– Сюрприз, – пробурчал он, голова все еще зарыта в подушку. – Где ты пропадаешь? Я притащил угощение. И шарики. Их, между прочим, везти в поезде совсем не просто. Портер еще раз вскрикнула, уже от счастья, и оседлала грудную клетку брата. Для братьев и сестер личного пространства не существует. Когда Портер сердилась на маму, это спасение было всегда: Астрид подарила ей двоих братьев, и одного из них Портер по-настоящему любит. Приятно сознавать, что ты не одна. – Мой малыш, – воскликнула она и чуть подпрыгнула, заставив Ники закричать. – Я полная идиотка, – призналась Портер. – Даже не могу тебе сказать какая. Вернее, сказать могу, но ты все равно не поверишь. Или поверишь. – Она покачала головой. – Нет, идиот – я, – сказал Ники. – Я идиот, потому что сбыл с рук Сеси и отправил сюда, потому что испугался каких-то девчонок и интернета. А почему идиотка ты? Портер слезла с брата и села рядом с ним. – Я сплю с Джереми Фогельманом. Снова. – Снова? Ты даешь. Портер взяла подушку и уткнулась в нее лицом. – Знаю. Сущий мрак. Наверное, надо поставить на этом крест, раз и навсегда. Не вести себя как малое дитя. – Ладно тебе. – Ники положил руку ей на плечо. – Все мы ошибаемся. Я ей не скажу. – И он показал на живот Портер. Глава 35 И их осталось трое Эллиот вышел в трениках и незаправленной мятой рубахе – первое, что попалось под руку в задрапированной полутьме его комнаты. Портер уже хотела нажать на гудок, когда он не появился на пороге своего дома через обещанные три минуты. Ники ее удержал. Было поздно, все кругом спали. Портер до этого никакого дела. Даже когда они заехали в «Будем дружить», единственный работавший допоздна местный бар, она не переживала, что может позволить себе лишь пару неубедительных глотков из напитков ее братьев. В голове у Портер вертелось одно: сегодня, может быть, только сегодня ее младший братец целиком принадлежит ей – если не считать ее старшего брата. С минуту Эллиот ежился на крыльце, всматривался в стоявшую перед домом машину, будто не мог вспомнить, кто послал ему шестнадцать эсэмэсок о том, что его присутствие обязательно. Ники опустил стекло в пассажирской дверке и помахал рукой. – Свистать всех наверх, старина, – скомандовал он. Эллиот сбежал по ступенькам и уселся на заднее сиденье, разместился по центру, взявшись руками за оба сиденья впереди. – Когда приехал? – спросил он, потирая глаза. – Ты спал? – удивилась Портер. – Тебе сколько лет, девять? – В такое время она, разумеется, тоже спит. – Пару часов назад. Хотел устроить сюрприз нашей беременной сестричке, но ее не было, так что устроил сюрприз себе и прикорнул на ее кушетке. – Ники потянулся назад и положил руку поверх руки Эллиота. – Рад тебя видеть. – Точно, братан. – Господи, Эл, ты прямо сгораешь от любви, так и льется через край, – хохотнула Портер и закатила глаза. – Давайте вольем в вас что-нибудь и посмотрим, смогу ли я нализаться, если обмакну в ваши кружки свои мизинчики. – Брожение тебе полезно, – заметил Ники. – От пива никакого вреда. Некоторые сорта даже помогают вырабатывать молоко. Есть в пиве такие ферменты. – Вот и я об этом. – Портер хмыкнула. – Наконец-то семья меня хоть в чем-то поддерживает. Казалось, «Будем дружить» всегда закрыт, несмотря на неоновый знак снаружи. Бар размещался в подвале большого здания, с улицы вниз вели три узкие ступеньки, и там в любое время суток не было солнца и отдавало сыростью. И в этом – свой кайф. Трое Стриков, подталкивая друг друга, пробрались к кабинке у задней стены бара. – Тут ничего не поменялось, – заметил Ники. Он взял подмокшие бирдекели и сделал из них кривую башенку в духе современной песочной скульптуры, которая раскрошится от влаги и времени. Портер уронила голову на плечо брату, закрыла глаза. Живот ткнулся о край стола. – Сесилия у нас работает няней, – доложил Эллиот в голос, будто хотел перекричать громкую музыку, слышную только ему одному. Он сидел напротив Портер и Ники. Портер никак не могла представить, что она кладет голову на плечо старшему брату. Он пошел в Астрид, его словно окружала невидимая электрическая стена. Так что никаких прикосновений. Ники – другое дело, Портер держала его на руках, когда ему исполнился всего один день от роду, мягкое тельце, даже шеи не было. Ники рожден для обнимашек. – Ну и отлично, здорово, – сказал Ники. Он потрепал Портер волосы. – Боже, как я по ней скучаю. Думал, послать ее к Астрид – самое простое решение, а сейчас прямо не знаю. Никогда не знаешь, какое решение будет верным. Эллиот положил руки на стол и откинулся на спинку дивана. – Если хочешь поговорить о сомнительных родительских решениях, мы в твоем распоряжении. Давай сначала по первой. – Он пошел к барной стойке. – Мне, пожалуйста, минералку, – крикнула ему вслед Портер, и Эллиот поднял вверх два больших пальца – принято. – Он меня бесит, – пожаловалась она Ники, хотя Эллиот ничего предосудительного не сделал. Просто он бесил ее постоянно. – Думаешь, Сеси в норме? – спросил Ники. Как здорово, что он приехал, пусть и ненадолго. Ники всегда был ее любимой куколкой, лучшей игрушкой, с которой можно поржать и поворковать. Она всегда хотела поиграть с ним в «покажи и расскажи» и тащила в домик на детской площадке, будто он мог просидеть там целый день. – Она молодчина, Ники. Честное слово. Не знаю точно, что там приключилось в школе, но мне кажется, она стала супергероем. И, по-моему, это очень здорово. – Портер стиснула его руку. – Она отличная девчонка. Просто супер. Нам до нее далеко. – Эй! – Ники сделал вид, что обиделся. Вернулся Эллиот с тремя емкостями. Поставив их на стол, он проскользнул на свое место и откинулся на потертую кожаную спинку дивана. Основательно отпил из короткого бокала, коричневая жидкость перетекла ему в рот, подобно меду. – Расскажи про Берди, – попросил Ники. – В общем и целом я слышал. Но как там по сути? Я понял, история давняя. Из музыкального автомата звучал рок-энд-соул Холла и Оутса. Портер подумала, что на этом автомате никогда не проигрывалось ничего, записанное после 1997 года. – Мне кажется, это просто чудо, – сказала Портер. – Будто смотришь фантастический сериал, «Черное зеркало». Но не те эпизоды, когда роботы захватывают мир, а позитивные. Короче, верьте или нет, Астрид счастлива. Эллиот подался вперед, локти уперлись в стол. Башенка из подставок рухнула. – Ничего чудного тут нет, это какая-то странная хрень. – Ну началось, – вздохнула Портер. – Нет, Портер, погоди. Погоди. А тебе самой не кажется, что это странно? Астрид столько лет играла Маргарет Тэтчер Гудзоновой долины, а теперь вдруг преобразилась в мужеподобную комедиантку Эллен Дедженерес. Берди мне нравится. Даже очень. Но все равно эта парочка выглядит странно. – Эллиот покачал головой. – Ага, значит, стоит женщине сделать что-то, что ей нравится, ты строишь кислую рожу! А ты знаешь, какой сейчас год? Год женщины! И не в первый раз! Женщины имеют право на все. На глупости, на чудачества, на придумки, на ляпы. И не надо ни у кого спрашивать разрешения! – Она хлопнула по столу, да так, что пиво из бокала Ники выплеснулось на и без того липкий стол. – Я не об этом, – начал отрицать Эллиот. Он тут же дал задний ход, в чем Портер не сомневалась. Рычать Эллиот умеет, а кусаться – нет. – Просто не мамино амплуа. Прекрасно, что она счастлива, но раньше я никогда ее счастливой не видел, и это просто… Не знаю. Ее будто подменили. – По-моему, счастливой она была и раньше, – вступил Ники. – Просто ее счастье живет в маленькой табакерке. У него есть свои границы. Лично я – за. Берди ее моложе. Когда кто-то есть рядом, это важно. Когда кто-то о тебе заботится, это важно. – Ники, она не сиделка, она – ее подруга! – Портер не думала, что придется набрасываться на обоих. – Знаю, Пуэрто, – мягко произнес Ники. – Но стареть – дело не простое, и те, кто стареет вместе, счастливее и живут дольше. Меня как раз тревожило, что она – одна. Конечно, вы оба здесь, а мне издалека так даже спокойнее. – Тоже мне, святоша нашелся. – Эллиот отпил из бокала. – Для меня проблема в том, что она всегда была как кремень, вроде и мы на эту модель равнялись, понимаете? Отец умер, у нас осталась только она, и вот она такая жесткая. Такая матушка-утятушка, пасет всех своих утят, эй, ребята, вы не туда потопали, топайте сюда, хотя при этом учила нас уму-разуму. Ники потянулся через стол и потрепал брата по щеке. – Ты и сейчас топаешь, как утенок. – Перестань! Тебе не понять, потому что тебя она любила больше всех. Не только она – все! Она даже не притворялась, будто и нас любит так же. Что гордится нами или что там еще. А ты знаешь, что «Джейк Джордж» – полное фуфло? – Эллиот поднял ладонь, ожидая, что Ники согласно кивнет, что тот и сделал. – Видишь? Сам знаешь. И все это знали. Но Астрид до сих пор ждет, что тебя пригласят получать премию Оскара. – И Нобеля заодно, – добавила Портер. – Это точно. Ты у нее как был любимчик, так и остался. Сам посуди, мы оба застряли здесь, и она смотрит на нас так, будто мы не оправдали ее надежд, а ты ей даже никогда не звонишь, но у нее на глазах пелена, стоит ей произнести твое имя. Странно, что у нее на холодильнике не торчит твоя фотка! – Да брось ты. – Ники отхлебнул пива. – Ничего такого нет. – Еще как есть, – возразил Эллиот. Портер чокнулась с ним своим бокалом с минералкой. Может, он и не всегда ее бесит. Портер на секунду представила будущее, в котором она и Эллиот встречаются не по необходимости, а ради удовольствия. – Родители так себя вести не должны. Я могу считать, что мои пацаны – чудовища, но, по крайней мере чудовища они оба. – Я вам вот что скажу, – заговорил Ники. – Они вели себя со мной по-другому, потому что сами были другими. Появись у нас с Джульеттой после рождения Сесилии второй ребенок, мы были бы уже другими родителями. У тебя, Эл, были одни родители, согласен, у Портер – другие, а у меня уже третьи. А чисто внешне они выглядели одинаково. – И что, так и должно быть? Нам надо смириться с тем, что наши родители любили тебя больше, чем нас? – Щеки Эллиота раскраснелись, хотя и не было похоже, что он сердится. Портер знала за ним такое с детства, у него делалось такое же лицо, когда его команда проигрывала, потому что он прошляпил три броска, или на каких-нибудь выборах в классе выбирали не его. Все его переживания всегда были направлены внутрь. – Нет, они должны были врать. Заставить нас верить, что любят нас не меньше. – Ты в этом не виноват, – подытожила Портер. – Я тоже. – Прекрасно, – согласился Эллиот. – Я не виноват. – Ладно вам, – остановил их Ники. – Разве вас кто-то винит? – Давай спрошу тебя про другое, Эл. – Портер решила, что ледок между ними подтаял, можно топить его дальше. Она выпрямилась, хрустнула костяшками пальцев. – Венди рассказала мне про здание. – Какое здание? – удивился Ники. Эллиот вылил в себя остатки пива.