Виктор стоял как соляной столб посреди разоренного гнезда, которое с любовью лепил, но одной его любви оказалось недостаточно. Наступила осень, ветреная и слякотная, как обычно в Крыму. Тяжелый, обремененный своими грехами, Виктор не мог найти себе места, не получалось наслаждаться жизнью, потому что постоянно думал о себе и о других, как о грешниках. Новое чувство вины не давало покоя. Ходил в церковь, бил поклоны и молился. И жизнь на Желтой в родном доме с чудесным, радовавшим прежде видом становилась в тягость. Он почувствовал себя здесь чужим. «Вся наша жизнь состоит из грехов», – был уверен Виктор. …Все идеалы, идеологии, религии – это ложь. И когда мы несем груз того, что мы должны и не должны делать, навязанный нам другими, мы становимся похожими на оборванного, борющегося человека, который пытается вскарабкаться в гору, неся на своих плечах тирана. А Желтая подталкивала уже к выходу. И однажды вдруг пришло простое решение, от одной мысли о нем стало радостно и легко на душе. «Домой! На родину, там все: старушка-мать, первая жена, сыновья, друзья юности. Все понятные и родные, нуждающиеся в моем участии, в моей помощи». Виктор закрыл свой дом, отдал ключи Дмитрию: «Присмотри пока, летом приедем в отпуск». Погрузил необходимые вещи, любимую овчарку и отправился с дочерью в родной городок, в новую Донецкую Народную Республику. От себя не убежать, хватит прятаться! Лизонька всю дорогу вела себя возбужденно и постоянно задавала вопросы: – Папа, а ты не боишься войны? А как же моя шахматная школа? А бальные танцы? А мои друзья? И отец уверенно отвечал: – Не переживай, дочь, я же с тобой! Скоро все войны везде закончатся. А шахматы и танцы мы с тобой организуем, сделаем что-то хорошее для детей нашего городка. Знаешь, есть такая поговорка: «Где родился – там и пригодился!» И друзья, Лизонька, появятся, скучать не придется. У нас много будет интересных дел. Все будет хорошо, поспи пока, дорога дальняя. Виктор вырос, созрел здесь, на Желтой Горе, как Мужчина, и готов соединиться с самим собой, стать целостным, разделить свою судьбу с судьбой Родины в тяжелое для нее время. Дом 4 Марина …Наступило лето, и Марина вернулась в свой дом. В последнюю ночь уходящего июня она медитировала на ступеньках крыльца, временами открывая глаза, любовалась звездным небом, наблюдая уникальное астрономическое явление – максимальное сближение Венеры с Юпитером. Она долго сидела, запрокинув голову, глядя на небесный поцелуй двух планет и думала о своем тотальном одиночестве. Так долго, что у нее заломило шею, – она заняла удобное положение, прислонившись к стене дома, и прикрыла глаза. Вдруг Марина почувствовала чье-то присутствие рядом, как будто воздух колыхнулся, и она услышала: «Привет». Не решаясь повернуть голову, боковым зрением увидела абрис колеблющейся фигуры совсем близко от себя. Ей должно было бы стать страшно, но не стало. Она спокойно подумала: «Схожу с ума» – и снова осторожно посмотрела направо – рядом точно кто-то был. Хотя быть никого не должно – вокруг дома высокий забор и дверь на замке, она здесь одна. «Ну, вот и дожила до глюков», – не успела подумать она, как услышала: – Я не глюк, а твой Ангел-хранитель. – Капец! – вырвалось у нее вслух, и ей тут же стало стыдно перед Ангелом за глупое словечко. Чтобы как-то стереть первое впечатление, торопливо подумала: «Мой? Лично мой, Ангел-хранитель?» И опять поняла, что сморозила глупость. Нет, чтоб сформулировать не спеша вопрос! Вот какая разница – одна она у него или тысячи? А вдруг он обидится или разозлится, и исчезнет, и она опять останется в одиночестве. – Я не исчезну. А злиться или обижаться вообще не умею, – услышав ее мысли, ответил Ангел. – Лично твой, но ты у меня не одна. – Тогда точно не глюк. Все, как в жизни, ты у меня один, а я у тебя не одна. А вопрос можно? – осмелела Марина. – Задавай, – с готовностью ответил он, – я для этого здесь. – Вот скажи, если ты мой Ангел-хранитель, так какого черта не охранял меня от этой ситуации, в результате которой я здесь в одиночестве? – Тебя от ситуации? – улыбнулся Ангел. Вернее, улыбнулся не он, а его голос. Она пыталась рассмотреть его лучше, но ей мешало неверие в происходящее. Когда Марина пристально вглядывалась в эту прозрачную фигуру, то фигура начинала колебаться, таять и исчезать на ее глазах. И она поняла, что лучше смотреть на звезды и спокойно продолжать разговаривать с личным или общественным, но тем не менее Ангелом! – Правильно, смотри на звезды. Вот здесь, в районе Млечного Пути – созвездие Кассиопеи. Сегодня весь вечер ты безуспешно пыталась вспомнить название. В созвездие входят около ста пятидесяти звезд. А теперь ответ: я не могу тебя охранять от тебя. Я могу только подсказывать. Иногда ты меня слышишь, вернее, всегда слышишь, но не всегда доверяешь и делаешь так, как ты хочешь, а не как услышала. – Вот как? Например. – Пожалуйста: ты часто говоришь: «Мне интуиция подсказывает». На самом деле это я тебе подсказываю. И хоть ты отлично меня слышишь, не всегда пользуешься моими советами! – А я думала, что это моя заслуга, что я сама такая молодец! – поспешив, как обычно, выдала Марина. – Не важно, твоя тоже. В том, что ты слышишь. Чем человек тоньше, тем лучше слышит. В этом смысле это твоя заслуга. Но услышав мою подсказку, ты очень часто ею пренебрегаешь. Тогда я подбрасываю тебе ассоциации, моделирую картины в пространстве. Если ты игнорируешь и их, я показываю тебе сны, во сны ты веришь больше. – Ничего себе! И почему ты так со мной возишься? – удивилась она. – Борюсь за твою душу. Ты вот чертыхнулась. Понимаешь, что это он тебя попутал, его ты послушала в тот момент, а не меня. Но больше не советую ни слушать, ни поминать его. И вот еще что. Ты сейчас сказала «Я такая молодец». А молодец – это мужчина. Если на первом слоге сделать ударение, то получится вообще правильное слово. Но к тебе отношение не имеет. Ты женщина. Но почему-то все время тянешь воз за мужчину. Всегда. И это не первый твой жизненный опыт. В этом твоя главная ошибка: как думаешь о себе, так и живешь. Ты не молодец, а умница-красавица. Вот и живи, как полагается умнице-красавице. А почему опять те же грабли? Мне надоело на это смотреть! И больно за тебя. – Больно? Тебе? – удивилась Марина, и ей стало приятно, что кому-то больно за нее, не только ей. «Все-таки я эгоистка», – подумала она. – Ага, – спокойно подтвердил Ангел. – Еще какая. А теперь разреши мне реабилитироваться, ты ведь меня обвинила. Итак, давай вспомним, как ты вступила в эту ситуацию, другого выражения не подберу. Согласна? – Ну да, в хорошее не вступишь, – согласилась она. – Первый день вашей встречи: ты сидишь и пьешь зеленый чай, накануне ты отравилась пахлавой. Прости, но это тоже моя работа. – А я-то не могла понять, ну как же меня угораздило купить на пляже пахлаву и с таким удовольствием слопать! О, как я страдала! – Да, ну я же попросил прощение. Я все лето ограждал Светлые Души от этого охотника и не желал, чтобы и ты с ним столкнулась, доверчивая моя. Но, увы… Итак, вокруг все веселые, в состоянии измененного сознания, пляшут, грохочет нечто, что вы называете музыкой. Перед тобой неожиданно возникает он и приглашает на танец. Ты даже вздрогнула. Он тебе сразу не понравился! Ты меня как будто слышишь и отказываешь ему. Но он, как клещ, просто не отвалится, уже впился, пока лишь на тонком плане. Стоит с протянутой рукой. А теперь внимание, что ты вспомнила в тот момент? – Фильм «Женитьба Бальзаминова». Капец! – У Марины снова вырвалось это словечко. «Я и не догадывалась, что оно так прочно прижилось в моем лексиконе», – подумала она. – Да уж, прижилось, – эхом повторил Ангел. И кстати, этим фильмом я не раз тебе пытался подсказать, когда ты смотрела на него. Когда вы гуляли по набережной, он пробегал и, подняв обе ноги в воздухе, стучал одной о другую, как делал это Бальзаминов, верно? – Верно. А ты всегда мои мысли слышишь? – на всякий случай спросила она, как будто могла их контролировать. – Нет, только когда рядом. – А ты часто рядом? – Нет, но когда я далеко, а тебе очень плохо и ты меня зовешь, я сразу рядом. – Я? Тебя? – искренне удивилась Марина и попыталась припомнить, когда его звала. – Да, бывало, конечно, признаю. Но точно не сегодня. – И сегодня, – безапелляционно заявил Ангел. – Продолжим сеанс воспоминаний? Ты ведь меня упрекнула, что я тебя не охранял от тебя. Сейчас ты увидишь, что не права. Когда ты решила связать свою жизнь, как тут у вас называют «брачными узами», очень правильное название, – с этим маленьким человечком, вспомни, как вы пошли вечером в парк, и к вам привязалась собачонка. – Отлично помню. Перед этим я пекла рогалики и захватила с собой пакет. Я покормила собачку. Она долго за нами ходила по пятам. Потом мы сели, она тоже запрыгнула на скамейку, села рядом со мной, ела с моей руки, прижавшись ко мне своим горячим боком. – Это был он. Кобель, – поправил Ангел. – Пусть он, – согласилась Марина. – И он яростно облаивал всех прохожих, изображая, что охраняет нас, это было очень забавно, и мы веселились – ну какой из него охранник? А потом появилась группа девушек, они были под хмельком, громко говорили, звонко смеялись. Когда проходили мимо, он смотрел на них завороженно, не лаял, потом вдруг соскочил со скамейки и припустил за ними. И я подумала… Верно, я же тогда подумала: «Вот и Марк точно такой же». – Ну вот, я смоделировал ситуацию для тебя. Ты в этом кобельке сразу узнала своего маленького человечка, я тебе все показал и спокойно удалился, убедившись, что ты все поняла. Но почему-то решила опять по-своему. Так за что ты меня упрекаешь? И это ты, тонкая, хорошо меня слышащая. С остальными вообще капец… Марина рассмеялась. Ангел, настоящий психолог, употребил ее словечко. И она с благодарностью произнесла: – Я часто вспоминала этот эпизод… – Ага, а мне что, легче от этого? – А что, тебе не все равно? – Нет, мне не все равно, я за тебя в некотором смысле несу ответственность, и мне тяжело видеть, как ты идешь чужой дорогой, тратишь свое время, здоровье и жизнь на кого? На маленького паразита, который всю жизнь живет за счет чужих жизней и ресурсов! Бесполезная и даже вредная сущность, которая находит себе подходящий организм и процветает на нем, а организм в конечном итоге погибает! – Ну, я же не погибла! И даже была уверена, что правильно живу, – для творчества не полезна душевная гармония, необходим разлад души с действительностью. Разность потенциалов. – Ага, еще скажи: «В муках гранятся драгоценные камни». Но жизнь пролетает очень быстро, гораздо быстрее, чем ты думаешь. И тебе придется в следующий раз начинать опять все сначала. Сколько лет земной жизни ты потратила на него? – Семь. – Семь лет обучала, образовывала, делила с ним свои ресурсы, занималась им во имя чего? И где он? Соскочил со скамейки и побежал за пьяными девушками. Хорошо хоть семь и ты сама его отправила, не стала дожидаться, когда он тебя отправит на тот свет. Кстати, разумный поступок, – наверное, чтобы ободрить, примирительно произнес Ангел. – Я уже думал, никогда не дождусь. – Ага, сейчас скажешь, что ты мне подсказал выгнать его. – Нет, мы помогаем увидеть правду, уберечь от ошибок, но решения принимаете вы сами. И правильные и неправильные. Но я уже до этого убедился, что ты стала сильная, пережила все, разрушила свои воздушные замки. Ты уже знаешь, дороже всего вам обходятся воздушные замки! Ты же тут ходила вокруг своего дома и оплакивала его как покойника. Я был рядом, но ты меня не могла видеть тогда. Ты поняла, что построила дом не с тем человеком. Ты, наконец, осознала, что он никогда не станет личностью, что личность формируется при одном условии – расширении духовного горизонта. Ты рассказывала ему о своих душевных поисках и открытиях, о своих замыслах и творческих находках, а он смотрел на тебя и думал, когда же ты станешь знаменита и начнешь получать огромные гонорары за свои полотна и он не будет себе ни в чем отказывать и прославится рядом с тобой хотя бы как муж? Ты плакала и молилась, чтобы его забрали подальше от тебя, чтобы ему было хорошо и чтобы он больше тебя не мучил. Тебя услышали. Но ты долго не верила. И ты видела, как клещу не хотелось вылезать из-под твоей кожи, как ему было уютно. И вот ты его выдернула. Он заметался и еще долго готовил другое подходящее тело, выбирал, перебирал, сравнивал, никто не выдерживал это сравнение с тобой, он возвращался к тебе, заглядывал в глаза, целовал ручки, пытался снова влезть под кожу, но ты была уже бдительна, понимала, что это плохо для тебя кончится. Наконец остановился на подходящем теле. Но ты все-таки не верила, и чтобы тебя успокоить, я показал тебе сон. – Я понимаю, о чем ты, помню твой сон, как сегодня, полный символов, проснулась под впечатлением. Доктор Фрейд был бы в восторге: мы идем по колено в снегу, а на снежной вершине сидит черная волчица, выслеживает добычу. Она долго смотрит на нас, с ее языка капает слюна, в несколько прыжков она оказывается рядом. Марк кладет ей палку в пасть, они разворачиваются на сто восемьдесят градусов и уходят вместе за снежный перевал. Я остаюсь одна. Я действительно, открыв глаза, сразу все поняла и успокоилась после этого сна.