— Так поднимайся. И протянул мне руку. Да, на этот раз, кажется, я проиграл. В следующий раз буду использовать магию пустоты. — Быстро учишься, — поднялся на ноги и похлопал брата по плечу. — Но на сегодня хватит. К тому же Лиз вряд ли намерена долго ждать, а еще так и жаждет вцепиться мне в лицо. — А вот и неправда! — откликнулась она. — Тогда почему так на нас смотришь? — обернулся я. — Думаю, насколько была слепой. Вы ведь так похожи! С возрастом стало еще заметнее. — Правда, — кивнула Надин. — Я бы тоже сразу подумала, что братья, даже если бы не знала. Фил улыбнулся, а я задумался. Вряд ли для брата это то родство, которым стоит гордиться. И если до сих пор глава семейства Вейранов молчит, значит, рано или поздно старший сын проговорится, или он откуда-то еще узнает, что Фил ходит сюда. Тогда точно будут проблемы. Но скажи об этом Филу, и тот рассмеется в лицо. Такой уж он странный человек. — О чем задумался? — сразу заметил брат. — О том, как в следующий раз эффективно уложить тебя на лопатки. — Я и не думал делиться своими размышлениями. — Кажется, погода портится. Думаю, вам с Лиз стоит поторопиться, если хотите вернуться домой до дождя. — Да, ты прав. — Фил поднял голову и взглянул на серое низкое небо. — Завтра праздник, встретимся послезавтра? — Думаю, тебе стоит уделить больше времени невесте, — усмехнулся я. — Но если захочешь, приходи. — Ой! — Брат хлопнул себя по лбу. — Чуть не забыл. Анри просил передать, что сразу после праздника состоится заседание магистрата. И очень просил тебя прийти, потому что накопились важные вопросы. — У него что, все визоры вышли из строя? — сразу нахмурился я. — Ну почему же? — Фил только улыбнулся. — Просто есть дела, которые требуют твоего присутствия. Ты ведь все-таки магистр, рано или поздно придется вникать. Ну, так как, придешь? Я молчал. Прийти в магистрат? В качестве магистра? Можно подумать, Гейлен и Вейран не справляются сами. Но Фил в чем-то прав. Пока я сижу в башне, ничего не изменится. А ведь я сам хотел когда-то, чтобы магистрат исчез, а в нынешних условиях — откорректировал свои функции и действительно принимал важные и нужные для страны решения. Может, стоит попробовать? — Передай, что я подумаю, — ответил брату. — Уже хорошо! — оживился тот. — Тогда я зайду на следующий день после заседания. До встречи. — До свидания, Андре, — эхом откликнулась Лиз, так же кратко попрощалась с Надин, и наши гости поторопились к воротам, потому что первые тяжелые капли уже упали на землю. А мы с Надин вернулись в башню. Руку оцарапало осколками, надо было перевязать. — Тебе помочь? — тихо спросила Надин. — Не стоит, сам справлюсь, — ответил я. — Будет неудобно бинтовать руку, а мне сподручнее. — Ну хорошо, — пожал плечами. — Идем. Снял защиту с верхнего этажа, и мы поднялись по лестнице. Вручил Надин аптечку, собранную за эти дни. Она достала бинт и обеззараживающую мазь, а я протянул ей пострадавшую ладонь. Впредь буду аккуратнее. — У тебя забавный брат, — сказала она, склонившись над раной. — Вы, наверное, хорошо ладите. — Да не очень, — ответил я. — Точнее, сложно сказать, потому что мы никогда близко не общались до моего возвращения из пустоты, а сейчас Филипп просто попросил его потренировать. — Из тебя получился хороший учитель, раз ученик сегодня показал такой класс. — Нет, у него просто особенная магия. Мазь защипала. Я зашипел, а Надин улыбнулась и легонько поцеловала тыльную сторону ладони. — Ты что делаешь? — замер, думая, что брежу. — Заговариваю ранку, — ответила она. — И скрепляю заговор. Я немножко ведунья, сам знаешь, как работают ведьмы. Ага, одна ведьма только что умчалась с братом, а когда-то всячески мне мешала своим медальоном. Так что как раз о методах работы ведьм я знаю не понаслышке. — Все. — Надин закончила колдовать над бинтом. — Завтра не останется и следа. У меня, правда, слабенькая магия, но лучше такая, чем никакой. Послушай, Андре, можно попросить тебя кое о чем? Я сразу насторожился. — О чем же? Но Надин только мило улыбнулась. — Пообещай, что не откажешься сразу. Завтра ведь праздник светлых богов, весь город будет веселиться. Может, мы тоже прогуляемся немного? Совсем чуть-чуть. Взглянем на ярмарку и театральные выступления. Ну пожалуйста! — Я не люблю скопления людей, — ответил прямо. — А мы не будем смешиваться с толпой! Просто пройдемся. В глазах Надин стояли слезы. Я уже знал, что пожалею. Знал, что итог мне не понравится, но, с другой стороны, что изменится, если действительно на всю жизнь запереться в башне? Не скажу, что мне не по нраву этот вариант, но слишком уж напоминал бегство и трусость. — Утром будет видно, — не стал говорить ни да, ни нет, но Надин поняла по-своему. — Спасибо! — кинулась мне на шею. Я отшатнулся, и она едва не упала. — Извини, но считаю такие проявления эмоций неуместными, — сказал ей прямо. — А теперь иду работать, так что увидимся утром. Надин намек поняла. Пожелала мне хорошего вечера и ушла к себе, а я сел за один интересный свиток, попавшийся на нижних этажах башни. Он относился к темной магии, но содержал занятные заклинания, которые можно было попробовать. Выписал их, а затем вернулся к своему основному исследованию — зеркалам с передачей звука. Направил изображение на Филиппа и Лиз, которые уже подходили к «Черной звезде», и принялся за работу. Рано или поздно получится! А иначе и быть не может. ГЛАВА 18 Надин Во мне что-то изменилось. В первый день лета, который в Гарандии считался днем светлых богов, я проснулась именно с этой мыслью. И она меня не отпускала. Впервые пришла, когда накануне я наблюдала за поединком Андре и Филиппа, ловила каждое движение магистра пустоты — холодного, сосредоточенного. Каждый шаг был выверенным, каждое заклинание — бьющим точно в цель. А когда я увидела алые капельки, выступившие на белой коже, и вовсе замерло сердце. В эту минуту я ненавидела Филиппа, но Андре будто не чувствовал боли. Он бы победил, если бы сражался всерьез. Но то ли боялся задеть брата, то ли не желал, чтобы тот ударил лицом в грязь перед девчонкой, поэтому в какой-то момент проиграл. Я остановила кровь — ведьме было легко и просто это сделать. А вот поцелуй… И такое изумление в бездонных глазах Андре, что в них можно было утонуть. Сердце до сих пор бешено билось, стоило вспомнить об этом. Я призывала на помощь образ Денни, но внезапно поняла — не помогает. От воспоминаний о Денни на сердце было тепло, но будто пелена тумана сошла с глаз. И возник вполне закономерный вопрос: что я здесь делаю? Я ведь не смогу больше. Ни за что не причиню Андре вреда. Но и предать друзей не смогу. Поэтому и попросила о прогулке — пусть Денни взглянет на печати. Если пустота опасна, то она опасна и для Андре тоже. Ее необходимо уничтожить. Сам Андре, как всегда, проснулся рано. Я уже успела написать Денни, что мы сегодня уйдем из башни, но не знала точного времени. Из окна наблюдала, как Андре снова устанавливает зеркало, убранное с приходом Филиппа, и направляет на него магию. По городу ходили слухи, что Андре каким-то образом причастен к смерти светлого магистра Таймуса. Я смотрела на него и понимала: верю и не верю одновременно. А затем в памяти всплыла страшная сцена в моем доме и жуткие слова: «Да, а еще я иногда убиваю людей». Все-таки верю… Так почему этот страшный человек больше не пугает меня? Андре провозился долго. Я позавтракала в одиночестве, затем не выдержала и спустилась к нему. Андре как раз наносил какие-то особенно мудреные нити заклинаний. — Ты не устал? — спросила тихо. — Нет, — донесся ответ. Значит, заметил мое появление, но комментировать не стал. Странный… Поначалу мне показалось, что у него внутри пустота, но теперь поняла, что это не так, и за внешней бесстрастностью скрыты глубокие чувства. Просто Андре никого к себе не подпускал, но я видела, как он улыбался вчера после боя с Филом — с едва заметной гордостью, что брату удалось уложить его на лопатки. А затем согласился на прогулку, хотя почти не покидает башню. Нет, ему не было безразлично. — Я собираюсь готовить обед. Ты со мной? Андре на миг замер, будто решая что-то для себя, а затем сказал: — Нет. Я тебе доверяю. Я не ослышалась? Стало вдруг горько оттого, что вынуждена обманывать его. Захотелось признаться. Он ведь должен понять! Но не поймет. Это тоже ясно как день. Поэтому промолчала и вернулась в башню. Все валилось из рук. Я едва не порезала палец, приказала себе успокоиться и занялась обедом. Андре появился, когда заканчивала приготовление теплого салата, привычно занял свободный стул и наблюдал, как я накрывала на стол. — В котором часу пойдем гулять? — спросила как бы между прочим. — После обеда я свободен. Вот и отлично. Амулеты помогут Денни миновать защиту башни, и если боги будут на нашей стороне, Андре ничего не заметит. Но все равно было неспокойно. Будто кто-то проворачивал в груди острый штырь. Мы быстро пообедали, и я поспешила в комнату собираться. Из дома захватила только одно праздничное платье — бледно-розового цвета, украшенное скромным белым кружевом. Волосы заплела в косу и уложила вокруг головы, оставив только несколько свободных локонов. Спустилась по лестнице — Андре уже ждал меня внизу. Он был в привычной одежде: жемчужно-серая рубашка, черные брюки и черный плащ с неизменной звездой. Окинул меня взглядом, а я так и не поняла, нравится ему мое платье или нет. — Идем? — спросил спокойно. И вот как понять, о чем он думает? Как разгадать? Я осторожно взяла Андре под руку, ожидая, что он, как обычно, отшатнется или напомнит о необходимости сохранять дистанцию. Не отшатнулся. Я улыбнулась — сразу стало легче. Мой спутник легким движением руки активировал дополнительную защиту, и мы пошли к центру города. Районы, прилегающие к башне пустоты, казались серыми и безжизненными. Странно, почему никто не желал здесь жить. Ведь Андре не было целых пять лет. Вот только за это время дурная слава о башне разошлась еще больше. Почему? Я не знала. Денни ведь не раз пробирался внутрь, и врата были мертвы. Или ему так показалось? Как знать? Зато четверть часа спустя мы свернули на оживленную улочку. Ее украшали флажки и яркие ленты, а количество людей возросло. Я крепче сжала руку Андре. Мне на самом деле так было спокойнее. Странно — испытывать спокойствие рядом с человеком, который представляет угрозу, но я уже ничему не удивлялась. А шум вокруг рос и рос, и Альсенбург преображался. Центральные районы и вовсе казались большим растревоженным улеем. И мой спутник все больше хмурился. Ему не нравилось среди людей, это было очевидно. — Почему ты не любишь праздники? — спросила, стараясь перекричать общий шум. — А? — вздрогнул Андре, полностью ушедший в свои мысли.