне. Возможно, небольшой домик с верандой и видом на океан… Аннабель отвернулась, съежившись от неловкости. Что еще она могла ему сказать? Что на пятом месяце беременности потеряла ребенка? А потом, всего через две недели после этого, от сердечного приступа умер отец Мэтью? Они дважды за очень короткий промежуток времени испытали опустошение. Им необходимо было начать все заново. После одного телефонного разговора со старинным другом отца, Йонасом Клаузером, Мэтью решил, что работа в частном банке – это то, что ему сейчас нужно. С его опытом в области налогового законодательства, дипломом университета из Лиги плюща, школьными связями и огромным обаянием он идеально подходил для этой должности. Йонас пообещал, что бо́льшую часть времени Мэтью будет летать первым классом в Нью-Йорк, Лондон, Париж, Мадрид, Гонконг, где будет вести задушевные беседы с президентами компаний и султанами. Никаких унылых ужинов, продаваемых навынос, за своим рабочим столом; в «Свисс юнайтед» он будет угощать своих клиентов винами и изысканной едой в лучших ресторанах мира, отмеченных звездами Мишлен. Он будет кататься с ними на лыжах в швейцарском Гштааде, загорать на борту яхты у южного побережья Франции. Частный банк, говорил Йонас, – это бизнес, построенный на доверии. Так что речь идет о том, чтобы завоевать доверие клиентов. Чтобы они почувствовали, что ты – их лучший в мире друг и, что бы ни случилось, в любом случае позаботишься о них, а также об их деньгах, что еще более важно. И все это – за жалованье, которое втрое превосходило его оклад в «Скадден», где Мэтью тогда работал, плюс большой бонус за каждого клиента, которого он приведет в банк лично. Да и прочие привилегии, куда входит пятисотый мерседес, квартира в Старом городе площадью двести квадратных футов, доступ к лыжному шале в Церматте и безлимитная корпоративная карточка «Америкэн экспресс» на представительские расходы. Все это было так романтично, так экзотично, так ново. Мэтью колебался, но Аннабель сама подтолкнула его к тому, чтобы принять это предложение. «Это именно то, что нам сейчас нужно», – сказала она тогда. «Попробуй поработать в Швейцарии пару лет, – сказал Йонас. – Если не понравится, найдем тебе что-нибудь в Нью-Йорке. А пока что ты будешь зарабатывать хорошие деньги. Развеешься, прочистишь мозги. Получишь опыт европейской жизни. Что может быть лучше?» – Мэтью беседовал с вами о работе? О своих клиентах? – поинтересовался Лоренцо. – Никогда. Он все время работал. Я его почти не видела. Мэтью говорил, что все, чем он занимается, строго конфиденциально, поэтому я старалась его не расспрашивать. – А с Фатимой Амир вы встречались после того вечера? – Нет. Я видела ее один-единственный раз. И Мэтью никогда не упоминал ее имени. – Она была его клиентом. – Я так и поняла. – Так вы не знали, что ваш муж летит в Лондон на встречу с ней? – Мне он сказал, что едет в Цюрих. – У них не было романа, если вы об этом подумали. Аннабель нахмурилась: – Откуда вам это известно? – Я достаточно хорошо знаю их обоих. Тогда вечером в «Гриффинс клаб» я встречался с ними далеко не впервые. Мэтью познакомил нас примерно год назад. У нас с Фатимой было много общего. Мэтью подумал, что я мог бы ей помочь. И я помог. По крайней мере, попытался. – Простите, но я не понимаю. – У семьи Фатимы есть нефтяной бизнес, похожий на мой сахарный. У Амиров имеются легальные направления деятельности и не слишком легальные. Теперь понятно? – Да. – Фатима руководила собственным хеджевым фондом. И не хотела иметь ничего общего с теневыми финансами своей семьи. Но трудно сохранить руки чистыми, если горшок, который ты пытаешься удержать, грязный. – Вот оно что. Понятно. – Мэтью помогал ей в этом. Но задача была очень сложной. И опасной. Между нами говоря, Фатима – кузина Асада. Ее родной брат работает на него. Это опасные люди, у которых много, очень много врагов. К лояльности внутри семьи там относятся крайне серьезно. Им не нравится сама мысль о том, что их могут предать, даже в каких-то незначительных вопросах. Особенно когда это касается женщины.