Я щелкнул пальцами, и путы пустоты исчезли, а Надин едва не упала. Я же рывком расстегнул рубашку, снял и бросил на пол. Затем провел рукой в воздухе, и в ладонь легла рукоятка кинжала. — Убить меня решили? — подошел к Надин. — Так убивай! Бей! Ткнул кинжал ей в руки, но она тут же выронила его. — Бей, говорю. Сюда, где сердце. Предложение действует единственный раз. Твой любовник будет счастлив. Надин преодолела разделяющий нас шаг, тихонько вздохнула и прижалась щекой к груди. Это еще что такое? — Твое сердце так быстро бьется, — сказала чуть слышно, проводя пальцами вниз, к животу. — Да, я лгала тебе, Андре. Во всем, кроме одного. Я люблю тебя. — Не верю! — Очень люблю. Больше жизни. Поначалу ненавидела, затем боялась. А потом вдруг поняла, что не могу дышать, когда тебя нет рядом. Странно, да? Если бы я хотела выполнить поручение Денни, давно бы выполнила. Но не смогу. Ты — мой мир. Глупышка. Увы, все, что во мне оставалось человеческого, сейчас осыпалось пеплом под ноги. Хотелось унизить, растоптать, причинить такую же боль, как причинили мне. — Хорошо, — отстранился от нее. — Любишь, говоришь? — Люблю. Она все-таки посмотрела на меня. Уже без слез, но с какой-то непонятной надеждой. На что можно надеяться? Чего ждать? — Тогда переспи со мной. — Что? — Надин замерла, будто я ее ударил. — Не ты ли с первого дня в башне пыталась меня соблазнить? Радуйся, затея удалась! Я перед тобой. Проведи эту ночь со мной — и, так и быть, я выслушаю тебя. Затравленный взгляд, неверие, страх. Вот и все, что можно ко мне чувствовать. Вот и все. — Я согласна. — Она закусила губу. — Раздевайся. Я стоял и смотрел, как она ждет, чтобы ее остановили. Но останавливать было некому. Единственный, кто мог бы, тихо умирал. Шнуровка спереди на платье не поддавалась пальцам, но вот легкая ткань скользнула к ногам. Надин прикрыла белье руками. — Дальше! — Андре, пожалуйста… — Ты сама согласилась. Такие же медленные, неуверенные движения. Я смотрел на высокую грудь, освобожденную от белья, тонкое белое кружево на полу. Затем шагнул к ней и прошептал в полуоткрытые губы: — А я ведь люблю тебя, Надин. Она потянулась за поцелуем — и я поцеловал. Так, как целуют в первый и последний раз. В первый — и последний. Все правильно, все верно. Осторожно коснулся, провел по нежной шелковистой коже, прижал к себе, впился губами в пульсирующую венку на шее. Надин запустила пальцы в мои волосы, заставила прильнуть к ней еще ближе. — Любимый мой, — прошептала едва слышно. Любимый? Я бы рассмеялся, если бы мог. Подхватил ее на руки и опустил на тонкое покрывало. Замер на миг, любуясь. Наверное, я многое потерял, отказываясь признавать свои чувства тогда, когда можно было жить этим обманом. А сейчас я желал ее так сильно, что кусал губы в попытке хоть немного совладать с собой. Но весь хваленый контроль летел куда-то в бездну, а тело под руками, губами горело и плавилось, отзывалось на каждое движение. Надин повторяла, что любит. Раз за разом. И я любил ее — так нежно, как только мог, потому что другого шанса у нас не будет. Ее светлая кожа порозовела от поцелуев — жадных, стремительных. Моя девочка, моя Надин. Она извивалась в моих объятиях, просила еще, целовала, впивалась, будто стараясь удержать, — и наконец вскрикнула, унося нас обоих на неведомые небеса. Дыхание никак не восстанавливалось… Я бездумно водил подушечками пальцев по ее груди, животу, бедрам. Пытался понять, как быть дальше. Хотя кому тут лгать? Давно уже решил. — Теперь ты меня выслушаешь? — тихо попросила она. — Нет, — ответил я. — Но ты же обещал, — приподнялась на локте. — Ты тоже много чего обещала, много в чем клялась. — Я поднялся с кровати и принялся одеваться. — Что это значит? — Надин встала следом за мной. — Всего лишь то, что я получил, что хотел, — ответил с улыбкой. — А теперь желаю, чтобы ты почувствовала себя на моем месте. Использованной грязной тряпкой. Убирайся. — Андре? — Надин замерла, не веря ни мне, ни себе. — Убирайся! — подхватил с пола платье и швырнул ей в руки. — В постели ты хороша, а на большее не годишься. Пошла вон! Еще раз появишься на пороге — я все-таки открою врата. Для тебя лично! На мгновение показалось, что она заплачет, но Надин подхватила белье и принялась поспешно надевать. Она торопилась. Я бы тоже торопился на ее месте. И надеялся, что она уйдет как можно быстрее, потому что терпения больше не было. Внутри звенела натянутая струна, которая грозилась вот-вот оборваться. — Прощай, Андре, — сказала Надин, гордо подняв подбородок. — Прощай. Простить не прошу, все равно это невозможно. И береги себя. Она бросилась прочь. Я слышал, как громыхнула, захлопываясь за ее спиной, входная дверь — и закричал. До боли, до хрипа в сорванном горле. Комната затряслась, задрожала. Рухнул светильник, вышибая искры, которые чудом не подожгли пол. Ухнула вниз картина с цветами. Стекла в окнах пошли трещинами — и осыпались. А затем я медленно опустился на пол, привалился спиной к стене и закрыл глаза. Вот и все. Надо успокоиться. А утром окажется, что мир не так уж плох. ГЛАВА 30 Филипп Всю минувшую неделю мы с Лиз провели в хлопотах. Директор Рейдес наконец угомонился и вроде бы договорился с моим отцом о дате и времени свадьбы. Как мы и хотели, церемония должна была состояться в конце августа. Но готовиться надо было уже сейчас, и мы с Лизи решили, что не стоит полностью полагаться на нанятых организаторов. Однако свадебные приготовления были не единственным нашим занятием. Первым делом в поисках информации мы наведались в городской архив. Вот только сложно искать человека, когда не знаешь его точную фамилию. Да и имя оставляло простор для фантазии. Денни можно было интерпретировать как угодно — от привычного Даниэль до менее употребляемого Деннис или Даниар. Поэтому пара дней, проведенных за бумагами, не дала нам ровным счетом ничего. — Ну не призрак же этот парень! — негодовала Лизи. — Где-то он должен был оставить след. — Может, покопаться в архивных документах о самой Надин? — предложил я. — Роберт, конечно, уже это сделал, но мало ли? Вдруг что-то упустил. И мы углубились в новые кипы бумаг. Оказалось, что отец Надин был связан с темным магистром Тейнером и после того, как сменилась власть в магистрате, потерял и свою жизнь. Темный магистрат… Может, этот Денни связан с ним? Снова наведаться к Роберту и попросить списки, оставшиеся от магистра Кернера? Хотя большая часть пропала во время прорыва тьмы, но и в том, что сохранилось, могло быть что-то интересное. Поэтому из архива мы с Лиз направились прямо в темный магистрат. Роберт, как и всегда, был на рабочем месте. — И снова вы, — сказал он задумчиво, увидев нас на пороге. — А ты ждал кого-то другого? — ответил я. — Вообще-то да. Но раз уж пришли, проходите. Как продвинулись в разгадке тайн мадемуазель Эверт? — Поиски наши зашли в тупик, — признался я, присаживаясь напротив Роберта. — И если ты не поможешь, боюсь, ни к чему так и не приведут. Нам удалось выяснить, что сама мадемуазель Эверт сильно темнит по поводу причины появления в башне пустоты. Однако есть зацепка. В ее дом постоянно приходил некий Денни. Фамилия — то ли Сейдон, то ли Сейтер. И так как отец Надин был связан с темным магистратом, то мы и подумали, что родственники этого Денни тоже могли тут отметиться. Проверишь? — Предлагаешь мне рыться в бумажках? — Роберт изогнул бровь. — Нет, поручи это своим людям, только самым проверенным. Потому что у нашего врага везде могут быть глаза и уши. Что-то неспокойно мне, Роб. — Ну, интуиция — это железный аргумент, — усмехнулся магистр. — Лучше бы о свадьбе думали. Кстати, как продвигается подготовка? Теперь уже слово взяла Лиз, потому что сам я за несколько дней устал больше, чем за весь год. Роберт только посмеивался. Он тоже прекрасно знал директора Рейдеса и понимал масштабы катастрофы. Зато в процессе разговора он написал по визору кому-то из своих подчиненных, и я надеялся, что в ближайшем будущем мы получим хоть что-то о нашем подозреваемом. Час спустя мы попрощались с Робом, я проводил Лиз до гимназии, а сам решил в кои-то веки остаться дома. Анри сегодня как раз вернулся на работу после своего пятидневного отпуска, и Полли скучала в одиночестве. Конечно, сложно назвать одиночеством присутствие двух детей, которые одновременно тащат в разные стороны, но было заметно, что Полли грустит. — Здравствуй, — сел рядом с ней, и Илберт тут же забрался ей на колени. — Здравствуй, Фил. — Полина улыбнулась. — Сегодня ночуешь дома? — Да. — Я даже слегка покраснел. Надо же, как быстро пролетел день. За окнами уже почти стемнело, а я только добрался домой. — Ждешь Анри? — Думаю, сегодня он вернется позднее обычного. Сам понимаешь, сколько накопилось дел. — А вдруг повезет? Полли все-таки улыбнулась. Илберт тут же принялся рассказывать что-то свое, а Мелани уснула, прижавшись к матери. — Пора спать, — шепотом сказала Полли сыну. Он пытался было воспротивиться, но я уже подхватил на руки его сестру, а Полина взяла сына. Действительно, час поздний. Надо отдыхать. Мы еще какое-то время провозились, уговаривая Илберта лечь, затем Полина осталась рассказывать ему сказку на ночь, а я прошел в свою комнату — и вовремя, потому что визор поблескивал в темноте. Быстро достал листы и направил на них заклинание. «Вейран, ты был прав, — значилось в сообщении. — Я нашел дружка Надин. Его зовут Даниэль Сейдон. Ничего особенного, кроме одного немаловажного факта. Темные маги, те, кто постарше, поговаривали, что этот Сейдон — родственник магистра Таймуса, чуть ли не сын. Чуешь, чем пахнет?» «Спасибо, Роб, — написал в ответ. — Есть адрес на всякий случай? Я предупрежу Андре». Еще через минуту Роберт написал мне предполагаемый адрес Сейдона, а еще через четверть часа я сквозь зеркало прошел в башню пустоты. Конечно, возможное родство друга Надин и светлого магистра еще не делало ее преступницей, но я давно не верил в подобные совпадения. Тихонько предупрежу Андре, пусть он примет меры или хотя бы спросит у Надин, что ее связывает с этим типом. Комната Андре была пуста. Наверное, еще не ложился. Я сначала поднялся в зал с колоннами, но и там было пусто. Затем решился и спустился в комнату Надин. Постучал — тишина. Ушли куда-то вдвоем? Призвал магию — и сразу ощутил присутствие брата. Там, в комнате, поэтому тихонько открыл дверь. Андре я увидел не сразу. Он сидел на полу, привалившись спиной к стене и закрыв глаза. Я в первую минуту испугался. Кинулся к нему, сел рядом.