Сенсоры не выявили взрывчатку. Подойдя к двери, Андрей коснулся ее ладонью и провел рукой по белому пластику вправо-влево, постепенно сводя ладонь к нижней кромке. Дополнительные датчики, спрятанные внутри перчатки бронескафандра, ничего не обнаружили. – Ливадов! – прозвучавший в полной тишине голос Шелли показался оглушительно громким даже через динамик. – Ты первый! Открывай! – Черт! – Андрей добавил несколько слов покрепче, но лишь про себя и коснулся ручки двери. Сердце бешено колотится. Губы пересохли. – Открывай! Выдохнув, Ливадов прижался боком к стене и потянул ручку двери. На ее внутренней стороне обнаружилась красная табличка с предупреждающей надписью «Еmergency exit» и выбегающим в белый проем человечком – аварийный выход. За самой дверью темно. В свете, который попадал внутрь, видно лишь часть стены, окрашенной желтой краской, и плитку на полу. Лестницы не видно – она начиналась за стеной. – Камера! – напомнил второй лейтенант. – На руке! Знаем без сопливых! Андрей выставил вперед левую руку и начал вдвигать ее в дверной проход. Так, чтобы за стену высунулось только ребро ладони в перчатке. Медленно, осторожно, чтоб не заметили и не выпустили по его руке автоматную очередь. Но там по-прежнему тихо: либо на лестнице и внизу никого нет, либо они ничего не заметили. Визор отобразил прямоугольную проекцию с трансляцией того, что снимала мини-камера, спрятанная в перчатке бронекостюма. Единственное предназначение камеры на ребре ладони – это и есть съемка из-за угла. Андрей увидел в новом инфоокне лишь темноту и где-то внизу – мигание света. На нижнем уровне искрила проводка. – Включаю тепловизор! – предупредил Шелли. В новом режиме камера тоже ничего подозрительного не обнаружила. Внизу все вымерло, либо террористы убрались на следующий ярус да еще утащили с собой два отделения морских пехотинцев. Ночная съемка также ничего не выявила. Только следы от пуль на стене, вдоль которой спускалась лестница. – Оставайся на месте, – приказал второй лейтенант. – Продолжай наблюдение! Андрей проторчал с частично высунутой за стену рукой, пока рекрут из второй двойки не проверил дверь в другом углу парковки. Там зафиксировали то же самое. В смысле, ничего не зафиксировали и не обнаружили. По старой привычке, Ливадов ждал, что у него заноет левая рука: она замерла в одном положении, и пока не был проверен второй аварийный выход, Ливадов был обязан продолжать видеонаблюдение. Но в экзосистеме можно простоять таким образом целую вечность. – Ничего! – констатировал Ричард Шелли. – Ваше предложение, комендор-сержант? – Заминировать, – сухо ответил Дюбува. – Слышали? – Второй лейтенант говорил по общему каналу. – Ливадов! Боббс! Дверь заминировать. По две мины с направленным воздействием. Срабатывание на движение! Десять миллиметров! В прошлой жизни Андрею подумалось бы, что офицер несет полный бред. Хотя бы потому, что у него нет мин! Но сейчас в камуфлированной разгрузке поверх брони имелись четыре осколочные и две универсальные гранаты. Две последние можно использовать в качестве мин. Ливадов плотно закрыл дверь и трижды проверил, что она в запертом положении, потом активировал первую гранату. Тактическая система и визор спроецировали над ней небольшое поле, в котором рекрут выбрал нужные параметры. Первая граната-мина вонзила в пластик двери острые держатели в полуметре от пола, вторая – в метре выше. Готово! Ливадов отступил от двери и даже залюбовался на два стальных смертоносных устройства. Как только дверь сдвинется в любом направлении на десять миллиметров, две фугасные струи прожгут пластик в один миг, а в следующий – все, что находится за дверью и на лестнице на три-четыре метра вниз. Андрей довольно хмыкнул. Чудо двадцать третьего века! В его время такие штуки тоже не помешали бы. – Отлично, парни! – Второй лейтенант неожиданно похвалил рекрутов, только что установивших мины. – Теперь давайте на новые позиции! Остальные – тоже! Схема первого этажа многоуровневой парковки ожила. Точки, что отображали личный состав сводного отделения и приданный робот-разведчик, замерцали и сосредоточились возле автомобильных съездов на второй уровень. Подъем на первый этаж будет заблокирован! Аварийные подъемы заминированы, а новое расположение морпехов создаст плотность огня, которая разнесет в клочья любого, кто попытается прорваться наверх через автомобильные тоннели. Андрей выругался. Они здесь ради удержания занятой позиции, или все-таки… Черт! Второй лейтенант словно подслушивает его! Шелли безжалостно уничтожил глупую и крохотную надежду отсидеться наверху. – Не спешим мы, парни, – сказал второй лейтенант, – а пора уже спускаться! Глава 24 Ультиматум – Ваша связь с Марсом и другими кораблями флота заблокирована. Не пытайтесь сломать блокировку, – продолжал командир мятежного крейсера, – это будет считаться попыткой сопротивления. Отстыковка любых судов от больших платформ также расценивается как сопротивление, и… Передача с «Новика» вдруг оборвалась. Полковые связисты смогли заглушить, а это значит… Женька похолодела. Это означает, что идущая без сопровождения ударных кораблей флотилия транспортников десантного полка принимает бой с призрачными шансами на успех. Но иначе невозможно. Ливадова не могла представить, что они сдадутся на милость или перейдут на сторону мятежников. Их 10-й отдельный десантно-штурмовой полк перебрасывается на Марс именно для подавления возможных террористических угроз. Однако не долетели – мятежники встретили десантников в космосе да еще в самом уязвимом положении. Неполного курса учебки вполне достаточно, чтобы понимать степень исходящей от крейсера «Новик» угрозы. – Он не из флотских, – пробормотал по общему каналу связи Горгуа. – Космофлотец никогда не назовет корабль судном… И замкомвзвода крепко выругался. Женька невольно улыбнулась, уж больно забористо сказанул Горгулья. Он таким образом боевой дух поднимает? – Сержант! – Голос Еременко был нарочито строг. – Дисциплину подрываем? – Никак нет, господин старший лейтенант! – Принято, сержант, – по-уставному произнес Еременко. – Второй взвод! Слушай меня! Ситуация нештатная, но все под контролем. Десант террористам кланяться не станет, а вы будьте готовы к бою. Вполне возможно, сойдемся с «Новиком» вплотную. Тогда возьмем его на абордаж! Женька вздрогнула… На абордаж… Звучит дико, но она на борту десантного корабля, на ней тяжелая штурмовая экзоброня, поэтому ничего дикого в словах Еременко нет. Черт! – Говорит Иверский! Снова включилась передача с «Новика». Его радиоэлектронные системы подавили глушилки полковых связистов. – Я официально обращаюсь от имени Красного Авангарда! Перед каждым бойцом второго взвода спроецировалось инфоокно. Ливадова увидела немолодого, болезненно худого человека с редкими седыми волосами. Он был одет в рабочий коричневый комбинезон с двумя нашивками в области сердца: «Марсианские колонии. Корпорация «Сигма» и «Инвентарный номер 463-15675». Уставившись на проекцию, Женька шумно выдохнула, но это все, что себе позволила. Реакция командира взвода и его заместителя оказалась куда менее сдержанной. Они высказали вслух все, что подумали о «взбесившемся рабе» и «недочеловеке» на командирском мостике крейсера «Новик». – Я командир крейсера Иверский, – повторил человек в рабочем комбинезоне. Бледная кожа, скорее даже сероватая, выдавала крайнюю степень болезненности. Но во взоре горел фанатичный огонь. Для такого не существует личное, он ни перед чем не остановится. – Последний раз предлагаю присоединиться к восставшему народу. Либо требую сдаться! По инфоокну пробежала рябь, оно замерцало и погасло на секунду – это полковые средства РЭБ пытались прервать трансляцию, но безуспешно. Видеоизображение восстановило четкость, помехи исчезли. – Вижу, вы упорствуете. – Лицо Иверского помрачнело. – Напоминаю, что «Новик» относится к классу линейных крейсеров, и поэтому сопротивление вашей флотилии совершенно бессмысленно. Помощи вы тоже не дождетесь. Переходите на сторону Красного Авангарда! Тогда я разошлю по всем каналам запись с обращением офицеров и солдат полка о присоединении к угнетенному и восставшему народу. Либо будете уничтожены! Человек в коричневой робе перевел дух. Ему как будто не хватает воздуха. – Для записи обращения на борту крейсера все готово. Я высылаю крыло истребителей, чтобы встретить катера, которые доставят на борт «Новика» командира полка, всех офицеров штаба и всех командиров батальонов! С последними должны прибыть несколько делегатов от солдат и сержантов! Все должны быть без оружия! Даю на размышление двадцать минут! Террорист взял короткую паузу и затем продолжил: – Я обращаюсь не только к офицерам. Мой призыв также направлен к рядовому составу, который сейчас видит и слышит меня. Вы знаете о бесчеловечной политике корпорации ко всем людям вне зависимости от статуса… Трансляция с мятежного «Новика» оборвалась. Появилась проекция нового инфоокна. – Говорит командир 10-отдельного десантно-штурмового полка полковник… Звук пропал. Средства радиоэлектронной борьбы крейсера попытались подавить новый канал связи, едва он заглушил их передачу, но на этот раз полковые связисты оказались на высоте. Передача звука восстановилась почти мгновенно. – Ультиматум террористов неприемлем. Мы принимаем бой. В эту минуту пилоты всех кораблей получают целеуказания. Я твердо убежден, что у нас есть возможность победить противника, если каждый в полку выполнит полученный приказ. Не подведите! Начинаем по сигналу из штаба! Командирам подразделений обеспечить трансляцию боя. Мы идем на врага с открытым забралом! Конец связи. Инфоокно с обращением полковника Добролюбова исчезло. Вместо него появились несколько других проекций, где с разных ракурсов отображалась съемка десантной флотилии, линейного крейсера и его истребителей. Перед «Новиком» разворачивалось крыло из трех десятков малых машин ближнего боя, и они вышли в космос вовсе не для радушной встречи катеров с делегациями десантников. Это открытая и явная демонстрация угрозы. Крейсер и приданные ему истребители выстраивались в боевой порядок. А пристегнутый ремнями безопасности к противоперегрузочным креслам личный состав наблюдал происходящее за бортом МДК. Военные теоретики считают, что визуализация боя меньше давит на нервы, чем отсутствие информации о ходе боестолкновения, когда боец заперт в кубрике МДК или на десантном шлюпе. Но просто смотреть на готовящегося к бою врага тоже нелегко. Особенно когда у противника подавляющее преимущество в огневой мощи. – Слышали? Всем четко выполнять приказы! Тогда есть шанс! Динамик выдал нотки волнения в голосе командира взвода. Волнуется… он волнуется, а Женьке страшно до икоты! Подписание контракта и учеба еще не означали, что она была готова оказаться на настоящей войне. Да в самом пекле! Может быть, у них правда есть шанс?.. Мамочки… Заскулить бы и спрятаться… Хочется убежать, но она держится и будет держаться! Либо она не десантник! А зачем становиться десантником? Чтобы выжить! Она и другие обязаны победить! Даже если Красный Авангард борется за благое дело! Возможно, что так… Женька этого не знает, она сейчас на другой стороне. Она выполнит любой приказ только потому, что хочет жить и не собирается умирать. – Долго колебаться – страху набраться, – произнес по взводному каналу Иван Горгуа. – Что это? – спросил командир взвода. – Грузинская пословица, господин старший лейтенант. – Хорошая, – сказал Еременко. Наставления учили, что перед боем личному составу нужно услышать спокойные голоса командиров, и комвзвода быстро справился со своим волнением, а Горгуа вовремя подыграл ему. – Подходит к нашему случаю, – добавил Еременко, – но долго трястись от страха не придется. Скоро начинаем! Последняя фраза старлея была лишней. Командир сказал, что сейчас все начнется, и у Женьки мгновенно заколотилось сердце. Однако в трансляции существенно ничего не поменялось. Лишь маневрируют под прикрытием линейного крейсера его истребители. Сколько отмерил на раздумья террорист с безумным взглядом? Как вообще рабам с марсианских рудников удалось захватить целый крейсер? Иверский ведь не один? С ним должны быть другие террористы. Как вчерашние шахтеры управляют «Новиком»? Или экипаж присоединился к Красному Авангарду? Нет ответа, и не время забивать голову этими вопросами. Перед Ливадовой иная задача – выжить, когда почти нет шансов. Одно радует. Она не одна. Вместе с ней целый полк и ее вдруг ставший почти родным второй взвод второй роты учебного батальона. Пусть даже гаденыш Бастрюков выживет; и Владимир Воронцов, чья разведрота на другом БДК, пусть тоже выберется из этой передряги живым и здоровым. Почему вспомнила о Воронцове? Он единственная надежда найти когда-нибудь брата и… – Внимание! – Голос Еременко звенел сталью. – Приготовиться к перегрузке! Обратный отсчет! Пять! Четыре! Три! Два! Один! Личный состав вдавило в кресла. Перегрузка чудовищная! В лепешку раздавит! Женька не могла осознать: кричит она или хрипит, испуская слюни, а может, стиснула зубы и молчит… но это не важно. Если это мучение не остановить, она просто сдохнет. Как это превозмочь?.. Ливадова вонзила взгляд в проекцию – иное ей не под силу. Она могла лишь смотреть и не отключаться.