Впрочем, самое странное даже не это. Не впервые в жизни Сесилии показалось, что на нее не просто не обращают внимания, как не обращают внимания на детей их богемные родители, и дети прямо в одежде засыпают на сваленных в кучу пальто в разгар какой-нибудь вечеринки. Нет, тут все куда менее гламурно – она вообще выпала из поля зрения родителей, они просто о ней забыли. Куда, черт возьми, они подевались, эти ее родители? Да, они шлют эсэмэски, иногда даже звонят, но какого хрена? Родители Августа машут ему – ей, когда он – она – каждое утро садится в автобус, вечером встречают ужином. Даже отец придурочной Сидни примчался в школу, будто сидел в машине со включенным зажиганием и только ждал команды. А ее родители – оба! – даже не взялись за телефон. Сесилия вдруг представила себя гигантским огнедышащим драконом с красной чешуей. Вот она, Годзилла, наступает на Большой дом и крушит его одной громадной лапой с перепонками. Дальше она переходит реку Гудзон, возвращается в Бруклин и там тоже все громит. Вообще все. Потому что там должны быть родители. Все, что от них нужно. Хорошие или плохие, главное – чтобы они были там. Когда они вырулили на подъездную дорожку Большого дома, госпожа Школьник резко нажала на тормоза, они даже взвизгнули. Из гаража задом вылетела машина Астрид и замерла в двух метрах от лобового стекла госпожи Школьник. Сесилия едва успела перевести дух. – Вылезай, – сказала госпожа Школьник, – никто тебя не съест. – Будто точно знала, будто такое можно обещать. Сесилия все-таки открыла дверцу и выбралась наружу, кроссовки зашуршали по гравию. Астрид распахнула дверцу со стороны водителя, Портер – со стороны пассажира, обе выскочили и протянули к Сесилии руки. Они приближались к ней осторожно, как охотники, напавшие на след новой особи: девочка из Бруклина, происхождение – методистский роддом, Бруклин, Нью-Йорк. Она не улыбалась. Просто хотела, чтобы этот миг длился как можно дольше – все взрослые в ее жизни с замиранием сердца ждут, что она скажет. Глава 32 Любовь и дружба Портер обняла Сесилию первая, быстро заключила ее в объятия, только потом спросила, что случилось. – Это наш классный руководитель, госпожа Школьник, – сообщила Сесилия, уже как бы небрежно выбираясь из объятий Портер. – Я так поняла, вы знакомы? – К ее лбу прилипли несколько локонов, вид был слегка диковатый. Портер провела по ее щеке большим пальцем и ждала, когда из машины появится Рэчел. Дверца водителя распахнулась, Рэчел выставила ноги на гравий, а потом появилась и сама. – Привет, Рэч, – сказала Портер. – Рэчел Школьник, вы только посмотрите! Наверное, мальчик, такой животище! – Астрид показала пальцем, будто Рэчел могла не понять, о каком животе идет речь. – Мне ты такого никогда не говорила, – заметила Портер. – Так у тебя девочка! – ответила Астрид. – Насчет животища, а у меня-то что? Одни костлявые бедра? Одни жирные руки? – Портер закатила глаза. – Привет, Портер. Привет, Астрид. – Верно, выглядела Рэчел прекрасно, Портер так себя ощущала разве что в редкие минуты, когда мельком видела свой силуэт в витрине магазина. Портер хотела обнять Рэчел, однако та держалась возле машины. – Рада вас обеих видеть, – вежливо произнесла Рэчел. – Сесилия – отличная ученица. – Правда? – удивилась Сесилия. – Конечно! – заверила Рэчел. – И здорово, что она участвует в Парадном расчете. – Ты участвуешь в Парадном расчете? – переспросила Портер. – То есть строишь платформу? Что же ты мне не сказала? – Портер же у нас столярных дел мастер! Была королевой урожая, – заявила Астрид с гордостью, как комплимент, и сжала руку дочери. – Ну про это рассказывать не обязательно, – возразила Сесилия. – Зайдешь, Рэчел? – пригласила Астрид. – Я загоню машину, а ты запаркуешься перед гаражом. – Не дав Рэчел возможности ответить, она запрыгнула в свою машину и покатила назад по дорожке. – У нас мобильная связь забарахлила, – пояснила Портер. – Так что случилось? Все в порядке? Рэчел жестом предложила ответить Сесилии. – Если коротко – моя рука столкнулась с чьим-то лицом. – И Сесилия тут же обхватила свое лицо руками. – Что? – Портер взяла Сесилию под локти и развела их в стороны, будто открыла занавески. – А теперь подробнее, – велела Рэчел. Астрид призывно нажала на сигнал, захлопнула дверцу машины. – Идемте в дом, мне тоже интересно, а всему свету слушать не обязательно, – сказала она уже с крылечка, хотя если кто и проходил мимо ее дома, так это соседи, два раза в день они с собакой отправлялись на пробежку. Рэчел послушно и аккуратно забралась за руль своей машины и поехала вверх по дорожке, а Портер и Сесилия следом направились к дому. Сесилия расположилась за кухонным столом, женщины сели рядом. Астрид вытащила из холодильника чашку с черникой и подтолкнула поближе к внучке, потом передумала, убрала чернику обратно, а на ее место поставила блюдце с мороженым и ложку. – Надо бить людей чаще, – выдала Сесилия. – Ты кого-то ударила? В эсэмэс про это ничего не говорилось! Просто написали, что ты подралась и за тобой нужно приехать! – Астрид прижала руки к щекам. Повернулась к Портер. – Мороженое убрать? – Перестань, – отмахнулась от матери Портер, – что за ерунда! Что случилось, Сес? Сесилия взяла ложку и воткнула в затвердевшую корку мороженого, соскребла шоколадную начинку. – В моем классе по математике есть очень вредная девчонка. Мы с ней поссорились. Она считает, что стыдить и унижать человека нормально, а я не согласилась. – Она сунула ложку в рот и тщательно ее облизала. – Кто эта девочка? – уточнила Астрид. – И что она сказала? Это кошмар, Сесилия! Полагаю, правда на твоей стороне, но бить! Людей бить нельзя, разве не знаешь? Твой отец придет в ужас. Ударить человека! Он за всю жизнь и таракана не убил. – Она повернулась к Рэчел. – Ники буддист. – Буля, я никого не убила. Один раз врезала. – Сесилия снова поковырялась в мороженом, потом предложила ложку Портер, сидевшей рядом. – И кто же эта корова? – спросила Портер. – Я готова ненавидеть ее вместе с тобой, хоть она еще ребенок. – Готовься, – предупредила Рэчел. – Это вишенка на торте. – Она взглянула на Сесилию. – Я здесь как друг семьи, а не твоя учительница. Сесилия закатила глаза. – Ее зовут Сидни Фогельман. Не исключено, что я сломала ей нос. А может, и нет. Ведь сломать нос не так же просто, да? Портер поперхнулась мороженым. Астрид выпучила на нее глаза. – Фогельман? Дочка Джереми Фогельмана? – Она положила руки на стол. – О господи! – Такой вполне симпатичный для отца, пахнет, как вымокшая собака? Он за ней приехал. Кстати, даже не представился. – Сесилия протянула руку за ложкой. Портер пыталась унять кашель с помощью салфетки. Рэчел откинулась на стуле, положила руки на живот и расхохоталась. – Ничего, все нормально, – проговорила Портер в полном замешательстве. – Я на минутку. Пописать надо. Сейчас вернусь. Только не бей Булю, ладно, Сесилия? Рэчел, под твою ответственность. – Портер хлопнула Сесилию по макушке и сделала гримасу матери. Портер пошла не в свою старую спальню, занятую Сесилией, а в комнату, когда-то принадлежавшую Эллиоту. Комната какой была в школьные годы Эллиота, такой и осталась: все чистенько-аккуратненько, на задней стороне двери висит обветшалая мишень для игры в дартс, на стенах – несколько вымпелов бейсбольной команды «Нью-Йорк янкиз». Портер подумалось, что его любовь к бейсболу – вот корень ее проблем с братом. Больше всего на свете, даже больше денег, ему хотелось побеждать. А теперь он хочет победить себя, однако в этом матче он (со всей очевидностью) обречен на проигрыш. На широкой кровати лежало, как всегда, мохеровое покрывало и четырнадцать подушек – для нормального человека многовато. Портер мягко плюхнулась на кровать, так аквалангист опускается в море. Достала из кармана телефон, прилегла на бок, подоткнула между колен две подушки. Джереми ответил со второго сигнала. – Привет, – сказала Портер. – Я уже в курсе. – Насчет носа Сидни? Тебе повезло, что я врач! Иначе пришлось бы выставлять счет твоему смурному братцу. – Подожди. – Портер чуть понизила голос. – Ты же не такой врач. – Это что за наезд? – Джереми заурчал. – В порядке извинения? – Извинюсь позже. Если ты свободен. – Давай у тебя на ферме в десять, – предложил Джереми. – Боюсь, меня ждет больное животное. Срочный вызов. – Сигнал бедствия, – подтвердила Портер. – Извини за нос. – Она подождала, когда Джереми отключится, линия замерла, и она посмотрела на книжную полку Эллиота, тесно заставленную книжками, которые он читал в старшей школе, несколько томов книги рекордов Гиннесса, какие-то спортивные награды, и никакого признака личности. В дверь постучали. – Да? – Портер осталась в горизонтальном положении. На пороге появилась Рэчел. – Ты как? Портер попробовала изящно сесть, ее постигла неудача. – Привет, – отозвалась она. – Извини, как раз собиралась спуститься. Рэчел закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной. – Надо же, чтобы Сесилия треснула именно Сидни Фогельман. Эта девчонка – большая дрянь. – Мне тоже так показалось, – призналась Портер. – У Сесилии будут неприятности? Рэчел покачала головой.