– Но… но ты говорил… я думала… – Что ты думала? Что мы поженимся? Сбежим вместе? Заведем детей-полукровок? – Я ухмыльнулся и мотнул головой, отчего она подалась назад. – Я не собирался на тебе жениться, человек. Это все была игра, и теперь она закончилась. Иди домой. Забудь обо всем, потому что я собираюсь сделать именно это. – Я думала… ты меня любишь… – Я не знаю, что такое любовь, – признался я ей искренне. – Разве что это слабость, и нельзя ей позволять захватить тебя. Ведь в итоге она все равно тебя сломает. – Девушка качала головой, то ли не в силах поверить, то ли в знак протеста, точнее сказать я не мог. Впрочем, меня это и не волновало. – У нас все было не по-настоящему, человек. Не пытайся отыскать меня, потому что мы с тобой больше не увидимся. Мы сыграли, ты проиграла. А теперь попрощаемся. Она упала на колени, а я отвернулся и уверенно направился в лес. Спустя несколько мгновений до меня донесся ужасающий, душераздирающий крик, из-за которого стаи птиц побросали свои насесты и бросились в небо. Я не оглянулся. Вопли не прекращались, каждый следующий звучал кошмарнее предыдущего, но я продолжал углубляться в чащу, однако ощущение победы накрыла тень сомнения. Добравшись до тропы, ведущей в Зиму, я внезапно осознал, что был не один. Из-за деревьев за мной наблюдала некая фигура. Высокая, темная, в свободной мантии и капюшоне, скрывавшем ее лицо. Только я потянулся за мечом, как она подняла свой скрюченный, загнутый посох и направила его на меня… …я подорвался, сообразив, что очутился на каменном полу храма, и задыхался, пока настоящее набегало на меня волнами. Хранитель нависал надо мной, отстраненный и безучастный. Я с трудом поднялся на ноги и прислонился к стене, перед глазами проносились воспоминания о том дне, яркие, четкие и болезненные. Бринна. Девушка, чью жизнь я уничтожил. После нашего последнего свидания я видел ее всего раз, она бродила вдоль течения с остекленевшим и пустым взглядом. С тех пор я ее не встречал и никогда о ней не думал, пока однажды меня не нашла старая жрица. Она представилась бабушкой Бринны, высшей жрицей клана, и хотела узнать, не я ли тот, кто убил ее внучку. Девушка впала в глубокую депрессию, отказывалась есть и спать, и в итоге ее тело просто сдалось. Бринна умерла от разбитого сердца, и жрица пришла свершить свою месть. Проклинаю тебя, демон! Бездушный. Отныне пускай все, кого ты полюбишь, покидают тебя. Ощути ту же агонию, что и девушка, жизнь которой ты разрушил. Пускай твое сердце испытывает боль, неведомую остальным, пока ты будешь оставаться бездушным и пустым. Тогда я над ней знатно похохотал и заявил, что неспособен любить, а ее жалкое проклятие – пустая трата слов. Она же улыбнулась, показав свои желтые зубы, и плюнула мне в лицо прямо перед тем, как я отрубил ей голову. Их лица заполнили мое сознание, и я осел на пол. Темные глаза смотрела на меня с осуждением. Воздух поступал в легкие часто и прерывисто. Я сомкнул веки, но не мог избавиться от ее лица – девушки, которую я погубил просто потому, что она в меня влюбилась. Глаза горели. Слезы струились по щекам и капали на холодный пол, отчего зрение становилось размытым. – Что… ты со мной сделал? – Я задыхался, рукой схватив себя за грудь и не в силах сделать глубокий вдох, внутри ощущалась невыносимая тяжесть. Хранитель, словно неподвижная тень в комнате, смотрел на меня с безразличием. – Последствия, – протянул он, – часть человеческой сути. Ни один смертный не может долго бежать от сожалений. Если ты неспособен примириться с ошибками прошлого, значит, не заслуживаешь души. Я заставил себя сесть и спиной прижаться к краю кровати. – Ошибки, – произнес я горько, пытаясь прийти в себя. – Моя жизнь полна ошибок. – Именно, – согласился Хранитель, подняв свой посох. – И мы посетим их все. – Нет, прошу… Слишком поздно. Возникла ослепляющая вспышка света, и я очутился в другом месте. Глава 18 Голоса прошлого Преклонивший колено перед троном Мэб, я поднял голову и увидел, что королева мне улыбалась. – Эш, – мягко промурлыкала она, жестом повелевая мне встать. – Мой любимый мальчик. Ты знаешь, зачем я тебя позвала? Я насторожился. Ведь за долгие годы выяснил, что не стоит верить Мэб, если она использует слово «любимый». Помнится, бывало, она называла кого-то «любимым», а потом замораживала его заживо, «чтобы запечатлеть его таким навсегда». Однако куда чаще она произносила это слово, порождая в братьях зависть и заставляя нас соперничать друг с другом. Подобные игры ее очень забавляли, а вот мне нередко усложняли жизнь. Каждый раз, когда она называла меня своим любимчиком, Роуэн сильно обижался и наказывал меня при любом удобном случае. И сейчас я чувствовал на себе его взгляд, но не обращал внимания и смотрел на королеву. – Не имею представления, Королева Мэб, но какой бы ни была причина, я подчинюсь. – Всегда так официально. – Ее глаза заблестели. – Неужели так сложно хоть изредка мне улыбаться? Вот Роуэн не боится смотреть мне в лицо. Роуэн находился при дворе дольше меня, брата готовили к роли ее советника и поверенного, и они разделяли извращенное чувство юмора. Но я бы ни за что не произнес подобное вслух, а потому лишь покорно улыбнулся, что, судя по всему, ее удовлетворило. Мэб удобнее устроилась на троне, посмотрела на меня практически как на члена семьи и махнула кому-то за моей спиной. Пара Зимних рыцарей в доспехах оттенка льда вышли вперед, под руки притащили какое-то существо и швырнули его к ногам Мэб. Хрупкую лесную нимфу с оливковой кожей, лицом с острыми чертами и ежевичными ветками в длинных зеленых волосах. Сломанная, одна из ее ног походила на хрустнувший высохший сук и болталась под неестественным углом. Нимфа была в полубессознательном состоянии и стонала, но все равно пыталась отползти от основания трона. – Это создание, – заявила Мэб, глядя свысока на сломленное, жалкое тело, – и несколько ее друзей напали и убили одного из моих рыцарей, пока те патрулировали границы Дикого леса. Эту рыцарям удалось поймать, но остальные унеслись в лес и скрылись. Подобную наглость прощать нельзя, однако она отказывается раскрывать местоположение их обители. Учитывая, сколько времени ты тратишь на охоту в тех местах, я надеялась, ты знаешь, где найти их дом. Я опустил глаза на нимфу, которая руками оттолкнулась от пола и подползала ко мне. – П-пощади… – прошептала она, вцепившись в мой ботинок. – Пощади, милорд, мы лишь хотели спасти нашу сестру. Рыцарь… рыцарь пытался… взять ее силой. Умоляю… мои друзья… моя семья. Королева их всех убьет. Всего на мгновение я заколебался. Я не сомневался в ее словах: рыцари отличались холодным и жестоким нравом, они прибирали к рукам все, что им нравилось, но нападение на слуг Зимнего Двора считалось преступлением, наказуемым смертью. Мэб, если найдет семью нимфы, прикончит их всех лишь за то, что те защищали родное создание. Разумеется, лгать я не мог, но всегда существовали способы подкорректировать правду. – Принц Эш, – тон голоса Мэб изменился. Вопросительные и дружелюбные нотки исчезли, и теперь в нем слышались угроза и предостережение. – Кажется, я задала тебе вопрос, – продолжала она, пока нимфа хваталась за мой плащ и молила о пощаде. – Ты знаешь, где обитают эти создания или нет? Что же ты делаешь, Эш? Сжав кулаки, я ботинком оттолкнул нимфу прочь и проигнорировал ее крик боли. Пощада – удел слабых, а я был сыном Королевы Неблагого Двора. В моем роду не ведали, что такое пощада. – Да, ваше величество, – ответил я, и нимфа разразилась горькими рыданиями на ледяном полу. – Я уже встречах их семью. У них есть колония на краю Ежевичного леса. – Прекрасно, – хрипло выдавила Мэб и улыбнулась. – Тогда ты сегодня же поведешь туда армию и уничтожишь их. Убей всех, сруби их деревья и сожги их обитель дотла. Я хочу, чтобы от их дома не осталось ничего, ни единого клочка травы. Послужит примером для тех, кто бросит вызов Зимнему Двору, это понятно? Я склонил голову, а нимфа все билась в истерике и вопила. – Как скажете, королева, – пробормотал я, попятившись. – Будет сделано. Лесной эльф вытаращился на меня, стискивая посох, и на его морщинистом лице явно читался страх. Маленький эльфийский клан, мостившийся на окраинах Тир-на-Ног и Дикого леса, жил простым охотничье-собирательским трудом. К ним нечасто приходили посетители, особенно из Неблагого Двора. Особенно принц Зимнего Двора собственной персоной. – Принц Эш? – Он поклонился до земли и кивнул. – Какой… сюрприз. Чем обязаны такой чести, ваше высочество? – Я здесь от имени Королевы Мэб и воина по имени Хоторн, – ответил я официально, и его кустистые брови взметнулись вверх. – Тебе знакомо эти имя? – Хоторн? – Старейшина нахмурился. – Да. Хоторн обладал боевым потенциалом, всегда хотел стать самым сильным эльфом в Диком лесу. А откуда вы его знаете? Я вздохнул. – Хоторн добрался до Неблагого Двора, – начал рассказ я, а старейшина хмурил брови все сильнее. – Он предстал перед Королевой Мэб и молил ее о разрешении присоединиться к ее охране, говорил, какой для него будет честью служить при ее Дворе. Когда Мэб отказала, он настоял на дуэли, чтобы доказать, что он сильнейший воин. Он поклялся жизнями родных и соплеменников, что выйдет победителем, и в таком случае ему должны позволить стать частью ее армии. Мэб это позабавило, и она разрешила ему сразиться с одним из ее воинов. – Я не понимаю… – Хоторн проиграл, – продолжил я мягко, и древесного цвета лицо старейшины обрело оттенок поганки. Он отпрянул, упал на колени и беззвучно зашевелил губами. Занеся свой меч, я подался вперед, а из окружающих меня хижин начали раздаваться крики. – А если он проиграет, его родные и клан должны лишиться жизней. Я пришел взимать долги. – Пощади. На меня смотрел человек, стоявший на снегу на коленях, стрела пронзила его голень, и его яркая смертная кровь по капле заливала землю. Его всего трясло, глаза наполнились слезами, он сложил ладони вместе и поднял их, обращаясь с мольбой. Жалкий человечишка. – Прошу, лесной лорд, пощади. Я не собирался вторгаться. Я одарил его холодной улыбкой. – Вход в лес воспрещен… ваш народ об этом знает. Зайдете на нашу территорию, и мы откроем на вас охоту. Ответь мне, человек, с какой стати я должен тебя пощадить? – Пожалуйста, милорд! Моя жена, моя жена очень больна. У нее возникли… проблемы при родах. Мне нужно срезать путь через лес, чтобы добежать до городского доктора. – Проблемы при родах? – Я прищурил глаза, оценивая его состояние. – Твоя жена умрет до того, как ты вернешься домой. С такой ногой ты ни за что к ней не успеешь. Ступив на запрещенную территорию, ты убил их обоих. Человек начал всхлипывать. Его аура сверкала сине-черными оттенками отчаяния. – Умоляю! – ревел он, молотя руками по снегу. – Умоляю, не трогай их! На себя мне плевать, но спаси моих жену и ребенка. Я сделаю что угодно. Пожалуйста! Он рухнул наземь, тихо рыдая, заливая солеными слезами снег, и постоянно повторял: «Пожалуйста». Я наблюдал за ним несколько мгновений, затем вздохнул. – Твоя жена потеряна, – заявил я прямо, отчего человек завыл и закрыл лицо в безнадежной агонии. – Ее уже не спасти. Однако у твоего ребенка все еще может быть шанс. Что ты мне дашь, если я спасу его жизнь? – Что угодно! – взревел мужчина, глянув на меня со всей серьезностью. – Забирай что хочешь, только спаси моего ребенка! – Произнеси слова, – велел я ему. – Произнеси их вслух, и пускай деревья станут свидетелями твоей просьбы. Вероятно, до него только дошло, на что он согласился, с его лица схлынула краска, и он тяжело сглотнул. Но затем облизал губы и продолжил дрожащим голосом, не запинаясь: – Я, Джозеф Маклири, готов предложить что угодно в обмен на жизнь моего ребенка. – Он снова сглотнул и посмотрел прямо на меня, практически вызывающе. – Забирай что хочешь, даже мою жизнь, если мой ребенок выживет, вырастет здоровым и сильным. Я улыбнулся, ощущая, как вокруг нас вьются невидимые нити магии, скрепляющие сделку. – Я не собираюсь тебя убивать, человек, – произнес я, отступая. – Сейчас меня твое убийство не интересует.