Ййр с Саврей уже на крыльце. Сейчас орк разуется, и они войдут в дом. Должно быть, упрямству Сэма требуется чуть больше времени, чтобы осознать невероятное и как-то освоиться, и он остаётся сидеть. * * * – Кролик! – возвещает сияющая Савря прямо с порога кухни. Ййр посматривает на Сэма озадаченно, но, кажется, не слишком сердито. Только хмыкнул – и к умывальнику. Руки моет обстоятельно, не торопясь. – Ты поймала кролика? – спрашивает Рина. Невозможно не улыбнуться при виде такой гордой и довольной маленькой страфили. Савря прохаживается перед девушкой вприскочку, вскинув голову. – Я поймала, поймала, кролик. Пришлось Ййру знатно попотеть, чтобы Савря его поймала. Но оно того стоило. – Ты ж моя Савря, – произносит орк ласково. Умывает лицо, набрав воду в ладони. Прищурясь, спокойно подсаживается на диван и говорит тем же тягучим тоном: – Кнабер… Что-то не помню, когда я тебя к себе в койку звал. Хлопает Сэма легонько по ноге повыше колена: – Помоги-ка, может хором вспомним. Бугайчика с царь-койки как пинком подбросило, несмотря на незажитые ноги. Ни дать ни взять по неотложному делу. Рина фыркает, прикрыв рот ладонью, но в глазах-то смех не спрячешь. – Замоталась, гляжу, пчёлка деловая, – говорит подсобщик. – И как только подгадала-то, с паужинком. Я тоже умаявшись малёх. * * * Через пару минут Рина зовёт Сэма присоединиться к трапезе, и он идёт, как ни в чём не бывало. Гордость гордостью, но с обедом Рина и так припозднилась, а Сэму уже давно хочется есть. Наверное, орк ей сказал про сажу на носу, или она сама догадалась заглянуть в зеркало и умылась. Они двое уже сели за стол. Орк рассказывает, как Савря изловчилась скогтить кролика, а сама героиня рассказа валяется в своём одеяльном логове, вытянув нелепо длинные ноги, и своеобразно поддерживает повествование, повторяя уже знакомые ей слова. Впрочем, Сэм не успевает даже вяло обрадоваться, что хотя бы на ужин доведётся поесть какой-нибудь свежатины. Эта пернатая пигалица, оказывается, разделала и сожрала добычу на месте, сырьём, как принято у страфилей. Тихонько вздохнув, Сэм подцепляет на вилку побольше своего убогого кушанья и отправляет в рот. Глава 17 – Чадо, чадо. В первую минуту Брашек не знает, пугаться ему или радоваться. Услышать настоящий человеческий голос, когда ты сам перепуган до стыдных слёз, замёрз, страшно проголодался, а злой незнакомый лес быстро укутывается в осеннюю вечернюю темноту – это радость. Только голос звучит как-то чудно. И окликают мальчика откуда-то сверху… Как тут не вспомнить страшные сказки обо всякой лесной нечисти, заманивающей глупых детей в чащу, чтоб там их съесть и поваляться потом на косточках. Мальчик вертит головой, ищет – кто это с ним заговорил? Не годится сразу праздновать труса, когда ты давно уже не малыш. На той неделе Брашеку исполнилось восемь. Мальчик замечает движение, и тут же снова слышится этот голос – женский, печальный, с чудинкой: – Далёк твой дом. В широкой древесной развилке стоит… дама. Это ведь сразу ясно, что не «тётка», не «старуха» и не «женщина» – именно дама, величественная, как госпожа школьная попечительница. Кто бы мог подумать, что важные дамы умеют лазать по деревьям! Только одета она странно, в гладкий и блестящий рябой наряд с чем-то вроде накидки, и – вот уж чудо из чудес – в какие-то смешные штаны. Впрочем, в платье какое уж там древолазанье. И как она здесь очутилась? – Здравствуйте! Я заблудился… – в горле давно сухо, и неприятно саднит. – Здравствуйте, – отзывается дама по-прежнему печально и даже как-то торжественно. Не то чтобы её можно было хорошо рассмотреть в этот сумрачный час, но есть нечто такое в её продолговатом и смуглом лице, что наводит на мысль о старых иконах. Может быть, эта дама – богомольная отшельница и живёт где-то здесь, неподалёку, приходит Брашеку на мысль. Судя по книжкам, святые и отшельники частенько ведут себя необычно: едят крапиву или кузнечиков, стоят по многу дней на каком-нибудь столбе, или наоборот – в холодной воде по шею, да и одеваются не как все люди. По сравнению с причудами святого Одихмантия Молчальника, дама в смешных штанах, всего лишь взобравшаяся на берёзу – это почти обычно, ничего особенно впечатляющего. В присутствии отшельницы Брашек совсем успокоился. Конечно, неловко было бы отвлекать даму от её духовных подвигов из-за чепухи, но заблудиться в лесу – дело серьёзное. Она обязательно поможет. И почти наверняка у неё имеется какая-никакая еда. Простая вода и чёрствый сухарик Брашека сейчас отлично бы устроили, он и так-то не привереда. Да чего там, сейчас он согласен даже на сушёных кузнечиков. В конце концов, Одихмантий столько лет их ел и не жаловался. По крайней мере, не жаловался вслух. – Пожалуйста… не могли бы вы мне помочь? Дама церемонно кивает. – Помочь. Пожалуйста. Далёк, далёк твой дом, – произносит она с грустной улыбкой. Потом подаётся вперёд, сгибая ноги, как будто собралась вот так запросто спрыгнуть на землю со своей берёзовой высоты. И ноги явно сгибаются как-то НЕ ТАК. Не как человеческие! Рябая накидка расходится в стороны, поделясь надвое. Мальчик, ахнув, пятится несколько шагов, запинается и падает на сухую листву. Отшельница слетает к нему, вновь подбирает к телу свои руки-крылья и склоняется низко – лицом к лицу: – Чадо, чадо. Вставай, пожалуйста. Брашек переводит дыхание. Что ж, растерзать и съесть было бы удобнее лежачего. Крылатая дама не горит кровожадным желанием поваляться на детских косточках. Она готова помочь. * * * «Конечно, это страфиль», – догадывается Брашек. В Тихоярской волости крылатых страфилей не встречали уже несколько лет; может быть, это – последняя. Сельские взрослые по большей части считают их вредителями за то, что страфили могли иногда украсть ягнёнка или курицу, а дядька Клим клянётся, что налетела однажды чёрная стая и унесла из-под его присмотра целую тёлку – дядька Клим тогда совсем пацанёнком был, не старше самого Брашека. До сих пор не забыл обиду, как ему тогда всыпали, не поверив его рассказу. Брашек объясняет даме-страфили, что они с ребятами сто раз уже играли в прятки, возвращаясь по домам после школы, и никогда никто не терялся всерьёз. Он, честно, и сам не поймёт, как так вышло. В свой черёд пошёл водить – и сбился. Покричал ребят, никто не отозвался, если даже и слышали: всё-таки игра. Увидел вроде знакомую приметную ёлку с кривой маковкой, на неё и держал, а зашёл уж и вовсе неизвестно куда. Напугался, ноги и понесли впробежку… Дама слушает внимательно. Она понимает. – Есть? Пить? – спрашивает она. – Да, очень хочется.