Таша кивнула – правда. – Вот и про теплоходных воров бы тоже написать, – продолжал Богдан. – Наверняка есть такая воровская специальность – теплоходный вор! И выйдет очень интересный материал. Тут он вдруг сообразил что-то и остановился. – Нужно Ксению предупредить, – сказал он с восторгом. – У неё-то наверняка настоящие бриллианты, а не бабкины побрякушки! Нет, правда, чего-то украли? – Истинная, – подтвердил Степан Петрович. – Вы тогда идите, я вас догоню. Надо предупредить! И Богдан помчался обратно к теплоходу навстречу людскому потоку. В рюкзаке у него-то звякало и бренчало, будто железки какие-то. Таша посмотрела ему вслед. В ухе в первый раз ударил колокол, пока ещё слабо, в четверть силы. – Ишь ты, – сказал Степан Петрович. – Помчался. Таша пожала плечами. Она бы тоже предупредила о чём-нибудь Богдана, если б возникла такая необходимость. – Скучно тебе со мной, дочка? – Послушайте, – вдруг вспылила Таша, видимо, из-за колокола в ухе, – зачем вы меня так называете?! Какая я вам дочка?! Вы свою дочку так называйте, а меня не надо, мне не нравится! – Не буду, не буду, – сказал Степан и улыбнулся. – Тебе сколько лет? – Двадцать четыре. – Ну вот, а мне сорок шесть. – И он опять улыбнулся. – Ты вполне годишься мне в дочери. – Возможно, – сказала Таша. Ей хотелось поскорее разыскать Наталью Павловну. …Возможно, она и годится ему в дочери, но она решительно не видела и не чувствовала в нём… отца. Он молодой, плечистый мужик – между прочим, на сорок шесть лет никак не тянет. Таше казалось, что он куда моложе, может, из-за джинсов и чёрной футболки! Ей казалось, что он всё что-то вынюхивает, высматривает, прикидывает. Он принёс ей воды, когда она страшно хотела пить, и вообще в нём чувствовалась какая-то забота – именно о ней, о Таше, но она не хотела никакой его заботы и боялась её!.. …Она доверяла людям, которые о ней заботились, а потом вышло, что заботились они исключительно затем, чтобы вышвырнуть её из жизни! Об этом думать было запрещено – у неё же путешествие! Самое лучшее и самое последнее! Она остановилась, запустила руки в кудри и потянула за них. Степан Петрович смотрел с интересом. Таша отдёрнула руки и сказала фальшиво: – Не обращайте внимания. Это просто массаж. Меня дед научил. – А кто у тебя дед? Врач? – Дед умер, – отчеканила Таша. – Я не хочу об этом говорить. – Не будем, – испугался Степан Петрович. – Смотри, вон Володя и Наташа! Володя и Наташа – это Владимир Иванович и Наталья Павловна, сообразила Таша. Ну, слава богу. До музея мышей нужно было ехать на автобусе, и они поехали – в самом последнем ряду, все места уже были заняты. У Таши болела голова – из-за проклятого колокола – и сохло во рту. Кроме того, из передних рядов к ним пробрался Владислав и теперь изливал на Ташу леденцовую благодарность за спасение и аромат ландышей, от которого у Таши «сделалась мигрень», как выражалась Розалия Карловна. Степан Петрович смотрел в окно, как будто чем-то огорчённый, а Наталья урезонивала Герцога Первого, который то и дело принимался рычать на Владислава, косился карим оленьим глазом и вздыбливал шерсть. Осмотрев всех музейных мышей и чувствуя только набат в ухе, Таша купила какой-то пустяковый сувенир, вышла и села на лавочку. – Посмотри, честной народ, – кричали зазывалы в русских рубахах у деревянных ворот музея, – лезут мыши в огород! Бабка, дедка, берегитесь, дверь в подвал скорей заприте! Пропадут горох и брюква, ненасытно мыши брюхо! – Наши мыши не такие, – отвечал второй, – наши мыши занятые! Наши всё туристов ждут, на экскурсию ведут!.. Туристы фотографировались с зазывалами, дети носились, и у каждого в руке было по фигурке мыши, видимо, торговля в музейной лавочке шла бойко. Интересно, подумала Таша вяло, как там Веллингтон Герцог Первый себя чувствует? Он же пражский крысарик, собака-крысолов! Когда-то Прагу от нашествия крыс избавил! Генетическая память не увлекает его в бой со всеми этими мышами и крысами?.. Возле музея, расплескав по сторонам людскую толпу, остановилась машинка с шашечками на борту, и из неё вышли… Ксения и Богдан, а с переднего сиденья кое-как выбрался Саша. Локоны его были заплетены в шикарную косу. – …глаза пялить, – громко говорила Ксения, видимо, продолжая начатый в машине разговор. – Я профессионал, я терпеть не могу всю эту народную самодеятельность! И она кивнула на скоморохов. Те не обратили на неё никакого внимания, продолжали надрываться. – Ты подожди, – уговаривал её Богдан. – Это же экспириенс! Что-то новое! Ты же пишешь про новое! – Я пишу про новую коллекцию Марьяны Кириенко! И работаю на «Фэшн-ТВ», а не в программе «Играй, гармонь!». Чего ты от меня хочешь, не могу понять? Ты хочешь быть мне полезен, чтоб я тебя в Москве свела с нужными людьми, что ли?! – Не надейся, – сказал Саша и перекинул косу с одного плеча на другое. – Она тебе не даст. – Заткнись, сука. – Я имею в виду – контакты, – засмеялся Саша. – Никаких контактов Новицкая тебе не даст, и я не дам. Они нам самим нужны! Мы ведь тоже, знаешь, пробивались! И ты давай сам, сам, своими ручками твори собственное счастье! – Давайте хоть мышей посмотрим? – упавшим голосом предложил Богдан. – Иди ты к чёрту, – лениво отозвалась Ксения. – Ох, может, мне водителя вызвать и в Москву уехать? Сколько тут до Москвы? Километров сто? – Двести, – сказал Богдан. – Ну какая разница, сто, двести. – А вон памятник какой-то! Пошли посмотрим? – Иди-и-и уже, – протянул Саша и подбородком показал Богдану, куда именно идти, – смотри ты что хочешь! К нам не лезь! Ничего у тебя не выйдет, зафрендиться не удастся, неужели ты не понял? – Да понял, понял, – сказал Богдан. – Ну как хотите. А у меня здесь дела. Я ещё вчера в Интернете клич кинул, так что… – Давай, давай, чеши. Богдан пошёл вниз по тесной пыльной улочке, уставленной туристическими автобусами, и вскоре скрылся из виду. Таша сидела, опустив голову и притаившись. – И что? – плачущим голосом спросила Ксения. – Какого лешего мы сюда припёрлись?! Пылища, вонища, толпища! На этом, блин, теплоходе хоть санитарные условия какие-то есть, а тут что?! Мы чего, гулять, что ль, здесь будем? – Гулять мы не будем, – сказал Саша, подхватил Ксению под локоток и поволок за музейное крыльцо. Туда вела довольно узкая тропинка, а за ней начинались лопухи и крапива – обычная деревенская улица. Таша поглядела им вслед, потом посмотрела на двери музея, в которых толпился народ. Наталья с Герцогом Первым где-то застряли надолго, и мужиков не было видно. Таша поднялась и медленно пошла по тропинке туда, куда Саша уволок красавицу. Музейные окна по случаю большой жары были распахнуты настежь, за ними слышался гул голосов и смех, кажется, даже Герцог Первый один раз тявкнул. Дети хохотали – им нравились мыши. Стены, сложенные из круглых некрашеных брёвен, исходили янтарной смолой, и пахло очень хорошо – летом, близкой водой, струганым деревом. Что это Ксения придумала про вонищу?.. Таша обошла музей и оказалась на задворках. Здесь были ко́злы и гора стружки – вот откуда пахло! – стояли у заднего крыльца два неказистых велосипеда, и тропинка уходила дальше в бурьян. Саша и Ксения словно в воду канули. Нет, в бурьян. Таша двинулась по тропинке дальше. Внизу был небольшой овраг, через который, видимо, ходили на соседнюю улицу, чтобы не огибать дворы. Тут она их увидела. Они стояли на тропинке в самом низу и о чём-то ожесточённо спорили. Подойти было никак нельзя – они бы её заметили совершенно точно, – и Таша полезла в бурьян. Закачались высокие стебли репейника, крапива выше человеческого роста моментально обстрекала руки и лицо, но Таша ни на что не обращала внимания – она была Джульбарсом на задании. …Розалия Карловна кричала: «Милиция! Джульбарс!» Кто сейчас помнит этого знаменитого милицейского пса, которого звали так странно – Джульбарс, – и он совершал какие-то необыкновенные подвиги, ловил преступников и шпионов? Сейчас и милиции никакой нет, есть полиция, как во всех цивилизованных странах. Таша знала Джульбарса и любила его – дед читал ей книжки о нём! Стараясь не слишком шуршать в кустах, она подбиралась всё ближе и уже могла расслышать голоса. – …чего тебе нужно?! – спрашивал Саша, и голос у него был ледяной и злобный. – Только не вздумай мне врать, слышишь, кисуль?! Как ты тут оказалась?! Кто тебя послал?!